Александр Забусов - Феникс

Разин не догадывался, кто такой Ветер, потому спокойно стоял и ожидал пояснения причины вызова.

Генерал, приблизившись, сказал, глядя прямо в глаза полковнику:

— Ветер сообщает, что на южном направлении немцы готовят котел для всей нашей группировки. Майор Марков, шифрограмма при вас?

— Так точно.

— Зачитайте вслух.

Майор, раскрыв папку, принялся докладывать:

— Лейтенант Апраксин радиограмму передал открытым текстом…

Вот тут Разин навострил уши.

— «Ветер — А-17. Секретно. Разведдонесение № 0238…»

Ильичев возмутился:

— Стоп! Как это может быть секретно — открытым текстом?

Смутившийся майор дал пояснение:

— Открытым текстом Ветер передал, что расшифровать радиограмму сможет капитан Иванов.

— Это кто?

В разговор вмешался Виноградов:

— Иван Иванович, капитан Иванов, один из командиров, с кем Апраксин летел в Крым и с кем он более-менее по-дружески поддерживал отношения. Наполовину русский, наполовину башкир. В его детстве дед по матери хотел, чтоб он стал муллой, ну и готовил к служению Аллаху…

— И подготовил так, что тот стал разведчиком? — невесело усмехнулся нач ПО. — И что дальше?

— Прочитать текст мы не смогли, группа Иванова уже месяц как считается без вести пропавшей, поэтому полковник Феоктистов предложил вариант, оказавшийся правильным. Обратились в мусульманскую общину Московской соборной мечети. Там помогли. Текст написан на одной из разновидностей арабского языка.

— Ясно. И кто рядом с Ветром знаток арабского?

— Неизвестно.

— Подписку взяли?

— Так точно.

— Майор, продолжайте доклад.

— Есть. «…Согласно разведданным, полученным из достоверных источников и проверенных опытным путем…»

Далее в сжатом виде шло описание развернутых на местах сил и средств вермахта, перечисление армейских корпусов, дивизий полков, передислокация частей и в какие районы, тыловые структуры, время подхода резервов и даже из каких ударных структур они задействованы. Все сводилось к тому, что основной удар немцы нанесут 25 мая, последовательно вводя части и дополняя их резервами. Указывалось, где планируются основные прорывы.

— «…План операции, нанесенный на карту, передан командиру разведгруппы 105-й стрелковой дивизии, младшему лейтенанту Карпенко. В разведотдел дивизии прошу отправить подтверждение моих полномочий…»

На какой-то момент секретчик смутился.

— Что? — спросил Ильичев, внимательно слушая первоисточник.

— Тут… товарищ генерал, прежде чем подписаться, Ветер привет Разину передает.

— Мальчишка! — проронил нач ПО.

Феоктистов вступился за подчиненного.

— Товарищ генерал, он этим хотел сказать, что работает не под контролем.

Виноградов обратился к Маркову:

— Вениамин Сергеевич, с вами всё. Можете быть свободны. И подготовьте выписку для Генерального штаба и ответ в дивизию, я подпишу.

— Слушаюсь!

Ильичев чуть шевельнулся на неудобном стуле с гнутой спинкой, последний приказ Виноградова ему не очень понравился:

— Проверить бы сначала.

— Проверим. Вот капитан Разин и проверит. Он Апраксина как облупленного знает. Так?

— Так точно! — подтвердил Виктор.

В Апраксине он нисколько не сомневался. Позавидовать можно, такую информацию вскрыл. На «Героя» тянет.

— Вот сегодня со своей группой и полетишь. — Перевел внимание на полковника. — Владимир Иванович, времени совсем нет. Вам тоже придется в штаб Юго-Западного фронта слетать. Разин за линией фронта пробежится, а вы на своем направлении по всему фронту поработаете. Подумайте, кого включить в рабочую группу. Самолет в восемнадцать часов, предполагаю, что с вами полетят представители Ставки. Не смею больше задерживать, работайте, товарищи командиры.

Оставшись вдвоем, Виноградов напрямик спросил:

— Страшно?

Ильичев понял вопрос. Сослуживец и одновременно подчиненный имел в виду доклад Верховному. Ответил:

— Страшно. Вдруг информация не подтвердится или твой Ветер наковырял специально подсунутую дезу. А может, все это донесение — сплошная провокация, чтоб придержать наше наступление?

— В разведке все может быть, Абвер тоже не зря свой хлеб ест, но не доложить — все равно что на преступление пойти. Эх, времени мало!

— Одно успокаивает, что Апраксин сообщает не какие-нибудь абстрактные сведения, — взволнованно высказался Ильичев. — Он же перечисляет номера армий, корпусов, дивизий, выдвинутых на определенные участки фронта. Сообщает даже примерный срок контрудара.

— Да. Другие источники тоже шлют похожую информацию, только в меньших объемах. Все по крохам собираем и систематизируем. Общая картина складывается так, что Апраксин прав и немцы ударят.

— В Кремле выскажут недовольство, почему, мол, так поздно спохватились?

— Могли бы и вовсе прогавить немецкое наступление.

— Могли. Крайними все равно нас сделают.

— Иван, это теперь не важно. Война! Есть возможность спасти положение, в котором оказалась армия, оправдываться потом будем.

Ильичев бросил на него сердитый взгляд, поднимаясь из-за стола, раздраженно высказал старому товарищу, словно упрек:

— Да. Если позволят.

— Значит, судьба…

Уже через три часа начальник Генштаба РККА Василевский пригласил прибыть к себе с подробным докладом Ильичева и Виноградова. Выслушав их, нанося на карту обстановку исходя из донесений, полученных от разведчика, работавшего в немецком тылу, позвонил в Кремль, с просьбой о немедленной встрече с Верховным.

Приняв Василевского у себя в рабочем кабинете, Сталин, кажется, не очень удивился, услышав предложение генерала прекратить наступление на Харьков и начать вывод войск с Барвенковского выступа.

— Почему вы считаете, что это нужно сделать? Ведь товарищи Тимошенко и Хрущёв доказывали в Ставке, что угроза контрнаступления немцев преувеличена и операцию можно довести до конца. Аргументированно докладывали. Сомневаюсь, что находясь там, они не просчитали всех тонкостей проведения операции.

— Товарищ Сталин, разрешите развернуть карту с обстановкой, нанесенной на основе информации, полученной сегодня из Разведывательного управления Генерального штаба. Считаю, что она достоверна.

— Показывайте.

Иосиф Виссарионович закурил трубку, из-под слегка прикрытых век наблюдая за волнением Василевского. После зимних сражений, в которых Красная Армия добилась хоть и не полных триумфов, но безусловных успехов, принудив доселе непобедимого противника к отступлению и стратегической обороне, весеннее наступление юго-западного направления казалось реальным выигрышем. Во всяком случае, стратегический план харьковской операции предполагал последовательно осуществить ряд стратегических операций на разных направлениях, чтобы заставить противника распылить свои резервы, не дать создать ему сильную группировку для отражения наступления ни в одном из пунктов.