Александр Забусов - Феникс

— Остальные ушли, имея при себе радиопередатчик, при этом со своей стороны наградив нас невосполнимыми потерями.

— Война!

— Господин оберштурмфюрер, мне необходимо доделать начатое.

— То есть нейтрализовать сбежавших?

— Да. У меня погибли одиннадцать солдат.

— Понимаю. — Отвлекшись, поднял телефонную трубку, без лишних слов приказал кому-то на другом конце провода: — Кутного ко мне в кабинет.

Посмотрев в глаза Юнгу, кивнул улыбаясь.

— Поможем. — Спросил: — Какого мнения вы о вспомогательной полиции?

— Дерьмо! — Дмитрий односложно охарактиризовал местные кадры предателей родины. — Ни на что не годятся.

Снова улыбка на лице гестаповца.

— У меня имеются те, что сгодятся. Да-да! И не кривите лицо. Это они мне сообщают о маршруте разведгруппы. Кстати, и ваших солдат они тоже выпасали. Умельцы. И между прочим, не местные.

— Откуда?

— Из западных областей Украины. Общеполицейские функции в городе должна выполнять полиция порядка, из шуцполиции, жандармерии, полиции пожарной охраны и некоторых других подразделений. Она исполняет различные задания от патрульной службы на местах до использования на фронте в составе вермахта при особенно критических обстоятельствах. Но её главное задание состоит в обеспечении безопасности занятых районов. Однако даже значительных немецких сил не хватает для наведения порядка в Харькове. Вражеское подполье работает. Поэтому по приказу рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера мы привлекали к службе в шуцманшафте местное население. Количественный состав — тысяча человек. Понимаете, какая сила?

— Дерьмо! Этих козлов голыми руками передушить можно.

— Ха-ха! Я наводил о вас справки. Очень лестная характеристика! Живая машина убийств. Так вас назвали. Да! Так вот. Начальником вспомогательной полиции должен был быть безупречный, верный, надёжный, энергичный украинец. Таким был признан некто Конык, который прибыл в Харьков с Западной Украины и был членом ОУН. Почему был? Потому что убрали вовремя. Организовал несколько демонстративных прохождений полицейских отрядов с оркестром, исполнением украинских песен и гимна «Ще не вмерла Україна». Идиот! Но дело сделал. Создал двадцать один полицейский участок.

— К чему это все вы мне рассказываете?

— Среди командного состава полиции немало украинских националистов — выходцев с Западной Украины, а рядовой состав набирался из военнопленных красноармейцев и местной украинской молодёжи. Сейчас сформированные полицейские подразделения Харькова переброшены на фронт в направлении Изюм — Красноград для ликвидации прорыва Красной Армии, а вот камрадов с Западной Украины я выпросил себе и не прогадал… Откровенно сказать… я вас ожидал.

— Да-а?

Кивнул. Закурив сигарету, по столу подсунул пачку ближе к Юнгу. Тот отрицательно помотал головой. Диц пожал плечами, прищурился. Решившись, предложил:

— Давайте заключим сделку? Вас подведут к разведгруппе, а дальше все в ваших руках. Их всего пятеро, и среди них имеется раненый.

— Ваш гешефт?

— Разведчиков я мог бы уничтожить и без какой-либо помощи, но мне они живыми нужны. Вы можете их взять тепленькими. Это меня устраивает. Как, по рукам?

— А может, русские ушли уже?

В дверь постучали.

— Herein! [34] Войдите!

В помещение вошел угловатый мужчина с резкими, будто топором вырубленными чертами лица, на котором селединами выделялись вислые усы. Одежда его имела налет национального колорита. Под пиджак надета белая вышиванка с красными кисточками тесемок у ворота.

— Вызывалы, пан оберштурмфюрер? — спросил, поедая начальство глазами, подмешав в вопрос слова на украинской мове.

Жестоко коверкая русскую речь, гестаповец повел разговор:

— Пан Кутный, вы их не упустили?

— Ни боже ж мой, пан начальник! Москали попытались в сторону фронта пролизнуть, так и мы не пальцем деланные… Я сотню своих хлопцив на пять разных частей поделил та и перекрыл ими все мало-мальски проходные места. А еще «глаза» настрополил для стороннего пригляду. Одначе… жандармерия на колесах ночью, да по проселкам! Не-е, мышь не проскочила. Ци халэпы тилькы и змогли, що из лиса в лис пэрэскочить. Хлопци нэ протывылысь. Хай!

— Добрэ, пан Кутный. — Перевел взгляд на Юнга, уже по-немецки спросил: — Ну что, этот дикарь на ваш вопрос ответил? Сидят русские на месте. Как? Беретесь поучаствовать? Только чтоб живыми…

— Черт с вами! Берусь.

— Вот и хорошо! Сейчас пройдите на наш склад, он за зданием гестапо находится. Я распоряжусь, вам подберут подходящую одежду, а я пока этого господина проинструктирую. Есть у меня задумка на ваш счет… И еще… от меня презент для дела.

В ладонь Дмитрия легла увесистая и вместе с тем компактная фляжка из серебра. Поболтал ею, ощутив наличие содержимого.

— Французский коньяк, — улыбаясь пояснил Диц.

— Зачем?

— Потом объясню. Только не пейте. Фляжка с сюрпризом…

После того, как гауптман вышел, гестаповец снова закурил. Предлагать присесть собеседнику даже и в мыслях не было. Быдло идейное! Русских они ненавидят! Сами такие же скоты грязные. Поинтересовался:

— Где они сейчас?

— За железкой Студенковский лес. Вот там и прячутся.

— Как думаешь, что они делать будут?

— Это ясно. Ночью снова попытаются железную дорогу перейти и в Будковский лес проникнуть, а из него до передовой не больше восемнадцати километров будет. К своим прорваться попытаются.

— Гут! Значит так, гауптмана лично проводишь до Будковского леса. Дашь знающего проводника, чтоб вывел на русских, а сам грамотно отвалишь прочь. Своими людьми перекроешь все проходы из леса, чтоб не смогли даже нос высунуть. Я со своей стороны маршевый батальон подгоню. Все ясно?

Вытянулся по стойке смирно, отрапортовал:

— Так точно, пан оберштурмфюрер! Будет исполнено!

— Тогда дерзай. Жду от тебя результат…

Нервы на пределе. Давно такого не испытывал, чтоб спланированное, казавшееся простым действие не получалось. Времени потратили много, а результат нулевой. Меняясь, парами целый день провели вблизи железной дороги. Кажется, можно бегом пробежать, пересечь насыпь, а там по полю еще километра полтора и выйдут к цели. Но нет! Железнодорожное полотно, будто пограничная КСП [35] КСП — контрольно-следовая полоса. , охраняется. Ночью попытались к деревне заросшим мелколесьем, казавшимся глухим оврагом, пройти, нарвались на пулемет. Едва целыми уйти смогли. А в деревне непонятно откуда полицаи окопались. Несколько грунтовых дорог сходились к этой деревне, днем нетрудно было пронаблюдать за движением немецких войск на лесном участке «железки». Надежно замаскировавшись в густых зарослях, они наблюдали половину дня. Их спаситель, странный он парень, тогда высказал Карпенко свое мнение об их положении: