Александр Забусов - Феникс

На вызов начальства бобик прискакал даже раньше, чем рассчитывал Каретников. Иммун сразу понял некоторое несоответствие ситуации. Осознал угрозу жизни для начальника сектора. Н-да-а! Недооценил он дикарей. Если что-то пойдет не так, с повышением можно будет проститься и, наверное, навсегда. На смену претору пришлют нового ставленника, а его задвинут в дальний угол, а может и вообще по временному отрезку вышлют на пару-тройку тысячилетий назад, туда, где его навык и опыт покроются пылью и паутиной. За свою жизнь он уже видел такое. Ошибки не прощаются. Что предпринять?

Совсем не удивился, когда общение пошло на людском языке. Значит, взять под контроль сознание захватчика, подсадить ему сущность не удалось. Теперь именно от его расторопности, знаний и ума зависит нейтрализация хитрого дикаря. То, что в коридоре в боевом положении уже встал слепок эвокатов — подразделения профессионалов-воинов, ничего не значило. Пока ворвутся в модуль, пока набросятся на дикаря, он десять раз успеет прикончить претора, а заодно и его, иммуна. Нет. Нужно работать тоньше.

Получив приказ привести в чувство остальных дикарей, отправленных в карцер, и доставить их сюда, кивнул. Выйдя в коридор, уже точно знал, что нужно делать…

Когда тройка чешуйчатых, под присмотром все того же бобика, втащила десантников в «апартаменты» и аморфных, едва шевелящихся и чумных в плане способности адекватно мыслить, бросила их на ковер, Каретников распорядился:

— Всем выйти за дверь.

Не перечили. Вышли.

— Тебя тоже это касается.

Бобик с видимой неохотой покинул помещение.

Чтобы не рисковать, Михаил большой палец вдавил в точку на шее твари, на время выключив того из реальности происходящего. Хозяин без чувств лбом уперся в столешницу. Теперь можно было немного расслабить и свои нервы. Метнулся к двери, заблокировал вход механическим запором. Только повернуться успел, как едва смог увернуться от удара Спицына. Все трое набросились на Михаила. Спасало, что втащили их сюда безоружных. Думать о чем-либо, в частности о промывании соратникам мозгов, уже не было времени.

Поворот. Блок. Отскок. Блок. Снова разворот и блок. Отскок. Уперся в стену спиной. Блок ногой и рукой. Прорываясь из западни, после удара оттолкнувшись от стены, ушел в прямой кувырок. Ё-ё-о! Больно. Чувствительно по ребрам достали-таки. Но боль потом, сейчас выжить! Рывок с перекатом через стол. Пока в темпе вальса перегруппировывались, успел вздохнуть. Глядь, а ведь перед ним вовсе и не десантники. Обновившиеся личины представили уродские ящероподобные морды, вместо привычных лиц, а вместо рук… гм… руки, только когтистые и серого цвета. Только все равно некогда раздумывать. Успел выхватить ТТ, произвести выстрел. Пистолет отлетел в сторону, а кисть руки занемела…

В дверь долбили, будто с внешней стороны помещения подтащили бревно, а теперь развлекались, пытаясь вышибить железную створу, в крайнем случае проломить дыру в «полотне», чтоб рука к запору просунулась.

Умудрился ногой толкнуть в обидчика кресло с находящимся в нирване «председателем», это дало возможность и каплю времени, чтобы переключиться на другого бойца. Х-ха! А ведь сделанный выстрел не пропал даром. Третий член «адской» команды без признаков жизни лежал на столе животом вниз. Хоть так! Все же с двумя легче, чем с тремя.

Блок, второй рукой отвел клешню чешуйчатому, почти без замаха, сколько дури хватило, впечатал лбом в харю противнику, туда, где на лице у нормальных людей район смертельного треугольника находится. Этот удар очен-но урки уважают. Хватка мгновенно ослабла. Только телиться не стоит. Рывком крутнул тело противника, меняясь с ним местами. Надо сказать вовремя, так как подставил его калган под удар товарища, а когда тот от души приложился к черепу напарника, оттолкнул тело на него же. Вот так! Выхватил из кобура второй ТТ, чтоб уж наверняка, тремя патронами завершил дело. Как результат, расчихвощенный вдрызг кабинет. А ведь каким лепым был? Приторный запах крови, пота и жженого пороха, витавший в воздухе. Три трупа, долбежка в почти вырванную с места установки дверь, он, живой и здоровый, только слегка помятый и побитый, ну и пресловутый пахан, валяющийся на полу без сознания.

Поднял чешуйчатого, кстати, утратившего его лик и находившегося в своем обычном виде, усадил в кресло, привел в сознание. Посеянную где-то на полу удавку разыскивать не стал, извлек из-за голенища нож, приставил к горлу. Когда дверь все же вышибли и перед ясны очи вновь засветился расстроенный бобик с десятком таких же зеленовато-серых красавцев, застывших изваяниями за плечами и спиной шефа, спокойным голосом произнес:

— Значит так, попытка не засчитана, начинаем все сначала…

Каретников пинком заставил чешуйчатого тварину приложить кисть когтистой пятерни к считывающему терминалу. Пленник был подавлен, и все действия, требуемые от него, производил медлительно, аморфно, будто надеялся, что его подчиненный со слепком эвокатов ринутся в бой. Дверь-купе отошла в сторону, пропуская в соседнее помещение. В подсознании Михаила всплыла подсказка, полученная при от твари при попытке «вербовки». Вот она!

Машина, скорее, напоминала лифт. Но это только его личные восприятия, по ассоциациям из прошлой жизни. Нет, это именно временна́я капсула, инструмент, перемещающий путешественников во времени в темпоральном поле. Знал и умел ею пользоваться. И включалась она перемещением вот этого специального рычага, а темпоронавты при этом находились внутри, в специальной лифтовой капсуле, компенсировавшей перегрузки при старте и торможении. Способ перемещения он знал, а вот принцип действия устройства в голове начальника сектора отсутствовал, равняя его с обычным пользователем-лузером, в подчинении которого находилось десятка три инженеров на все случаи жизни.

Когда чрево капсулы отворилось, кроме ограниченного пространства внутри ничего особенного визуально не представив людям, Голубев, уже вполне адекватный и способный анализировать происходящее, глянув на командира, спросил:

— Ты уверен?

Задрал! Упертый, до всего сам дотумкать желает. Каретников мотнул головой Качанову, приказал занести Спицына в «лифт». Эти парни попроще: велено — сделают и особо разбираться не будут. По плечу хлопнул Серегу.

— Не боись, десантура. Действуй, как дядя Вася завещал. «Никто, кроме нас!»

Настырный старлей уперся как баран.

— Василь, а ты вообще кто?

Вместо ответа обнял друга, на прощание высказался:

— Свой! Свой я, Серега. Удачи вам.

Тот как клещ вцепился в него, мешая контролировать нелюдь. Гад!

— Может, с нами?

Оторвал от себя, втолкнул в «лифтовую камеру».