Евгений Щепетнов - 1972. Родина [СИ]

– Здравия желаю! – поприветствовал нас комбат, и за ним следом поздоровалась его свита. Мы ответили, а комбат внимательно осмотрел нас с ног до головы.

– Интересная форма! И кАбуры очень интересные! – хмыкнул комбат – А можете показать, как они работают?

Я молча шагнул вперед, мгновенно выдернул пистолет и сделал движение «выстрел».

– Быстро. Очень быстро! – одобрительно заметил комбат – Ну что же, посмОтрите, как тренируются наши? Я не стал собирать вам лучших из лучших. Вот, наша третья рота (опять третья!). Капитан Головлев руководит тренировочным процессом. Майор Селиванов – командир роты. Отрабатывается противодействие нападению противника, вооруженного ножом.

И уже обращаясь к своим подчиненным, скомандовал:

– Давайте, покажите, что умеете, парни!

И нам показали. Ничего особенного, в общем-то то, чего я по большому счету и ожидал. Такие же приемы применяются в милиции, то же самое боевое самбо. Блокирование предплечьем, захват, излом руки, и…в милиции дальше ведут в отделение, спецназ же валит противника на землю и там пытается его добить, топча сапожищами. Все знакомо, все рутинно.

Комбат время от времени оглядывался на нас, будто пытаясь понять, что мы думаем о подготовке бойцов, но по неподвижным физиономиям нашей команды ничего понять было нельзя. Кроме Ольги – она с удовольствием смотрела на эти упражнения, которые выполнялись по команде, слаженно и четко.

– Красиво! – довольно выдохнула Ольга и почему-то посмотрела на меня. Ну да, красиво – похоже на то, как занимаются шаолиньские монахи – рядами, стройно, благопристойно. Парни молодые, плечистые, как на подбор. Парад!

– Ну что скажете, товарищи офицеры? – спросил комбат, и тоже почему-то посмотрел на меня. Именно на меня, а не на Аносова. Но я не обратил никакого внимания на его вопрос – есть и постарше званием, пусть они и отдуваются.

Старшие по званию подали голос:

– Выберите из них лучших. Нам бы хотелось проверить их в спарринге. И мы, старички, кости разомнем. Разомнем, старички?

– Разомнем! – прогудел Балу.

– Разомнем! Разомнем! – вторили ему Хан и Сахи.

Настя промолчала, она только улыбнулась.

– Хмм…я думал…ваш инструктор…– начал комбат, но Акела его прервал:

– Он – потом. Он уже вчера вам тут начудил, за что был подвергнут жесткой критике и лишен выпивки. Столько солдат покалечил! Безобразие! Нет бы сдержаться, а то как на первоклашек напал, ни стыда, ни совести!

Физиономия Аносова была совершенно серьезной, и чего стоило сдержаться мне и не захохотать – я не скажу. Трудно было, точно. «Братья по крови» тоже остались серьезными, и только девчонки не выдержали – Ольга хихикнула и Настя улыбнулась. Комбат…а комбат вопреки ожиданию…захохотал! Он смеялся радостно, мотал головой, будто не веря в услышанное, и отсмеявшись, выдал:

– Слушайте, товарищ…Акела! С вами не соскучишься! Молодцы! В кои века к нам прислали не штабных штафирок, а настоящих боевых офицеров! Товарищ генерал, а вы примете участие? Покажете ваше умение?

– Попробую – пожал плечами Аносов – Только подберите мне самого хилого вашего паренька, желательно, болеющего животом. Чтобы еле двигался!

Комбат снова расхохотался и подозвав заместителя, приказал:

– Выбери им самых хилых, самых болеющих животом инвалидов! Пусть комиссия развлечется, побьет наших жалких бойцов!

Уверен, что они заранее решили, кто будет участвовать в этой забаве. Болеющие животом оказались крепкими плечистыми ребятами, боксерами и самбистами. Видно было по тому, как они двигались. Уверенные в своих силах, даже наглые – они точно сто очков вперед дадут любому общевойсковику, или «гансу». «Гансами» у нас по всегдашней привычке называли мотострелков – по аналогии с немецкими мотострелками на мотоциклах.

– Хан, давай! – приказал Аносов – Не калечь!

– Как получится… – вздохнул Хан и вышел вперед. Ему навстречу – высокий плечистый парень со штык-ножом в руке.

– Может заменить на деревянный, тренировочный? – обеспокоился Головлев, стоящий рядом, в трех шагах от нашей группы.

– Нет. Пусть работает как положено! – приказал Аносов – Пошли!

Вообще-то мне трудно представить, чтобы кто-либо в твердой памяти и здоровый рассудком вышел против человека заведомо владеющего ножевым боем, и держащего в руках нож. Если только нет автомата, или пистолета, или другого ножа. Голыми руками против ножа – это только долбить какого-нибудь наркомана, или обычного бытовика. И то – чревато. Нож – это серьезно. Человек, вооруженный ножом очень опасен. Его надо убивать на расстоянии.

Ну что же…поглядим, на что способны старые волкодавы. Есть у них еще порох в пороховницах, или нет. Хан двигается легко, плавно, и…дергано. То туда рванется, то сюда…что-то вроде «качания маятника», только для ножа. Грамотно работает, отвлекает внимание, и…спецназовец рванулся вперед, сделал выпад, и тут же полетел на землю, брошенный сильными руками! Нож уже в руке Шаха, он падает коленями на спину бойцу (я поморщился – как бы позвоночник не сломал), мгновение, и нож приставлен к горлу проигравшего. Готово! Хорошо сработал.

– Отлично! – кивает комбат – Видели, охламоны, как старая гвардия работает? Вам до такого умения еще учиться и учиться! Вот так эти люди победили фашизм! Учитесь, и вы будете сражаться не хуже!

Молодец. Грамотно все обсказал, и политически выдержано. Кстати, а кто у них особист? Вон тот майор вроде как…

– Твоя ошибка в том, что ты слишком подался вперед – объясняет Шах – Провалился всем телом. Почему ты ожидал, что я буду стоять на месте? Или ты думал, что раз я два раза старше тебя, так значит медлительный, как крот? Нет, парень, всегда ожидай, что противник будет быстрее и сильнее, чем ты думаешь! Не суди по внешнему виду!

– Сахи, давай! – скомандовал Аносов.

– Следующий! – приказал Головлев – Семенчук, ты давай. И ты слышал, что только что говорилось? Учти.

Этот учел. Он не собирался так просто подставляться, потому усиленно чертил воздух ножом, пытаясь пишущими-секущими движениями зацепить своего противника. Сахи стоял и почти не уворачивался, ждал, когда противник нападет, и как следствие – раскроется. Пока этот кадр машет в воздухе этой железякой – подойти к нему, значит попортить новое обмундирование, а ведь жалко! Красивый «комок»!

– Парень, ты вообще-то драться собираешься? – насмешливо спросил Сахи, пожимая плечами – товарищ полковник, они все у вас такие трусы? На безоружного с ножом боится напасть! Ссыкун! Вчера был ссыкун, а это еще один что ли? Похоже что ваш батальон состоит из одних ссыкунов!

Он явно злил парня, вызывая на атаку, и как следовало ожидать – добился своего. Парень, красный как рак то ли от злости, то ли от стыда бросился вперед, продолжая чертить воздух крест-накрест и всяко-разно, тут же сходу нарвался на захват и полетел на землю. Нога Сахи мгновенно встала на шею поверженного противника, рука парня, вывернутая вверх – под девяносто градусов к телу. Одно движение, и Сахи выдернет ему руку из плеча. Или сломает. Боец стучит свободной рукой по земле в знак проигрыша (борец, самбист, ясное дело), и Сахи его отпускает.