Дмитрий Зурков - Последний рывок

Наконец-то действо начинается. Из подъехавших автомобилей вылезают генерал от кавалерии Келлер, новоиспечённый комендант Петропавловки генерал-майор Кутепов, небольшая свита, пара прокурорских, полицмейстер, судебный секретарь, врач, священник, фотограф и другие члены специальной комиссии по приведению приговора в исполнение. За ними с задержкой в полминуты появляются две телеги, на которых везут приговорённых. Пустые лица, бессмысленные глаза… С Керенским понятно, ему ночью вкатили хорошую дозу обезболивающего, чтобы снять почечную колику. Остальным тоже чего-то в чаёк накапали?..

ВрИО палача с двумя подручными, скинув тулупы и оставшись в красных рубахах и шароварах с плетями за поясами, поднимаются на помост и проверяют крепость верёвок, давая время своим «клиентам» увидеть всё в подробностях. Затем конвой подводит их к позорным столбам и заставляет опуститься на колени. Секретарь суда громко, чтобы слышали все, зачитывает длинный и многословный приговор. Тишина вокруг поистине гробовая…

— …По рассмотрении дела, произведённого Высочайше утверждённой Военно-судной комиссией, признать Александра Керенского, Николая Некрасова, Павла Милюкова, Александра Коновалова и Михаила Терещенко виновными в умысле на ниспровержение существующих отечественных законов и государственного порядка, в подготовке и организации мятежа…

Терещенко поднимает голову и смотрит в безучастное серое небо, Керенский по-прежнему индифферентен, Некрасов закрывает лицо руками, Коновалова начинает бить крупная дрожь… М-да, незабвенный Гучков здесь очень неплохо смотрелся бы! Может, и зря я подарил ему милостивую быструю смерть?.. Нет, не зря! Если бы он был жив, всё было бы на порядок хуже и кровавей!..

— …и приговорить к лишению всех прав состояния, конфискации имущества, и казнить смертью через повешение!..

Звучит «На-кра-ул!», тишина разрывается барабанной дробью. От генеральской свиты отделяется один из офицеров и, подойдя к Милюкову, ломает над его головой подпиленную шпагу. Сумрак на мгновение разрезается магниевой вспышкой фотоаппарата. Палач с подручными подхватывают первого приговорённого под руки, заставляя подняться, и, содрав с него пиджак и рубашку, надевают через голову бесформенный белый саван. Ещё секунда, и руки в длинных рукавах задраны вверх и продеты в кандалы на столбе. На шею вешается чёрная табличка «Государев преступник»… Потом наступает очередь второго… Третьего… Четвёртого… Последним к позорному столбу приковывается «Первая любовь революции» и «Солнце свободы России» Керенский… Снова вспышка магния…

Тягуче скользят секунды, медленно и неотвратимо складываясь в минуты… Две… Пять… Барабаны всё это время выдают своё рокочущее «трам-та-та-там»… Солдаты-арестанты съёжились и замерли, как кролики перед удавом… Наверное, каждый из них поневоле представляет себя на месте белых фигур в смертном одеянии у столбов… Десять минут… Всё!.. Снова наступает тишина, но ненадолго. Теперь дело за священником…

Батюшка подходит к каждому, тихо читает отходную и даёт поцеловать крест… Ещё живых покойников «труженики эшафота» заставляют поочерёдно подняться на помост и, накинув каждому на голову колпак савана, надевают петлю на шею. Вот теперь самый критический момент! Если кто-нибудь не удержит равновесия или потеряет сознание — вздёрнется по-настоящему.

Скрип тормозов, из подъехавшего авто выпрыгивает фельдъегерь, несётся к Келлеру, козыряет и вручает запечатанный пакет. Фёдор Артурович вскрывает конверт, пробегает глазами по строчкам и передаёт бумаги секретарю. Тот снова выходит вперёд…

— Его императорское высочество регент империи великий князь Михаил Александрович по прочтении доклада Комиссии изволил смягчить наказание приговорённым и заменить повешение расстрелянием!.. А тако же, учитывая чистосердечное раскаяние и готовность делом искупить вину, повелел заменить осужденным Павлу Милюкову и Михаилу Терещенко смертную казнь бессрочной каторгой!..

Ну да, Артурыч говорил, что с ними есть смысл ещё повозиться. Одного, учитывая авторитет у кадетов, склонить к работе под контролем, второй должен будет минимизировать эротически характеризуемые займы господина Рафаловича во Франции. Через месяц-другой каторгу заменят ссылкой, поживут полгодика-годик в каком-нибудь Мухосранске, потом — высочайшее дозволение вернуться и работать на благо империи. А нет — кедровые орешки до смерти собирать будут. Прецедент в истории имеется, Бессонов рассказывал про некоего поручика, который годиков пятьдесят назад за вредные идеи получил расстрел, который заменили каторгой, а через несколько лет был восстановлен в правах, вернулся в Питер, а под старость, в девятьсот шестом, даже был избран в Государственный Совет!..

Эшафот уже пуст, все вернулись к своим столбам. С Милюкова и Терещенко сдирают саваны и накидывают на плечи арестантские халаты с бубновым тузом на спине. Четверо конвойных тащат их под руки к «позорной» телеге, похоже, Милюков невменяем, ноги бессильно волочатся сзади, он только изредка пытается ими перебирать. А Терещенко шустро бежит, наверное, считает, что опять под счастливой звездой из мамки вылез… А теперь — фокус номер два! Только бы он удался!..

Фёдор Артурович в сопровождении Кутепова подходит к арестантской роте, но обращается к конвою, только приехавшему с фронта…

— Ну что, солдатушки — бравы ребятушки?.. Опозорили свои знамёна?.. Не вы!.. Они! — Генерал показывает рукой на арестантов. — То, как вы на фронте сражаетесь, я знаю! Германцы вон Волынский полк уже по жёлтой тесьме узнают, «Железным Региментом» прозвали!.. А теперь из-за вот этих… знамя — в цейхгауз и на расформирование?.. Чего молчите?..

— Ваше высокопревосходительство, дозвольте! — подаёт голос из строя, насколько я вижу, фельдфебель с полным набором Гергиевских крестов. — Нет на них наших погонов, не наши они!.. И не были никогда, тараканы запечные!.. Пущай их вот так же, как энтих!.. Преображенцы! Литовцы! Почто молчите? Так же решаете, братцы, али как?..

Выслушав одобрительный гул, Келлер поворачивается теперь к «солдатам революции»:

— Слыхали? Вы — никто! Не хотели стать героями, будете дохнуть на каторге! Хотя!.. Нужен полувзвод добровольцев в расстрельную команду! Кто хочет жить — два шага вперёд!

О как быстро сообразили! Очень неймётся им купить свою жизнь ценой смерти других. М-дя, удался эксперимент. Из них теперь будем охрану лагерей делать. Не царской каторги, а какого-нибудь СЛОНа, созданного «кровавой гэбнёй». Я, правда, не знаю от слова «воопче», как там всё должно быть устроено, но надеюсь, что Артурыч с Павловым вспомнят «Архипелаг ГУЛаг» ненаучного фантаста Солженицына…