Александр Михайловский - Народ Великого духа

К тому же оказалось, что совместный поход в банью еще не был тем местным сватовством, о котором мне рассказывал наш друг Виктор. Вместе со мной в это жаркое, похожее на Преисподнюю, место посетили только вернувшиеся из путешествия темные жены Сергия ап Петра, а также леди Фэра. А сам господин и повелитель пришел гораздо позже, когда меня, усталую, распаренную и едва переставляющую ноги, отвели туда, где я могла спокойно почивать до утра. Если я стану супругой этого русского князя, то мне придется привыкать к тому, что один-два раза в неделю меня будут обливать горячей водой, тереть жесткой лыковой мочалкой с мылом и нещадно избивать запаренными в кипятке связками березовых и дубовых веток. Сначала я наблюдала, как леди Фэра и леди Алуанна в четыре руки «наказывали» таким образом младших темных жен Сергия ап Петра, имена которых я никак не могу запомнить. Потом на широкую деревянную скамью легла Алуанна, и уже младшие жены довели ее до изнеможения. И лишь затем настала моя очередь. Когда старшие жены хлестали меня своими связками прутьев, то, против моего ожидания, больно не было, только весьма непривычно. Ну а потом мы все вместе пили холодный, чуть горьковатый травяной настой с медом, после чего я почувствовала необычайную слабость.

Тогда леди Фэра позвала леди Илин и леди Мани, которые помогли мне одеться в летнее местное платье (мои вещи отдали в стирку), и под руки проводили до гостевого летнего дома, что находился поблизости. Я упала на набитый свежим сеном чистый матрас и тут же провалилась в сон. Но еще перед этим, на полпути от баньи до гостевого дома, мы встретили Сергия ап Петра, который в сопровождении леди Ляли широкими шагами шел навстречу. И тут я подумала, что как раз сейчас, с моим уходом, в банье начнется все самое интересное… И от этой мысли в чреслах, давно не принимавших в себя мужчину, вспыхнул огонь и появилось желание развернуться кругом и броситься обратно. Но, во-первых, мне нужно было соблюдать достоинство, ибо ничто мое от меня не уйдет; а во-вторых, мне ужасно хотелось спать, и поэтому я не стала ничего предпринимать.

Когда я проснулась, кругом стояла такая тишина, что было слышно, как за окном пронзительными голосами стрекочут кузнечики. Несмотря на глубокую ночь, в комнате не было темно. Над дверью, не мигая, горел синеватый колдовской огонек, освещающий мою комнату призрачным потусторонним светом. В этом свете было видно, что на столе, накрытые чистой тканью, стоят миска с едой и высокая деревянная кружка с травяным напитком.

Тушеное мясо с овощами, хоть и остыло, но оказалось очень вкусным, особенно если запивать его настойкой из трав и ягод – иной, чем та, что мы пили в банье. Удовлетворив голод и жажду, я накинула на плечи свой плед, который висел тут же, выстиранный и, как ни странно, уже сухой. Мне захотелось увидеть небо и звезды, вдохнуть чистый ночной воздух – и я вышла на крыльцо гостевого дома, миновав по пути слабо освещенные синеватым колдовским светом коридор и холл.

А там было великолепно… На небе ярко сияла луна, ее свет отбрасывал четкие черные тени. С ней соперничал яркий колдовской огонь на высоком столбе, видный, наверное, на многие лиги. Этот огонь словно говорил, что здесь живут очень сильные и уверенные в себе люди, которые не боятся обозначить свое присутствие. Совсем неподалеку, в большом доме без окон, тихо урчал посаженный на цепь демон, вырабатывающий для Сергия ап Петра так нужные ему молнии, и одно это говорило о могуществе хозяев этих мест. Так выходить мне замуж за этого князя или нет? Бросив взгляд окрест, я решила, что все же лучше выходить. Он достаточно хорош собой, не злобен, ласков, и к тому же способен дать удовлетворение исстрадавшемуся в одиночестве женскому естеству. Ну и политические мотивы тоже имеют немаловажное значение. Став старшей женой Сергия ап Петра, я займу одно из самых высоких положений в этом обществе и, возможно, смогу родить сына, который будет более достоин возглавить нашу фамилию, чем непутевый бедняга Эмрис.

29 июня 2-го года Миссии. Пятница. Полдень. Большой Дом.

Сегодня в левом холле второго этажа Большого Дома, откуда уже убрали трехъярусные нары и снова расставили столы со скамьями, вершились важные дела. Решалась судьба Шайлих Рохан и Виктора де Леграна, пожелавших вступить в законный брак. Присутствовали сами будущие новобрачные и все три темных жены Виктора де Леграна, за длинным столом почти в полном составе (за исключением Кати и Люси, находящихся в отлучке) расселись старшие жены племени Огня, возглавляемые Мариной Витальевной. Тут же присутствовала мать невесты леди Гвендаллион, и ее жених, Сергей Петрович, он же князь Сергий ап Петр. Брачные смотрины назначили на сегодняшний вечер, и поэтому мама невесты никуда не торопилась, потому что знала, что теперь всюду успеет.

Кроме того, рядом с будущими новобрачными стоял кельтский священник отец Бонифаций, который тут одновременно и духовное лицо, и переводчик.

Капеллан клана Рохан только что посетил на «Отважном» постящегося и молящегося Эмриса и пришел к выводу, что грешник уже почти дозрел до публичного покаяния, которое состоится послезавтра, в день летнего солнцестояния. Все-таки это торжественный момент, к которому следует подойти со всей ответственностью, чтобы все видели процесс очищения от скверны, а максимальной явки и полного внимания можно добиться только во время общенационального праздника. К тому же Сергей Петрович заверил леди Гвендаллион и падре Бонифация, что над Эмрисом никто не будет смеяться. Наоборот, все будут чрезвычайно серьезны и морально поддержат его преображение, ведь у каждой волчицы, полуфриканки и почти у каждой Лани за спиной своя похожая история, а французские школьники уже научились сопереживать и жалеть.

Но это будет через два дня, а нынче решается судьба его сестры. Марина Витальевна только что осмотрела потенциальную невесту на предмет зрелости тела и готовности к браку и деторождению. Разумеется, это произошло не здесь, при всем честном народе, а наедине, в комнате на первом этаже, выделенной под врачебный кабинет, и теперь, поднявшись вместе с девушкой на второй этаж, она выглядит мрачно и задумчиво.

– Я не могу дать разрешения на этот брак, – с хмурым видом говорит она, усевшись на свое место во главе женсовета, – ее организм не готов вынашивать и рожать детей. До полной биологической зрелости ей еще не меньше двух лет. Накладывай табу, Петрович, тут двух мнений быть не может. Должно пройти ровно два года, прежде чем я проведу следующий осмотр на пригодность к деторождению и, возможно, дам разрешение на свадьбу.