Александр Барышев - Конкуренты [СИ]

– Рыбы мы поставляем около сотни килограмм раз в два дня, – сказал Серега, косясь в сторону Вована.

Бобров благостно кивал.

– Средняя стоимость получается около пяти долларов. Вообще-то местная рыба стоит дешевле, но мы же поставляем отборную. Например, наша камбала примерно в два раза крупнее местной. Я уж не говорю про султанку и ставридку. Кефаль вообще вне конкуренции. Для розницы приходится отбирать самую мелкую, потому что сразу возникает вопрос – где выращивали и на каких витаминах. В ресторанах, слава Богу, таких вопросов не задают, ну там и цены на доллар повыше. Итого получается партия рыбы примерно в четыреста долларов. То есть в месяц выходит шесть тысяч.

Серега опять посмотрел на Вована, словно ища одобрения, но тот был бесстрастен. Серега вздохнул и продолжил:

– Теперь масло. Мы поставляем сто двадцать литров, опять-таки, раз в два дня. Как я уже говорил, масло делится на две партии в примерно равной пропорции, но, опять же, в зависимости от запросов оптовика, которому Юрка, как правило, не отказывает. Хотя он и платит меньше, зато без этих хлопот. Я имею в виду закупку тары, фасовку и распродажа в розницу с вечной угрозой влететь. Тем не менее, средняя цена получается в семь долларов за литр. И того восемьсот сорок или двенадцать тысяч шестьсот в месяц.

– Маловато получается, – пробормотал Бобров. – Пока... Кстати, а чего ты без записей?

– Да это я, чтобы не демаскировать миссию, – туманно пояснил Серега. – Там и так на нас косились, мол, ходят, выспрашивают...

– Ну ладно, продолжай.

– А чего продолжать? Одно вино и осталось. Поставка двести литров в два дня. Раз в неделю Юрка его вывозит. Это в среднем семьсот бутылок. Продает по двадцать долларов. По его словам. Потому что бумаг, естественно, никаких нет. Это четырнадцать тысяч за партию или пятьдесят шесть тысяч в месяц. Значит всего в месяц получается пятьдесят шесть плюс двенадцать и шесть плюс шесть семьдесят четыре и шесть тысяч. Так что получается, что он если и покривил душой, то в пределах статистической погрешности.

– Хорошо, – буркнул Бобров с одной стороны довольный, а с другой стараясь это не показать. – А расходы?

– Расходы-ы, – сказал Серега. – А вот расходы, шеф, после завтрака, – и заканючил. – Ну, шеф, ну нельзя столько терпеть. Ведь не война или еще какой экстрим. А за завтраком мы же вообще не пьем.

Бобров посмотрел на него с сомнением.

– Ладно, – сказал он. – Поверю. Но смотрите у меня.

Серега слово сдержал и после завтрака сам предложил продолжить и даже принес из своей комнаты бумаги, сказав, что расходы он записывал, потому что там запомнить просто невозможно. Прослышав про Серегину миссию, в таблинум просочился Петрович, взглядом попросив разрешения у Боброва. Тот только рукой махнул.

Серега на этот раз уселся за стол и разложил свои бумаги.

– Начнем, пожалуй, – сказал он.

– Валяй, – согласился Бобров.

– Первыми у нас идут рыбаки, – начал Серега. – Как я уже говорил, рыбное направление разделяется на два. Во главе каждого стоит начальник направления. Юрка, тот еще жмот и содержит их буквально в черном теле, платя каждому по сто пятьдесят долларов. Именно долларов, потому что курс сейчас около ста тысяч карборванцев за один бакс.

Серега посмотрел на оживившегося Петровича и сказал:

– Это не шутка. Хохлы, по слухам двадцатитысячную купюру выпустили, но Юрка говорит, что у них она пока не пробегала.

– Так они что у него – миллионеры? – чуть не подскочил Бобров.

– Ну-у, – ответил Серега. – Получается, что так.

– Ничего себе – черное тело, – обратился Бобров к Петровичу. – Пятнадцать миллионов зарплата. А у нас тут тридцать драхм считается чуть ли недаром божьим.

– Сергей, а ты не в курсе, сколько там, на той стороне сейчас средняя зарплата?

– Чего ж не в курсе? В курсе конечно. Примерно тридцать семь долларов.

Петрович грустно покачал головой.

– М-да, растут люди.

Дверь таблинума внезапно растворилась, и на пороге появился дежуривший сегодня при входе воин. Он окинул взглядом помещение, увидел Боброва и обратился к нему:

– Шеф, там из города выехал стратеге сопровождением. Направляются сюда. Распоряжения будут?

– Да нет, какие там распоряжения. Встретьте, как положено и прямо сюда.

– Не вовремя, как всегда, – сказал он с досадой. – Так, всем переодеться. Серега, тебя тоже касается. И не вздумай хитон на шорты надеть. И крикни там, чтобы никто по первому этажу не шатался. Особенно к девчонкам это относится. Ответственности, понимаешь, никакой.

Стратег был великолепен. Похоже, для визита он нацепил парадный прикид и теперь весь сиял и переливался. Начищенный бронзовый нагрудник за неимением солнца отражал светильники, бронзовые же поножи соревновались с ним, но так как частично оставались в тени, то все-таки проигрывали. Медный шлем, надраенный до просто нестерпимого блеска и в довершение всего увенчанный красным гребнем, стратег, слава богам, держал в руке. Дополнял картину выбивающийся из-под нагрудника белоснежный хитон. Лицо стратега имело торжественное выражение, и Бобров сразу понял, что у него что-то будут просить. И не ошибся.

– Хайре! – рявкнул стратег.

– Хайре, хайре, – сказал Бобров, вставая.

Формально он стратегу не подчинялся, так как не был гражданином Херсонеса, но прекрасно знал, что возможностей насолить у стратега больше чем достаточно и решил не обострять. Тем более, что стратег у него еще ничего не попросил. Жестом гостеприимного хозяина он указал Стратегу на кресло возле низкого столика и изобразил хлопок в ладоши.

Дверь тут же открылась и в таблинум вплыла Меланья. Одетая в белейший шелковый хитон гораздо короче общепринятого с талией подчеркнутой черным пояском, что указывало на ее статус вольной. Хитон был скреплен на левом плече замысловатой фибулой, а вот правая грудь была обнажена. Бобров подумал, что это сделано специально для смущения стратега, но стратег оказался крепок и не смутился, хотя грудь у Меланьи была идеальной формы. В руках девушка держала блестящий поднос, на котором вызывающе торчал стеклянный кувшин с вином, стеклянные же кубки и ваза с компотом и серебряной ложечкой в ней.

Грациозно изогнувшись, так что хитон поднялся совсем уж неприлично, обнажая белые трусики, которые вогнали любопытствующего стратега в ступор, Меланья поставила поднос на столик, сгрузила кувшин с кубками и вазочкой и величаво выплыла за дверь.

Бобров мысленно пообещал себе после окончания визита выпороть паршивку вожжами на конюшне.

– М-да, – сказал стратег задумчиво, провожая глазами нубийку. – Так вот, Александрос... – он пожевал губами, еще раз сказал, – м-да, – и продолжил: