Александр Барышев - Конкуренты [СИ]

– Одиннадцать лет, – сказал Серега задумчиво. – Долгонько, однако.

– Ну да. Но, тем не менее. Так вот, в триста двадцать третьем году Александр помрет...

– А от чего? – заинтересовался Петрович.

– От неизвестной болезни, – сказал Бобров. – Сам понимаешь, в ту пору диагностика сильно хромала, а в наше время поставить диагноз нет никакой возможности в связи с отсутствием объекта.

– Посмотреть бы, – загорелся Петрович.

– А оно тебе надо? – вставил слово Серега. – Историю поменять хочешь? – и он хитро посмотрел на Боброва.

– Да нет, – смутился Петрович. – Просто интересно.

– Никто ни на что смотреть не будет, – сказал Бобров. – Это случится в Вавилоне, а туда добираться надо несколько месяцев и не факт, что доберешься. Придется тебе, Петрович, на неграх тренироваться.

– Ну, на неграх любой сможет, – сказал Петрович. – А вот с Александром Македонским было бы гораздо интересней.

– Зато на неграх без последствий, – предостерег Серега. – А вот, если с Александром не прокатит, то возможны варианты. Причем, самый из них гуманный это поедание дикими зверями.

Петровича передернуло.

– Вот умеешь ты убеждать, – сказал он.

– Обращайтесь, – кивнул Серега.

– Так я продолжу, – помедлив, сказал Бобров. – Можно, да. Так вот, нас интересует исключительно триста двадцать третий год. Александр, значит, отойдет от дел. Причем, совсем. А его ближайшие друзья-сторонники тут же примутся делить наследство. Наследства будет много, и они почти передерутся. Самый из них хитрый – Птолемей, пока остальные станут выяснять отношения, прихватит с собой саркофаг с телом Александра и слиняет. Отправится он прямиком в Египет. С ним, кстати, упорхнет и наша знакомая Тайс Афинская. Ну, про нее я вроде вам уже рассказывал. А нам интересен еще один друг детства царя, некто Неарх. И интересен он не только тем, что оказался не похож на остальных завистливых и жадных якобы друзей, но в основном тем, он оказался великим мореплавателем и путешественником. И вот, когда остальные «друзья» погрязнут в разборках, Неарх поступит неординарно – он попросит себе флот.

– Я бы тоже флот попросил, – сказал вдруг Вован. – А что за флот-то? Вдруг такой и просить не стоит.

– Перед тем как попросить себе флот, – продолжил Бобров, переждав реплику Вована. – Неарх проплывет от устья Гидаспа, где будет построен гигантский флот в восемьсот кораблей...

– Ого! – воскликнул Вован. – А вы мне тут десяток впарили и считаете это огромным одолжением.

– Не суетись, – поморщился Бобров. – С этим флотом, – продолжил он. – Неарх спустится в Аравийское море и, исследовав его северное побережье, доберется до Персидского залива. Потом, таким же образом изучив его побережье, доплывет до устья Тигра и поднимется к Вавилону, где уже будет находится Александр. Тот решит обратить взор в сторону моря и исследовать страны, лежащие к югу от знойной Аравии. Ну а кому поручить командование флотом? Не Пердикке же, любовью которого станут боевые слоны. Слоны плохо сочетались с триерами. Поэтому Александр и поручит флот Неарху. Некоторые ученые потом говорили, что, мол, Неарх сам вызвался. Но нам-то без разницы, сам он или не сам. Нам важен факт. А факт таков, что флотом будет командовать Неарх. Флот станет строиться под Вавилоном и флотоводцев, в смысле, капитанов будут собирать со всей империи Александра. Там будут греки, финикийцы, киприоты, египтяне и даже, блин, побежденные персы. Еще бы, ведь флот составит почти две тысячи единиц.

– Сколько, сколько! – ахнул Вован.

– Две. Тысячи. Кораблей и судов, – подчеркнул каждое слово Бобров. – Одних боевых триер будет восемьдесят. А ведь будут еще специализированные лайбы для перевозки лошадей, транспортники и обычные лодки. Для меня до сих пор загадка, как они собирались плыть по океану на лодках.

– Ну а чего? – сказал пришедший в себя Вован. – Шастали же полинезийцы на своих пирогах чуть ли не до южной Америки.

– Так то полинезийцы, – не согласился Бобров. – Они пирогу осваивали раньше, чем начинали ходить. И вообще, не отвлекайте.

Вован поднял руки, как бы говоря: «Все-все, молчу».

Флот будет построен и Неарх соберется в дорогу. Он хотел обогнуть Африку с юга и, проникнув в Средиземное море с запада, покорить для Александра Ливию и Карфаген. Цель была благая – Александр хотел стать царем всей Земли. И Неарх собирался этому способствовать. А на прощальном пиру по поводу отплытия царь заразится неизвестной болезнью и десятого июня умрет. А через несколько дней со стоянки исчезнет весь флот во главе с Неархом. И больше о нем никто ничего не услышит.

– Две тысячи кораблей, и никто? – недоверчиво спросил Серега.

Бобров отрицательно помотал головой.

– Никто. Правда есть предположения где-то на уровне гипотез. Согласно одной из них флот Неарха погиб возле Берега Скелетов, что в пустыне Намиб, в результате шторма. То есть, они обогнули мыс Доброй Надежды и уже поднимались к северу. Правда, о том, сколько осталось кораблей после пути вдоль восточного побережья Африки сия гипотеза умалчивает.

– Так это что же получается, – сказал, сидевший до этого в молчании, Петрович. – Мы построим там что-то вроде города и через одиннадцать лет к нам в гости заявится целая орава македонцев во главе с энергичным Неархом. А если они сочтут необходимым нас завоевать?

– Мы сделаем так, – усмехнулся Бобров, – чтобы не сочли.

До самого ужина Бобров находился на палубе. Честно говоря, идти к себе в каюту ему было страшновато. Над ним никто не посмеивался. Все словно бы забыли о Бобровской выходке. Да он и сам посчитал ее или чем-то вроде глюка, или грез наяву. И чем больше об этом думал, тем больше убеждал себя в том, что так оно и есть. То есть, грезы и больше ничего.

– Надо сказать, – подумал Бобров, – что это были очень даже приятные грезы. Особенно, если вспомнить грудь Апи.

Вахтенный брякнул в рынду и возгласил:

– Команде ужинать!

Свободные от вахты потянулись к грот-мачте, куда отряженный дежурный подтаскивал сосуды с едой. Офицеры и примазавшиеся к ним в лице Боброва, Сереги и Петровича собрались на юте вокруг низкого столика. Они еще не расселись, когда из надстройки появились Златка и Дригиса, подталкивающие в спину жутко смущавшуюся Апи.

– Опа! – сказал сам себе Бобров. – Так это вовсе оказывается и не грезы, а суровая действительность.

За столом он оказался между Златкой и Апи. Бобров быстро понял преимущества двоеженства. По крайней мере, за столом. Приходилось только стакан с вином ко рту подносить. Вован и Петрович смотрели с завистью.

– Я, пожалуй, тоже женюсь, – сказал Петрович и добавил. – Но не по любви, потому что таких, как Златка и Апи, мне не найти.