Константин Вайт - Озаренный Оорсаной 1. Отрочество

При виде грозного лица тети я весь испуганно сжался, что поделать, привычка тела выработаная годами общения с тетей. Мне стоило больших усилий, чтобы побороть реакцию Семи на появление в палате тети Линси, но в конце концов я справился, и смело оглядел ее. По воспоминаниям Семи, тетя была сильная, злая и даже немного жестокая женщина, которую он ненавидел всеми фибрами души.

Я же видел перед собой усталую и замученную женщину, при этом еще вполне привлекательную. Лет ей было около тридцати пяти, светлые волосы обрамляли бледное лицо, это, похоже, у нас фамильное. Вокруг губ собрались морщинки, а глаза смотрели на меня скорее грустным, чем злым, взглядом.

— Ну как же так, Сэми! — начала она тихим, слегка шипящим голосом, который особенно сильно пугал меня прежнего. — О чем ты думал? Ты подумал обо мне? Ты же понимаешь, что ты мог умереть?

— Я и хотел умереть! — по привычке Семи я огрызнулся в ответ.

— Я так и думала! Я всегда говорила, что ты позоришь память своих родителей. Что же ты такой несносный уродился? Ну почему ты так не похож на свою мать? Весь в отца! — она в сердцах махнула рукой.

— Прости, — я не знал, что еще можно сказать. Не хотелось первый день в новом мире начинать с конфликта с практически единственным родным мне человеком. Но, судя по всему, ее мой ответ мало интересовал. Ей просто хотелось выговориться. Вылить на меня все накопленное недовольство:

— Отец твой тоже вечно никого не хотел слушать и постоянно носился с книжками. Что-то читал, изучал. Ни на кого не обращал внимания. Хотя, конечно, да, — она задумалась на мгновение, а затем продолжила свой монолог, — конечно, дворянского титула он добился. И это очень и очень хорошо. Но на тебе же этот титул и закончится. Ты должен постараться взять себя в руки. Пусть ты и нолик, но у тебя будет достаточно возможностей проявить себя. Было бы желание, — и она, глядя на меня, грустно вздохнула, — а вот желания у тебя никакого нет. Только валяться и читать книжки. А жизнь, это не книжки!

— Тетя Линси, не переживай. Я постараюсь изменить себя. Все будет хорошо, — я потянулся к ней, она обняла меня и совершенно неожиданно разрыдалась.

— Ты не представляешь, как я испугалась, когда узнала, что ты упал в реку. Зачем ты это сделал, глупенький? Ну, о чем ты думал? Я тебя очень люблю, ты для меня самый близкий человек. Подумай уже обо мне. Ты же, правда, мне как сын! — она снова всхлипнула. Я прижимался к ней и осторожно гладил по спине.

— Теперь все будет по-другому, не плачь. Правда! Я возьмусь за голову, и все станет хорошо, — утешал ее я. Уж с плачущими женщинами жизнь меня научила общаться.

Она отстранилась от меня и, достав из сумочки платок, начала вытирать свое заплаканное лицо.

— Извини, не знаю, что это на меня нашло. Слишком тяжелыми были последние дни. Меня затаскали разные комиссии. Они даже раздумывали над тем, чтобы совсем забрать тебя у меня. Но, в итоге, пока вроде все нормально.

Тетя встала и пошла в уборную, откуда, спустя несколько минут, снова раздался ее голос:

— Мне сказали, что завтра тебя могут отпустить домой. Психолог с тобой еще раз должен встретиться; если даст добро, то вечером я за тобой заеду.

— Хорошо бы, — я оглядел пустынную палату, — а то здесь безумно скучно.

— Так обычно никто тут и не задерживается. В этом отделение очень хорошие целители. Любого быстро поставят на ноги и отправят домой. А ты у нас пока подросток, да еще и после купания в Агре, — она вышла из уборной и, подойдя ко мне, провела рукой по моим волосам, — ты больше такого не делай.

— Но я в эту школу больше не пойду! — неожиданно вспомнил я о занятиях.

— Да и ладно, что-нибудь придумаем. Сейчас как раз начинаются две недели каникул, а потом, может быть, дома позанимаешься. Тебе осталось только подготовиться к летним экзаменам. Посмотрим, — она задумчиво продолжала гладить меня по голове, размышляя о чем-то своем. Мне было удивительно приятно, что в этом мире у меня есть хоть один родной человек. И не такой уж и страшный, как полагал Семи.

Мы еще немного пообщались, и тетя отправилась домой. Мне же ничего другого не оставалось, как лежать и думать. Вообще, удивительно, как легко мне удалось найти общий язык с тетей Линси. Надо было просто понять, что она хочет мне добра и заботится обо мне, как может.

«Пора уже перестать быть ершистым подростком», — думал я. — «Нельзя каждую просьбу и каждое слово воспринимать, как приказ. Надо понимать, что это все делается для меня из чувства заботы обо мне. В общем, если так, то с тетей мне еще очень даже повезло».

Вечер пролетел неожиданно быстро, и освещение палаты стало медленно тускнеть, намекая на приближение времени ложиться спать. Я умылся и лежал в кровати, но сон никак не шел. Поразмыслив, вспомнил о магической медитации, к которой и решил прибегнуть. Закрыв глаза, я выровнял дыхание и стал проваливаться в темноту.

Переход к Семи был очень быстрым. Вот я еще ощущаю себя в реальном мире, где лежу на кровати с закрытыми глазами, а потом раз — и открываю глаза в полутемной комнате своего подсознания.

Здесь ничего не изменилось с прошлого раза. За столом с тусклой лампой все так же сидел Семюсель. Только он был какой-то полупрозрачный. Как будто сотканный из дыма. Именно так у нас любят представлять привидения.

— Привет! — произнес я и подошел к нему. Он обернулся и улыбнулся мне.

— Привет! А я вот тут, — немного смущенно проговорил он, — книжки читаю.

Подойдя вплотную, я коснулся его рукой. Семи был вполне осязаем. Я удивленно погладил его по голове:

— Так ты никуда не исчез? Это же здорово! — обрадовался я.

— Это очень странно, но да, я все еще здесь. Видно слияние полностью не удалось. И ты представляешь! — он вскочил со стула и прошелся по комнате, — здесь я маг! — Семи щелкнул пальцами, и над его раскрытой ладонью завис небольшой огненный шар. Махнув рукой в мою сторону, он направил шар в стену за моей спиной. Шар с громким шумом взорвался врезавшись в нее и обдав меня потоком раскаленного воздуха. Я обратил внимание, что стена, в которую Семи его запустил, была уже основательно обуглена. Видать не первый файербол за сегодня.

— Круто! Что это было? — удивленно воскликнул я.

— Это простейший файербол. Совсем не сложно. Когда у тебя есть магия. Меня больше удивляет, что ты так просто проваливаешься в магическую медитацию и приходишь ко мне!

— А что в этом такого? — я удивленно посмотрел на него.

— Всех учеников магической школы с восьми лет обучают входить в магическую медитацию, — он возбужденно ходил по комнате, — но провалиться так глубоко в свое сознание получается обычно только после нескольких десятков лет обучения. А мы с тобой сразу на третьей ступени. Это практически максимум. Учитывая, что ты нолик, это вообще считалось невозможным!