Иван Байбаков - 1941 – Бои местного значения [litres]

Разведбат 29-й моторизованной дивизии с первых дней войны был выброшен вперед, выполняя задачи разведки по своему профилю, а потом, при суматошном отступлении дивизии и в условиях отсутствия связи с командованием, остался как бы сам по себе, вынужденный выбираться к своим самостоятельно.

Разведвзвод старшего сержанта Панасюка в составе пяти малых плавающих танков, в числе которых, кстати, были и два новейших, только-только начавших поступать в войска, радийных танка Т-40 (здесь Сергей сразу сделал охотничью стойку, но решил вернуться к этому вопросу чуть позже), немало поколесил по округе, разведывая местность и обстановку в районе от Белостока до границы. Видели много битой и брошенной техники, вооружения, много всего остального брошенного имущества. Сначала поддерживали с командованием связь по радио, потом связь прервалась. Выкатали почти всю горючку, но в точке встречи, где по плану должны были пополнить топливо, нашли только разбитую авиацией колонну техники и сгоревшие бензовозы. После этого Панасюк принял решение возвращаться к месту дислокации, под Белосток, но по пути топливо кончилось совсем, и машины встали. Встали, кстати, не очень далеко от Янува, километрах примерно в десяти. И тогда старший сержант со своим мехводом, оставив остальные экипажи охранять и оборонять технику, отправился пешим ходом в близлежащую деревню. Пошли в надежде найти продукты, может быть, еще работающий телефон, а еще была надежда встретить отступающие части и как-нибудь разжиться горючим. Местное население встретило настороженно, но немного продуктов все же дали. А на выходе из деревни танкисты, радостные от того, что добыли продукты, и от этого утратившие бдительность, буквально нос к носу столкнулись с немецкой разведкой. Здесь Панасюк сначала растерялся и впал в легкий ступор, а потом бежать и прятаться было уже поздно. Немцы, после первичного жесткого допроса выяснив, что танкисты тоже разведчики и знают немало о брошенной в округе технике, а также поняв, что их танки находятся не очень далеко, с экипажами, но без топлива, сразу убивать ребят не стали, прихватили с собой для дальнейшего получения информации. И еще для того, чтобы завтра те показали дорогу к своим танкам. Так двое молодых танкистов оказались в Януве с крайне скверными перспективами на будущее.

– И что, вы оба вот так вот взяли и предали своих боевых товарищей? – зловеще и с изрядной примесью брезгливого презрения переспросил один из особистов Трофимова, который по указанию своего начальства все время отирался на площади и сейчас слушал разговор Сергея с танкистами.

Панасюк виновато посмотрел на него, сглотнул и тихо ответил:

– Очень уж сильно били, товарищ старший политрук… Но потом, когда нас, связанных, в кузове бросили, мы между собой решили немцев завтра по пути к нашим танкам в болото завести, а там – будь что будет…

Слушая ответы старшего сержанта особисту, Сергей на краю сознания подумал, что ребятам в каком-то смысле еще и повезло – такие вот, малые плавающие разведывательные машины в первые дни войны растерянное командование без затей бросало во встречные танковые бои или в атаки на развернутую противотанковую оборону. Где они, с их тонкой противопульной броней, горели как спички, зачастую даже не успев нанести противнику никакого урона. В результате почти все эти нужные и очень полезные для разведки, да к тому же неплохо плавающие (особенно Т-40!) боевые машины были уничтожены без всякой пользы. Здесь же есть шанс пяток этих по-своему очень удачных и полезных боевых машин заиметь, а уж как их грамотно использовать, особенно в условиях окружающей лесисто-болотистой местности, насыщенной к тому же речками и речушками, он отлично знает…

И еще подумал – ага, а немцы такие дураки, чтобы вот так вот запросто в это болото и поперлись бы, но вслух ничего не сказал. Молодые, наивные и неопытные ребята, попавшие в нештатную ситуацию, к которой их никто не готовил, да еще после жестоких побоев и издевательств, – ну что они еще могли придумать-то? Тот же старший сержант – старший он, по всей видимости, только по результатам боевой подготовки и освоения новой боевой техники, а так, по возрасту, такой же неопытный мальчишка.

Наоборот, видя, что особист никак не уймется и продолжает мерзко докапываться до избитых мальчишек, причем наращивая громкость голоса и уровень демонстрируемого презрения, Сергей оглянулся на так удачно подошедшего бригадного комиссара и взглядом попросил того отозвать своего ретивого помощника. А когда Трофимов, который уже успел провести короткий митинг с жителями поселка и только что закончил разговор с их старостой, с ходу вникнув в ситуацию, подозвал особиста и отошел с ним чуть в сторону, повернулся к танкистам и тихо сказал:

– Ничего, ребятки… Сейчас важно не то, что при жестком допросе все рассказали – тут не факт, что кто другой устоял бы или долго вытерпеть смог. Важно то, как потом решили и какой урок вам из этого будет. На будущее советую всегда иметь при себе оборонительную гранату Ф-1 с запалом мгновенного действия – это и вас в случае чего от неизбежного плена избавит, и врагов с собой при этом немало заберете.

После чего оставил танкистов на дальнейшее попечение медиков и, подойдя к Трофимову, негромко сказал, как бы в пустоту, но адресуясь именно к ретивому особисту:

– А кто в плену или просто на жестком полевом допросе не бывал, тот пусть сначала на себе это попробует, а потом других судит. – И потом, обращаясь уже персонально к нему: – Если хотите, то для обретения личного опыта и расширения общего кругозора приглашаю вас, товарищ старший политрук, поприсутствовать на предстоящем полевом допросе пленного немецкого лейтенанта. И прикинуть то, что вы там увидите, персонально на себя. А потом, если будет на то ваше желание, мы можем еще раз вернуться к обсуждению темы несгибаемой стойкости и героизма советского человека во вражеском плену.

Старший политрук, выслушав слова Сергея, сначала побагровел, явно собираясь тут же поставить на место наглого лейтенанта, и уже открыл было рот, но потом, видимо, вспомнил, что лейтенант этот не простой и вообще-то именно он отрядом командует, а непосредственное начальство самого политрука с этим наглым лейтенантом как-то очень уж близко общается, советуется… и беспомощно уставился на это самое свое непосредственное начальство, пытаясь понять, что теперь делать.

Бригадный комиссар тоже налился дурной краснотой – как же, по его подчиненному и помощнику потоптались, хоть и не без оснований, но ведь ведомственная солидарность и взаимовыручка никуда не делась – и прошипел:

– Что ты себе позволяешь, лейтенант?! Совсем берега попутал?..