Даниэлла Роллинс - Украденное время

Дороти разинула рот, но быстро его закрыла. В глазах пилота заплясали победные огоньки. Она вдруг поняла, что он хотел ее напугать и, видимо, решил, что это ему удалось.

Вот только Дороти почувствовала вовсе не страх. А трепет. Казалось, пилот описывает вовсе не настоящее место, а сказочный край!

– У вас на родине живут каннибалы?

– Всего один, – уточнил пилот и захлопнул дверь, пользуясь замешательством девушки. Дороти ругнулась и схватилась было за ручку, но едва слышный щелчок сообщил о том, что замок заперт изнутри. Пилот поднес два пальца к виску, насмешливо ей салютуя.

– Счастли́во! – одними губами сказал он.

В уши Дороти ударил громкий рев, а поляну застлал горячий дым. Девушка закашлялась. Ну вот и все. Теперь ее точно кто-нибудь да отыщет и притащит в церковь, к матери и Эйвери. И не важно, что ее наряд безнадежно испорчен, а ноги в грязи. Ее поведут к алтарю, а мать ни на шаг от нее не отступит, пока она не скажет доктору свое «Согласна».

Пошатываясь, она отошла от аэроплана. Перед глазами вставали картины супружества с доктором. Скучные обеды, одинокие вечера, занудные дамы, с которыми и поговорить-то не о чем, кроме как о благотворительных мероприятиях и планах на осень. А рядом, конечно же, всегда сидит мать и украдкой щиплет ее за руку, чтобы она не забыла посмеяться в нужный момент.

Ей было душно, а узкий корсет лишь усугублял дело. Дороти скользнула пальцами по шее и опустила кружевной воротник. Дышать было совершенно нечем.

А ведь до этого она ни разу не представляла всерьез семейной жизни с Эйвери. Ей казалось, что она без труда сбежит со свадьбы – уж как-нибудь да изловчится. Но вот уже во второй раз звонят колокола, а аэроплан вот-вот взмоет в небо, и…

И тут Дороти задумчиво нахмурилась. Минуточку. Это что же…

Да, действительно, в задней части аэроплана была еще одна дверь.

Дороти покосилась на ветровое стекло, чтобы удостовериться, что пилот ее не замечает. Он склонился над морем каких-то кнопок и переключателей, нахмурившись. На лбу у него проступили тонкие морщинки. Дороти обошла аэроплан и на всякий случай дернула дверь за ручку.

Закрыто. Само собой.

Девушка вскинула руку и вытянула из волос еще одну шпильку.

7 июня, 1913 год, Пьюджетский анил

Эш провел рукой по волосам и удивленно посмотрел на влажные пальцы, с трудом сдерживая хохот.

Это что, пот? И чего он так распереживался? Уж не из-за девчонки ли?

«Нет, это вина», – твердил он себе. Он и впрямь чувствовал себя виноватым, но вовсе не за то, что отказался подвезти незнакомку – такая, как она, и дня не протянет там, куда он держал путь, – нет, ему было совестно, что он запугал ее историями о Квинн Фокс. Эта безжалостная убийца из Черного Цирка, по слухам, питалась человеческим мясом и могла без труда одолеть даже взрослого мужчину. И Эш хорошо понимал, что чем меньше о ней судачат, тем лучше. В его время, например, кругом было только и разговоров что о ней. Рассказывать о ней людям из другой эпохи было совершенно неправильно.

Усилием воли он отогнал мысли о Квинн, и в памяти вновь возникла девушка из леса. Ему вспомнилось, как она, склонив голову, спросила: «А разве вам не бывает одиноко?» – и уши вновь точно огнем обожгло.

– Что за чушь… – прошептал он и мысленно возблагодарил небеса за то, что Зора не застала этого диалога.

Он живо представил, как его верная подруга снисходительным тоном, каким она говорила с ним одним, интересуется: «Неужто ты себе невесту нашел, а?» – а потом шумно изображает звуки поцелуев.

Флиртовать было не в его правилах – возможно, поэтому это у него так плохо получалось. Как это делается, он хорошо знал – недаром ведь он жил с тремя довольно симпатичными ребятами, – но вкус к этому напрочь утратил, как утрачивает вкус к стейку человек, подавившийся куском мяса и едва не задохнувшийся. Как-никак трудно наслаждаться тем, что может тебя убить.

«Черная вода… – пронеслось в голове. – Мертвые деревья…»

Чтобы отвлечься от девчонки, видений и капельки пота, которая сбегала по шее, он перепроверил шкалу мощности. После аварии показатель ЭВ упал до сорока пяти процентов, а это… мягко говоря, совсем не радовало. Убийственной эта миссия, может, и не станет, но покалечится он наверняка.

Он держал путь в 1908 год, чтобы своими глазами понаблюдать, как у ювелирного магазина устанавливают старинные часы. В них ничего особенного не было, но Профессор как-то раз упомянул о них, когда рассказывал о давней традиции установки на людных улицах таких вот часов. А большего Эшу и не требовалось. Он уже почти год искал Профессора повсюду и побывал, наверное, везде, где его можно было бы встретить, и уже начал отчаиваться.

Увы, из-за аварии он промахнулся на несколько лет. Уровень ЭВ был чересчур переменчивым для новой вылазки, и потому оставалось только одно: вернуться в мастерскую и надеяться, что к утру ситуация стабилизируется и он наконец посмотрит на те самые часы у ювелирного магазина.

Правда, тогда он потеряет еще один день из своего и без того стремительно пустеющего арсенала.

Эш напряг плечи, а потом медленно их опустил, представляя, как расслабляется каждая мышца. Кожаная куртка сперва вздыбилась, а потом снова расправилась по фигуре, как влитая. Этому трюку, помогавшему ощутимо сбросить напряжение, он научился в первую же неделю пребывания в летной академии, еще в те времена, когда другие студенты посмеивались над ним за то, что он «ведет себя с самолетом так, точно боится, что тот его укусит». Эш сжал кулаки, а потом по очереди расслабил каждый палец, готовясь к очередному непредсказуемому полету.

– Сегодня ты не умрешь, – сказал он вслух, и эти слова его успокоили, пускай и совсем чуть-чуть. В том, что он знал время и обстоятельства собственной смерти, был всего один плюс: сегодня можно было творить что вздумается, понимая, что уж чем-чем, а смертью это не закончится. Конечно, сомнительное преимущество, но все же лучше, чем ничего.

Эш повернул рычаг скорости до 2000 оборотов. «Вторая звезда» дернулась… двигатель взревел. Эш затаил дыхание, опасаясь, как бы корабль не взорвался.

Но через пару мгновений на смену реву пришел мерный шум, и «Звезда» взмыла в воздух.

Голубоватая арка Пьюджетского анила изгибалась над морем, точно огромный полупрозрачный пузырь. Со стороны казалось, что отсветы на волнах – это солнечные блики, а то и вовсе обман зрения. И только вблизи становилось видно, что под аркой скрывался туннель.

«Вернее, нет, – подумалось Эшу, – не туннель даже». А бездна. Пустота. Стоило только взглянуть на анил, и голова тотчас начинала кружиться от попыток понять это непостижимое явление. Порой анил походил на огромный водоворот тумана и дыма. Порой – на большой ледник. А порой выглядел как трещина во времени – собственно, именно это он из себя и представлял.