Владислав Савин - Красный тайфун : Красный тайфун. Алеет восток. Война или мир [сборник litres]

Эх, как мы в сорок третьем фрицев пугали под Ленинградом «лесной нечистью» – «те, которые приходят ночью – и их нельзя увидеть и после остаться живым»! Тут в Норвегии кому-то наш советский строй не нравится – у вас водяной нечисти не было, значит, будет! Война по-партизански, с партизанами – самая страшная для партизан. Когда те, на кого есть данные, что они в «Асгарде», исчезают бесследно – нет, мы не звери, кого-то и живым доставляли, для вдумчивого допроса. Тут вся жизнь у воды крутится – сели люди в лодку, порыбачить или куда-то переправиться, или даже просто на берегу оказались – и никто их больше не видел! Среди местных даже слухи пошли, что в здешних фиордах морское чудище завелось, то ли кит-убийца, то ли большая акула.

Вчера в нашей зоне погранцы опять поймали минеров. По закону, в пограничной местности, равно как и в объявленной на военном или чрезвычайном положении – бандитов, пойманных с оружием в руках или за совершением иного преступления (то есть когда их вина очевидна), надлежит исполнять во внесудебном порядке, после первичного допроса – если, конечно, их показания не представляют оперативный интерес. Главный там был дед уже, на тяжелой работе бесполезен – его по закону, когда вытрясем все, что он знает. А младшие, сыновья его, парни здоровые – к ним проявим гуманность, надо ж кому-то и полярную магистраль по тундре тянуть или строить тоннель на Сахалин? Летеха с катера был дотошным – в радиограмме упомянул даже, что на первичном допросе прямо в море «по горячему» старик сказал, что в прошлый раз он мины за борт вывалил в открытом море, побоялся с чего-то к нам идти, в хорошую видимость и погоду. Факт мне запомнился – и очень скоро пригодился.

Уже с весны пятидесятого мы начали все больше времени уделять тренировкам, а не только притаскивать и топить местных бандер. Бригада подводного спецназа организацию имеет свою, не как у армейцев или даже морской пехоты. Четыре человека – звено, четыре звена – группа, разведывательная или диверсионная, четыре группы – рота, четыре роты (одна учебная) – батальон, четыре батальона (один учебный) – бригада. Еще разведрота, где самые отчаянные, и, естественно, тылы – подразделения управления, связи, техобслуживания, транспорты, медицина (специфическая – с водолазным уклоном, ну что в обычном госпитале с баротравмой легких будут делать?) и бюрократия с канцелярщиной, куда же без нее, родимой? Собственно, бригада понятие скорее административное, чем тактическое, поскольку обслуживает весь северный театр. Однако можем, кроме работы разведывательно-диверсионными группами, высадиться и целой ротой, или даже батальоном – скрытно, хоть с подлодок, на обороняемый врагом берег, и там вырезать охранение, захватить причалы, обеспечить высадку главных сил десанта – как было на Неве в сорок втором (хотя там нас было тридцать, и никаких подлодок, плыли с того берега). Правда, наши возможности ограничены, никакой уровень подготовки отсутствия тяжелого вооружения не компенсирует, ну а у нас по максимуму РПГ, могут быть и «рыси». А также то, что будет захвачено у врага – потому бойцы обучены стрелять из всего и водить все, что есть у вероятного противника. Можем провести инженерную разведку района высадки на предмет мин и противодесантных заграждений, с последующим их подрывом – хотя для такой задачи в каждом полку морской пехоты по штату положен саперно-водолазный взвод. Обучены даже такой экзотике, как абордаж – бой на корабле свои особенности имеет, начиная с проникновения на борт, как скрытого, так и с шумом. И конечно, можем прилепить мину к любому корыту, не хуже чем какие-то «лягухи» Боргезе или британские СБС. Так что впереди, в будущем «Авалоне», нас ждали великие дела – а кого-то и безвестная могила в холодных северных водах!

Хотя пока бог миловал. Уменьшили поголовье местных квислингов больше чем на сотню голов, без своих потерь – кто скажет, что мало, так это лишь главари и самые ярые активисты! Один раз лишь было напряжно, когда в провинции Тромсе, таком далеком медвежьем углу, что даже до советской комендатуры целый день добираться, толпа «асгардовцев» с причала палила в воду из «стэнов» (пустая трата патронов) и кидала что-то взрывающееся (а вот это уже опасно!). А мы пережидали под настилом, как раз у них под ногами – но взрывной волной по воде било ощутимо! Наконец храбрые норманны ушли, так и не поняв, с чего это перед этим вдруг у самого берега лодка с их дружками утонула, и никто не выплыл, двое остались, самые любопытные, ну мы их напоследок тоже рыбам на корм, как положено водяной нечисти. Которая отчего-то кушает лишь тех, кто с «Асгардом» связался – «поскольку русские есть истинные потомки Асов и Ванов», такие слухи пошли, запущенные нашей агентурой (то есть «агенты влияния» за нас уже появились, благодаря нашим трудам). Да ведь и про Полярный Ужас в этих краях еще помнили!

Однако – «Авалон»! К дивизии морской пехоты СФ, находящейся в Нарвике уже второй год, прибыли из Союза еще две стрелковые дивизии с частями усиления. И под разными предлогами в порту собралось больше тридцати транспортов. В начале сентября пришла эскадра, в составе «Диксона», двух новых крейсеров – «Минин» и «Кутузов» – и двадцати эсминцев. ОВР Нарвикской базы был усилен заранее (из-за специфики театра, множество островков, как финские шхеры, и «дружественного» населения, черт бы его побрал) – тральщики регулярно работали на фарватерах, катера вели противолодочный поиск. И уже год, как здесь была развернута Вторая бригада подплава СФ, три дивизиона, в каждом по шесть-восемь лодок новых проектов (немцы явно опережали, гоня субмарины как на конвейере – даже в составе СФ лодок «тип XXI» больше, чем отечественных «проект 613», а ведь камрады из ГДР еще и потребности Фольксмарине покрывали, советские лодки лишь в ВМФ СССР шли). Также базой пользовались лодки Первой и Третьей бригад – то есть всего на Нарвик, в плане снабжения и связи, замыкалось до полусотни подлодок.

Второй бригадой командовал наш старый знакомый еще с сорок второго (первый контакт, однако – Карское море, охота на «Шеер») капитан 1-го ранга Видяев, в этой истории не погибший летом сорок третьего на своей Щ-422 (которую вроде собираются в Молотовске памятником поставить). И мы тренировались в групповом десантировании через торпедные аппараты, втроем в тесную трубу, были, конечно, обучены, но навыки надо до автоматизма довести и поддерживать, а то богу душу отдать легче легкого, у нас в далеком будущем в учебке несчастные случаи бывали, причем на моей памяти инструктор погиб, десять лет этим делом занимавшийся!

Погиб глупо и не по своей вине. Действия ведь все регламентированы. Сначала – трое лезут в трубу, задняя крышка задраивается, и связь поддерживается лишь ударами металлическим предметом (деталью от снаряжения) по поверхности трубы. Удар – вопрос: все в порядке? Ответ – все в норме. Первый раз, снаружи – предупреждение, сейчас в аппарат пустим воду. Изнутри – ответ, поняли, клапана на шлем-масках закрыли, перешли на дыхание из баллонов (иначе будет утоп). Второй раз, опять снаружи, сейчас откроем переднюю крышку, у вас все норм? Ответ – у всех снаряжение в порядке, дышим нормально. От каждого – если кто-то промолчит, то считаем, что с ним что-то случилось, тогда воду сливаем, заднюю крышку открываем и всех за ноги назад в лодку тянем. Наконец, передняя крышка открыта, и в лодке слушают, ждут. Первый вышел – ударил металлом снаружи. Второй вышел – тоже. А третий – бьет три раза, как сигнал, крышку можно закрывать. Процедура отработанная, в инструкции записанная, которую все участники должны заучить наизусть! Вот только в тот раз первый выходящий ударил трижды . В лодке выждали еще чуть и включили гидропривод. Второй человек еще успел выскочить, а инструктор, шедший третьим, под крышку попал, а там усилие, чтоб давлению воды противостоять. Тот, кто ошибся, после плакал, клялся и божился, что не понимает, как вышло – наверное, оттого, что в прошлый раз он замыкающим шел, вот в голове и замкнуло! Ему трибунал – а человека уже не вернешь [152].