Владислав Савин - Красный тайфун : Красный тайфун. Алеет восток. Война или мир [сборник litres]

– …и вы гарантируете жизнь и неприкосновенность нашему экспедиционному корпусу. Послушайте, может, все-таки не стоит унижать нас принятием капитуляции?

– А кто говорит о капитуляции? – спросил Сталин. – Ваши военнослужащие не будут считаться пленными, мы даже доставим их в Циндао, куда вы пришлете транспорты, раненым будет оказана медицинская помощь. Мы также гарантируем им сохранность личного имущества – но только его! Вся техника, вооружение – то, что является собственностью американской казны – должно быть передано товарищу Гао Гану в исправности как компенсация за ущерб, нанесенный вторжением. И только при соблюдении этого условия мы согласны вернуть вам ваших людей. Можете даже знамена себе оставить. Но танки, машины и все оружие, до последнего пистолета, вы сдадите.

– Личное оружие у нас обычно является собственностью офицеров.

– Зато мы не требуем от вас сдать казенное обмундирование и сапоги, не голыми и босыми же вас отпускать? Чтобы ваши газеты писали, как после Синьчжуна: «Советские по бедности украли даже колючую проволоку с ограждения разбомбленной базы». Зато Америка относится к своей собственности просто наплевательски – нам известно, что вы в Китае сумели еще одну Бомбу потерять, в транспортном самолете, пропавшем по пути в Синьчжун! Надеюсь, вы понимаете – если она завтра «найдется» и будет сброшена, например, на Пекин, мы будем считать, что это произошло по вашему приказу. И если вы действительно ее потеряли – то постарайтесь найти раньше, чем это сделает кто-то из китайских «генералов». Который тут же вообразит себя бог знает кем – если у него атомная бомба есть.

– Поверьте, что мы принимаем все меры к поиску, – сухо ответил Райан, – и Соединенные Штаты также не заинтересованы, чтобы такое оружие было неизвестно в чьих руках.

В чьих? Макартур клянется, что в самолете была всего лишь «тыква», массогабаритный макет. О чем знали очень немногие – а в документах значилась настоящая бомба. И это при том, что спешно проведенная проверка, на Окинаве и в Японии, так и не смогла дать точный ответ, сколько у нас бомб и все ли на месте – вполне могла быть ошибка в одну единицу! И клятвы дешево стоят – ясно, что все будут стремиться спасти прежде всего свою задницу! Но установлено, что минимум еще одна Бомба была на «Ричарде Олдрингтоне», одном из транспортов, утонувших в Шанхае! А если не одна – и что с нею или с ними стало? Детонировали при взрыве русской бомбы, добавив свою малую долю в катаклизм, лежат где-то на дне реки Янцзы, или испарились вместе с кораблем и следов не найти? Свидетелей и документов – тоже. В спешке и секретности самые идиотские коллизии возможны. Но откуда русским это стало известно?

– Мы понимаем ваше беспокойство, – сказал Райан, – поверьте, что и мы бы были столь же обеспокоены, случись подобное в Мексике или на Кубе. Заверяю, что мы информируем вас о результатах расследования. Но сейчас было бы важно договориться об ином. Мы сделали свои шаги – и ждем от вас аналогичных уступок. Вы не станете мешать нам поддерживать мир и порядок в нашей зоне, к югу от линии разграничения. Так же мы обеспокоены войной в Индокитае, причиняющей страдания вьетнамскому, лаосскому и камбоджийскому народам. Так как Франция показала свою полную неспособность обеспечить там порядок, то США готовы, с санкции ООН, взять на себя эту миссию. Пусть будет независимый, демократический Вьетнам, где у власти встанут наиболее достойные и уважаемые люди. Вы же обязуетесь не оказывать поддержки коммунистическим террористам, укрывшимся в джунглях, – тем из них, кто не захочет сложить оружие и вернуться к мирному труду.

– Это очень правильно, – Сталин усмехнулся в усы, – мы согласны, пусть народ Вьетнама сам выберет свою судьбу. Но демократия – это власть народа – а значит, если народ выберет, например, товарища Хо и коммунистов, то мы все должны будем отнестись к этому с уважением? Вам не кажется, что вооруженная борьба – это тоже демократия, способ волеизъявления народа, когда все прочие, законные пути закрыты? Отсюда следует, что если завтра в Ханое возникнет «демократическое» правительство, однако же ведущее политику, с которой большинство народа будет не согласно, то повстанцы будут правы, решив продолжить борьбу? И лишь когда во Вьетнаме, а также других странах региона установится мир – это и будет означать, что к власти пришла подлинная демократия, устраивающая большинство? Но что тогда вы хотите от нас – да, мы сочувствуем героической борьбе наших коммунистических братьев против французского колониализма и империализма, но не посылаем туда свои войска в качестве прямой помощи. Что до торговли оружием и прочим военным имуществом – так после окончания великой войны столько и отдельных личностей, и фирм в мире этим занимаются, вы же не будете посягать на право частного бизнеса продавать что угодно кому угодно и где угодно, если это выгодно?

– То есть вы признаете, что во Вьетнаме нет советских граждан, – произнес Райан, – и нам не следует опасаться ваших претензий. Те же, кто, будучи пойманными, станут выдавать себя за советских, подлежат военному суду по законам военного времени. Без обид – сами знали, на что шли.

Джек покосился на зеркало. Известный уже прием: с одной стороны отражает, с другой – вид, как сквозь стекло. И кто может сейчас сидеть за ним, кроме «контролера», решили, значит, что лучше не демонстрировать – или это личность, известная у Советов с биографией из этих времен? Что ж, пусть и там знают: терпение Америки не безгранично. Ведь нельзя вести себя как мелкий поганец Джек Пи, так и не понявший: мало завладеть чем-то, надо еще, чтобы другие признали это принадлежащим тебе!

– Вы не находите, что это совсем не по-джентльменски: стрелять, зная, что не получите пулю в ответ? – спросил Райан, обращаясь к зеркалу. – И если кто-то из вас решил поучаствовать в охоте… Мы не стерпели бы, если в какой-то дикой стране туземцы убили бы американского мирного путешественника. Но тот, кто сам пришел на сафари, где в роли дичи мы и наши друзья – это совсем другое дело. Я полагаю, что умные и деловые люди всегда могут договориться, не доводя дело до кровопролития. И если бы вы не избегали диалога – у нас не было бы потребности, ради безопасности нашей страны, искать любой способ получить информацию от кого-то из вас.

Интересно, а что если сейчас нарушить протокол – взять и запустить в зеркало каким-нибудь тяжелым предметом? Правительству США после придется раскошелиться на компенсацию за разбитый предмет интерьера, но взглянуть на личность того или тех, кто там сидит, и ответную реакцию? Но подходящих предметов не было – а стул через весь кабинет добросить тяжело. Хотя если просто подойти к зеркалу и ударить локтем, или даже кулаком, обмотав полой пиджака? И плевать на вопиющее нарушение протокола – ведь не станут же за такое казнить дипломата, а информация может быть полезной! Ну а если там бронестекло поверх? Ведь и Сталин, с его паранойей, не потерпит даже теоретически оказаться у кого-то на прицеле!