Владислав Савин - Красный тайфун : Красный тайфун. Алеет восток. Война или мир [сборник litres]

– Я хоть сговаривался с культурными европейцами. А ты – со славянскими дикарями.

– Генрих, «низшая славянская раса» сейчас, даже в теории, среди серьезных ученых не проходит. А я, ближе узнав русских, могу засвидетельствовать перед кем угодно, что они столь же культурны и цивилизованны, как мы. Если не больше нас. Был бы ты простым приезжим из Берлина, я бы сводил тебя здесь в Исторический музей. Там, в одном из залов, наверное, уже до конца времен будет выставка про нас. И среди прочего коллекция немецких солдатских фотографий. Не тех, что с виселицами и им подобных – а обычный солдатский быт. Какие там «высокие одухотворенные лица», отмеченные печатью интеллекта, и какие высококультурные развлечения, сродни диким папуасам. Хорошо, что русские не такие, как мы – им отчего-то в голову не приходит считать нас унтерменшами.

– Конечно, достаточно того, что они контролируют у нас всё и вся. Даже этот наш разговор будто бы наедине – интересно, сколько тут спрятанных микрофонов? Или вон то зеркало, для чего оно в комнате для допроса – любопытно, кто сидит сейчас по ту сторону, сам герр Берия или герр Абакумов? А может, даже и Сам?

– Генрих, ну зачем считать русских глупее нас? Однако же никто не может отрицать, что Германия сегодня, в союзе с Россией, или «под русским сапогом», если тебе так угодно, является одним из самых богатых, сильных и процветающих государств Европы. Конечно, если не учитывать СССР – но куда выше французов и всякой мелочи, с Англией лишь пока вопрос. Мы даже территорию почти не растеряли – Судеты, Силезия, Австрия, датский Шлезвиг, даже хороший такой кусок Эльзас-Лотарингии. Ну а Кенигсберг – что ж, он был русским еще при императрице Елизавете. Если сравнить с положением на шесть лет после той войны, это год 1924-й, то выходит как день и ночь!

– Еще лучше было бы Рейх до Урала.

– А еще лучше, если бы Земля была повернута к Солнцу одной нашей стороной. Но сие также не в наших силах. Хотя герр Штрелин в разговоре со мной выражал сожаление, что идиот ефрейтор сорвал мирный план русско-германского симбиоза. Каковая возможность была еще во времена царя – если бы удался наш союз с Россией против Антанты, или Бьеркский договор 1905 года стал бы реальностью, или вообще вместо Николая на трон вступил бы его братец Михаил. Угадай, кто бы в том союзе играл роль «нации умной», а значит, реально управляющей – а кто ресурсно-сырьевого придатка? Но теперь эта возможность безвозвратно упущена – и оттого, что теперь русские не уступят нам в общем уровне образования и культуры, но их в разы больше; и потому, что мы уложили в могилу целый слой «цветущих возрастов»; а главное же, у русских к нам сейчас такой счет, что они не согласятся на союз иначе чем с побежденной Германией. Что ж, реалполитик – следует смириться и принять мир таким, как он есть. Тем более что Советы оказались добрым и рачительным хозяином, а не грубым мясником, жаждущим мести. А вот что было бы, окажись на их месте англосаксы – вопрос. Или ты считаешь «план Моргенау» русской пропагандой?

– Американцы – культурная нация. Они бы не посмели. Мы же все-таки не дикари?

– Спроси это у жителей Дрездена. А также Гамбурга, Бремена и десятка других городов. Странно ведь, что даже «русские варвары», имеющие к нам гораздо больший счет, на такое не решались, а цивилизованные европейцы без проблем и колебаний!

– Им было просто нечем. Не было у Советов тысяч «летающих крепостей».

– Зато они вошли в Германию – и могли строем гнать нас в наши же газенвагены. И я не уверен, что у них не было Бомбы году так в сорок четвертом. Или даже раньше. Если слухи об их союзниках действительно правда.

– Какие еще союзники?

– Ты не знаешь, о чем шепчутся в кулуарах Вашингтона, Лондона, Парижа? Ну и хорошо, Генрих, – меньше знаешь, крепче спишь. Но ты слышал, что было в Шанхае? Так поверь, велика вероятность, что они могли сделать то же самое с Берлином или любым из наших городов! Могли, но не стали!

– Ну и что ты хочешь мне сказать, Руди? Вряд ли ты пришел просто повидать прежнего благодетеля и начальника?

– Повидать тоже было нужно, Генрих, – хотя бы для подтверждения твоей личности. Чтоб никто не сказал, что русские поймали не того. Кстати, будут еще свидетели – я человек скромный и на процессе появляться не хочу. Но поверь, что для моей службы не составит труда найти в Германии тех, кто тебя опознает.

– Ну тогда, насколько я понимаю, ты хочешь, чтобы я пел как соловей на допросе о своих коварных планах, которые я составлял вместе с идиотом Хоконом Седьмым? Читая газеты, что любезно предоставили мне в камеру, я даже сожалел, что было не так. Что я не был в Норвегии «кукловодом», отдающим приказы королю, «Асгард» не был покорным мне аналогом СС, а американцы не оказывали мне неограниченную тайную поддержку.

– Заметь, что это не русские газеты. А французские. Хотя могу тебя заверить, что в бельгийских, голландских, датских и даже английских пишут то же самое. Никто не поверит, что сам Генрих Гиммлер был объектом дешевого вымогательства. И если бы дело было лишь в мести, лучшим способом было бы оставить все как есть, а после опубликовать, как бывшего главу СС ограбила и убила какая-то шпана.

– И что же вы от меня хотите? Я помню приговор, вынесенный заочно в Штутгарте. Все равно повесите – так какой мне интерес?

– Ну, виселица еще не самое худшее. Есть такое государство, Ватикан, так там до сих пор возле пустого столба обновляется хворост. Поскольку то, что было сотворено в Риме по твоему приказу, его святейшество считает преступлением против веры Христовой. Обычно приговоренным оказывают последнюю услугу в виде удушения, но мне доподлинно известно, что в этом было отказано двоим: Муссолини и Достлеру. Желаешь стать третьим? Кстати, как только здесь узнали о твоем пленении, к Сталину тут же прибежал посол его святейшества. О чем был разговор, я не знаю, но догадаться нетрудно.

– Вы все равно вольны сделать со мной все, что хотите. И конечно, не оставите мне жизнь.

– Не оставим, Генрих, – приговор тебе уже вынесен двумя высшими на земле трибуналами: в Штутгарте и в Ватикане. Но ведь и уйти можно по-разному. Неудачником, о котором и вспомнить-то тошно – или последним Повелителем Мирового Зла, что тоже есть величие, хоть и черное. И о тебе будут слова в учебниках истории, написанных лет через сто. Если ты нам подыграешь.

– Два миллиарда. Не марок – долларов. Во столько я оцениваю свою жизнь.

– Генрих, ты с ума сошел? Русские и так вытрясут тебя до донышка. Поверь, они это умеют делать не хуже, чем гестапо. И хотя нам бы не помешало вернуть то, что вы с Зейсс-Инквартом награбили по всей Европе, но политический вред от твоего помилования был бы куда больше.