Александр Плетнёв - Линкоры [litres]

Собственно, на решение о переговорах повлияло обращение Германии. Немецкое правительство в данный момент находилось в незавидной ситуации. В Европе оперировали войска СС, официально, по итогам Второй мировой войны, осужденных за военные преступления и, при всех более поздних оговорках, объявленных злодеями.

Пес его знает, стыдятся ли немцы действительно своего нацистского прошлого, как заявляют об этом, но попытку заступиться за простых военных моряков и как-то разрешить ситуацию мирным путем они предприняли.

Вся Европа, забыв о неприятностях американцев, буквально стояла на ушах. Прокатилась волна неофашистского движения, жестоко подавляемая, оттянувшая на себя значительные силы полиций и армий разных стран. Захлебывались СМИ. Люди не отрывались от экранов телевизоров. Конечно, в усеченном варианте – большинство спутников связи и телекоммуникаций не работали, но что ни сделаешь ради рейтинга, наживы и успеха. Телевизионщики весьма оперативно и гибко наладили кабельные и аналоговые коммуникации.

Не могли не просочиться сведенья о «Бисмарке». Британские военные поначалу сами не поверили, дешифровав короткое сообщение с немецкого линкора. На представителей Королевского флота надавили, и с запозданием стала поступать официальная информация… правда, пока моряки умалчивали о потерях.

В штабе ВМФ постоянно крутились с десяток мастистых журналистов, ведущих репортажи в прямом эфире.

В лондонских пабах, как некогда в 1941-м, когда происходило знаменитое сражение крупных кораблей в Атлантике, делались ставки и фактически уже в пух и прах разгромили противника, за часто меняющимися бокалами эля, пива и всяких остальных приятных изобретений человечества в сфере алкоголя. При этом за стойками баров самой терпимой страны вполне беззлобно уживались и патриоты и «бритоголовые».

Но до поры.

Вскоре до британского командования стала доходить достоверная тактическая информация. С эсминца «Диамант» поступил краткий доклад о повреждениях авианосца, потере фрегата и, вероятно, эсминца.

«Илластриес» неумолимо выписывал большую дугу, становясь к волне, долбящей в левый борт. Брызги поднимались выше палубы, на радость пожарным расчетам, заливая незатухающие костры. Оставив на палубе минимальное количество людей для подавления очагов возгорания, офицеры погнали матросов во внутренние отсеки в район кормы, где продолжалась борьба за живучесть корабля.

В тушении пожаров были задействованы все дивизионы, включая техников обеспечения полетов и летчиков.

Флайт-лейтенант Элфи Бенсон, безлошадный пилот, сбитый и удачно подобранный в студеных водах Атлантики, разжал одеревеневшие кисти рук, отпуская толстую кишку пожарного шланга. Пользуясь тем, что число людей, участвовавших в тушении пожара, увеличилось, он смог без угрызений совести покинуть свой участок.

Теперь и без него справятся!

Он видел – мало того, что все самолеты в кормовой части ангара уже не способны взлететь, проблема была в многотонном лифте-подъемнике. Искореженные узлы гидравлического агрегата теперь годились только что на металлолом.

Пилот, не узнавая привычные внутренности корабля, путаясь в переходах, трапах и коридорах, бежал в носовую часть, где должны были оставаться целехонькие, спасительные самолеты.

И что важно, работал подъемник.

Лейтенант не верил, что удастся спасти терпящий бедствие авианосец. Еще вчера его высокие борта и устойчивый ход внушали уверенность и спокойствие. Теперь же бортовая качка заставляла всю команду приноравливаться к экстремальному способу перемещения. Казалось, что все основательно перебрали и не могут разбрестись по каютам. Чумазые, в копоти, мокрые, в дыму и полутьме, словно не находя успокоения в дурной хмелюге, шарахались, удерживаясь за стены коридоров, перекрикивая грохот и взрывы, непонятные звуки, не поддающиеся классификации шорохи и скрипы.

Корабль вдруг дернулся так, что рифленый пол трапа ушел в сторону, сбивая с ног. Прилипнув плашмя к переборке, он удержался и, восстановив равновесие, грохоча ботинками, помчался дальше.

Ему нужен был как минимум костюм пилота со всеми прибамбасами, аварийно-спасательный комплект и ремни парашютной системы. Свои частично были утеряны, часть осталась на издырявленной корме.

Влетев в помещение для дежурных экипажей, сам словно снаряд… быстро оценив обстановку (три летчика уже облачились в антиперегрузочные костюмы, навешивали остальное снаряжение, два пилота были уже почти готовы, даже водрузив на голову шлемы), Бенсон выпалил:

– Так, головы чугунные, всем строиться!

– Чего?

Лейтенант лихорадочно соображал, что же сказать дальше:

– Всем приказано явиться на мостик, а потом за инструкциями в оперативную секцию.

– Черт побери, Бенсон, мы только что оттуда, – один из пилотов стащил шлем, недовольно взирая на коллегу, – а на мостик за каким чертом?

– Мне почем знать, – лейтенант чувствовал – время уходит, – адмирал требует. Что-то связанное с уходом на запасные аэродромы.

– Мы обсудили уже все с командиром, – летчиков не прельщало тащиться в полетных костюмах по узким трапам, однако у них не было повода не верить сослуживцу. Прихватив остатки снаряжения, они быстро пошли на выход.

Бенсон, едва дождавшись, когда они удалятся, нервничая, слишком резко дернул, загромыхав железом, шкафчик с резервным полетным снаряжением. Напяливая на себя буквально на ходу все, что необходимо, он уже бежал вниз в ангар.

В «гараже» после темного коридора было заметно светлее. Деловая суета техников напоминала муравьиную и почти штатную, но опытный взгляд лейтенанта сразу обратил внимание на какое-то отчаяние в лицах обслуги, некоторый беспорядок и даже валявшуюся в стороне ракету со сломанным стабилизатором. При иных обстоятельствах такая потенциальная угроза была бы срочно локализована, но сейчас, видимо, времени было в обрез, а все и так вкалывали как черти.

К стоящему на площадке подъемника самолету уже подцепили ракеты – пустую тележку катили назад. Бенсон удовлетворенно оценил толстые округлости подвесных баков и, засучив ногами по лесенке, взобрался в кабину.

Контр-адмирал Вильям Джеймс, словно машущий палочкой дирижер свихнувшегося оркестра, с продуваемого ветром ходового мостика управлял планомерно прогрессирующей катастрофой. Состояние, в котором он находился, можно было обозначить двумя словами: «нечего терять». Он давно уже просчитал шансы и вероятности авианосца уцелеть и выйти из боя, только пока помалкивал – не стоит сеять панику среди команды.

Оперативный офицер постоянно докладывал пеленг и дистанцию до линкора – она неумолимо сокращалась. Только что офицер-связист огорошил новостью, что «Сент-Альбанс» подает сигнал бедствия!