Александр Плетнёв - Линкоры [litres]

– Что-нибудь еще?

– Да, – связист протянул распечатку, – это уже ирландская радиостанция.

Командир, пробежав глазами текст, суть которого сводилась к тому, что «англичане бросили все силы на поиск немецкого линкора в Английском проливе, но „Бисмарк“, как когда-то, потрепав „английского льва“ за усы, словно призрак исчез, оставив „с носом“ морские соединения экс-владычицы морей».

– Я смотрю, ирландцы по-прежнему не очень жалуют «томми»! Или это… – Линдеманн покрутил в воздухе листком, – намеренная провокация.

– Герр капитан! Честно, меня тоже настораживает активность ирландских радиостанций. Такое впечатление, что весь эфир только ими и забит.

– Это не удивительно – мы вблизи их берегов.

– Все разговоры только о «Бисмарке». Но как-то неприятно слушать о себе в прошедшем времени, – пожав плечами, офицер слегка посторонился, показав рукой на незанятое место у приемника, – думаю, вам следует самому послушать.

– Понять их можно, – пробормотал Линдеманн, садясь за аппаратуру. Водрузив наушники на голову, он снова их стащил и дополнил, словно это было важно: – Представьте – Ютландское сражение, и появляются римские галеры или драккары викингов. Хотя… аналогия не совсем неудачная.

Следующие полчаса оказались очень впечатляющими.

В чем-то офицер связист оказался прав – слушать, как погибал его корабль, было как минимум неприятно. Но Линдеманн, будучи человеком, несущим груз ответственности в известном качестве, подметил еще многие немаловажные факты.

Приказав записывать все прослушанные важные сведенья, он поспешил в румпельное отделение – там еще продолжались работы по восстановлению управления. А следующим на очереди был локаторный пост, где техники тоже бились с восстановлением поврежденного радара.

Потом была изнуряющая ночь, с несколькими ложными тревогами – шатающиеся, словно пьяные увальни, айсберги появлялись и исчезали в ночи, доводя до тихого остервенения дивизион наблюдателей.

Только под утро засыпающие на ходу специалисты доложили, что радарная установка готова к работе.

А вот с рулевым управлением все осталось по-прежнему. Водолазы в штормящем море даже при дрейфе ничего не смогли сделать, хотя в целом корабль был управляем.

С утренними склянками почти весь экипаж, кроме последней вахты, естественно, был на ногах.

«Мусаси» острым носом, словно ножом, вспарывал почти девятиметровые волны. Даже на таком гиганте ощущалась килевая качка. Шторм не думал стихать. Высота борта носовой части линкора обеспечивала хорошее рассекание волны, не позволяя узкому носу корабля зарываться в накатывающие валы. Лишь отдельные волны, запрыгивая на высокий бак линкора, перекатывались через палубу, но редкие брызги долетали до верхних ярусов высоко торчащей надстройки.

Дрожь по стальному корпусу от работы двигательных механизмов смешивалась с ударами встречных накатов на форштевень. Видимость зачастую доходила до нулевой, когда на линкор налетали нередкие дождевые шквальные заряды… но в целом горизонт легко просматривался на пару-тройку, даже все пять миль.

За все светлое время суток сигнальщики проели глазами дыры в низких тучах и этом недалеком горизонте, высматривая корабли и самолеты противника. Матросам с биноклями в каждом всплеске волн, бросившем необычную тень, чудились перископы вражеских субмарин. В рубке локаторного поста и пеленгаторам радиоэфира приходилось через треск грозовых разрядов и снежные крупу помех на осциллографах радаров по крупицам собирать сведения об обстановке вокруг корабля, который с самурайским упрямством пробирался сквозь вражескую блокаду.

Вице-адмирал Ибо Такахаси, глядя в небо, естественно, оценивал погоду как гадкую, но в то же время благостно щурился под порывами ветра и стегающих колючих капель дождя – такие метеоусловия единственный шанс скрыться от поисковых радаров, пройти через разыгравшийся шторм и появиться в неожиданном для противника месте.

Старый японец, сохраняя степенность, часто покидал тусклую темноту боевой рубки или лишь ненамного просветленное пространство ходового мостика, наполненные привычными звуками механизмов, приглушенными или отрывистыми командами вахтенных офицеров, тонущими в звуках штормового моря.

Надев непромокаемую одежду, он выходил на открытый мостик поста управлением ПВО.

Там, в продуваемом месте, рядом с поблескивавшим латунью переговорным устройством, всегда стоял старший дивизиона, справа и слева от него матросы-сигнальщики, прижимавшиеся лицами к мощным бинокулярам.

Сверху нависала громадина дальномера, раскинувшего «руки» на пятнадцать метров с головой-башенкой артиллерийского «директора» главного калибра.

Снаружи было очень неприветливо, сыро, однако ему нравилось стоять на ветру, глядя на суровую силу шторма, ощущая, как ветер рвет, треплет грубую непромокаемую ткань штормового плаща.

Ко всему, старого морского волка из-за недосыпа мучила нудная головная боль, а на свежем воздухе ему удавалось привести свое вымученное состояние в норму.

Северная Атлантика в осеннее время года редко баловала морепроходчиков красивыми пейзажами, как и ныне – поверхность океана не желала мерно дышать длинными покатыми волнами, а постоянно взбрыкивала срывающимися хаотичными пенными барашками. Прибавить к этому нависшее свинцовое, бросающее дождевые шквалы небо, преобладание серого цвета… и можно однозначно сказать – надо с этим вырасти и повзрослеть, чтобы найти своеобразную красоту в том, как морская мать-природа беснуется, в гневе или просто в состоянии своей стихийной души.

Такахаси, глядя на трескающееся сверкающими молниями небо, считал, что им сопутствует удача… но он и не подозревал насколько.

Японцам… везло (русское слово, но честней не скажешь)!

Линкор, сменив курс с западного на северо-восточный, оставил с носом как минимум две американские подводные лодки.

В нескольких милях к западу гидроакустики атомной лодки «Скрэнтон», несмотря на проявления поверхностной реверберации [95], создающей сложности обнаружения при шторме, выдали на командирский мостик предположительный пеленг «вроде как чего-то услышанного».

Командир требовал более точных данных… впрочем, ничего не предпринимая…

И субмарина продолжала скользить на двухсотметровой глубине, на небольшой скорости, прощупывая океан гидролокатором.

Однако вскоре даже и бледная тень контакта пропала.

Через некоторое время с «центрального» поступил приказ подвсплыть на перископную глубину.

Выставив наружу антенны, терпеливо перенося штормовую болтанку, подводники ждали, когда атмосфера избавится от лишней статики, когда в череде разрядов появится «окно» и цель обнаружится локатором…