Владимир Бабкин - Император двух Империй

Вновь целую ее ладошку.

Маша отвечает вполне серьезно, с каким-то паническим блеском в глазах, четко выговаривая слова:

— А. Я. Боюсь. Мне просто страшно, понимаешь? И если такое, как сегодня, будет каждый день, то как я это выдержу? Нам предстоит длинная дорога в Константинополь.

— Мы можем отложить поездку.

— Не можем. И ты это прекрасно знаешь. Коронация требует моего присутствия.

— Но столько дней в поезде, а потом через море на том линкоре!

— Ничего. Я молода. Я выдержу. Наверное. Но не оставляй меня одну, хорошо?

— Хорошо, любовь моя. Постараюсь.

Вновь стук в дверь и вновь Евстафий.

— Государь, все телеграммы отправлены и адресаты подтвердили получение. Заверили, что все будет готово в течение часа с четвертью. И, Ваше Величество, мы уже подъезжаем. Уже пригороды Петрограда.

— Спасибо, Евстафий. Готовь багаж к выгрузке.

Тот кивает и испаряется за дверь. Маша говорит отрешенно, глядя в окно:

— Петроград. Санкт-Петербург. Тут училась и жила моя мама. Я всегда хотела побывать здесь. Но сейчас я не чувствую ничего…

Обнимаю ее стройную фигуру и целую волосы.

— Просто твои мысли заняты куда более важным делом. А Санкт-Петербург — он твой и он от тебя никуда не убежит.

За окном проплывают предместья.

Санкт-Петербург. Петроград.

Третий раз в этом времени я приезжаю сюда.

Первый раз, как только что взошедший на Престол Царь-Государь, полный эйфории от свершившегося невозможного воцарения, полный надежд и верящий в лучшее светлое будущее. Всем сестрам по серьгам, каждому по вере его, и я весь в белом на коне. Всех понять, простить и отпустить. Уж, тут-то мы и заживем!

Сколько тогда продлилась моя эйфория? Дня три? Четыре? Меньше?

А насколько разительно отличалось мое настроение во второй раз!

Второй раз я прибыл через три месяца во главе похоронной процессии. Огромное количество погибших в Москве, личное присутствие на Ваганьковском кладбище во время похорон сотен моих подданных, погибших во время Кровавой Пасхи. И множество членов Императорской Фамилии, тела которых были доставлены для упокоения в Петропавловскую крепость. Тела, которых во многих гробах и не было. Нет тут экспертизы ДНК. Не могли опознать фрагменты. А ведь среди этих фрагментов была и моя мать.

Хмурая Нева тогда несла льды мимо Петропавловской крепости.

Моя власть была так же зыбка и ненадежна, как лед на Неве.

Мы стояли с бывшим монархом, которому не суждено было погубить Империю и смотрели на проплывающие льдины. Льдины между нами двоими. Мы очень резко поговорили в поезде, и я сожалел в тот день о многом из того, что я с такой резкой категоричностью высказал ему накануне. И я даже почти извинился после похорон.

И где сейчас Николай? В фактической ссылке в Крыму. Пока он и Алексей опасны для моей короны, они будут под присмотром, дабы не повторился мятеж от 6 марта.

Я понял его. Почти даже извинился за резкость оценок. И, недрогнувшей рукой, отправил их в ссылку.

Тяжела ты Шапка Мономаха.

И вот в третий раз я приезжаю в Петроград, словно старик, который в третий раз бросает невод в синее море, ставшее вдруг черным, и ищет среди сетей золотую рыбку.

Или у меня сказка наоборот? Со счастливым концом?

Приезжаю в зените славы. Въезжаю, как победитель и триумфатор, а рядом стоит моя прекрасная жена-Императрица, которая, скорее всего, ждет моего ребенка. Возможно, Наследника Престола Всероссийского. И не только.

Закончились ли мои приключения?

Окончена ли сказка?

Не пора ли сказать: «и жили они долго и счастливо, правление их было мудрым, а народ жил сытым и счастливым»?

Но как же война? Земельная реформа? Патриаршество? Индустриализация? Пандемия испанки? Великие свершения и героические победы? Как же наш флаг на Луне и Марсе?

Суждено ли мне все это увидеть и пережить?

Толчок и лязг тормозов. Приехал. Приехали.

Крепче обнимаю Машу.

Мог ли я о таком помыслить тогда, полгода назад, прибывая в Петроград в первый раз? Вряд ли.

Играет оркестр встречный марш, построен почетный караул. Пора.

Шаг на перрон. Подаю Императрице руку, помогая выйти из вагона.

Слушаю доклад:

— Ваше Императорское Величество! Почетный караул для встречи Ваших Величеств построен! Главнокомандующий войсками Петроградского военного округа генерал от инфантерии Слюсаренко!

Играет «Боже, Царя храни!», маршируют чеканя шаг казаки Собственного Моего Императорского Величества Конвоя.

Я прибыл в мой Петроград…

РОССИЙСКОЕ ТЕЛЕГРАФНОЕ АГЕНТСТВО (РОСТА). 21 августа (3 сентября) 1917 года.

ЕГО ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО ГОСУДАРЬ ИМПЕРАТОР МИХАИЛ АЛЕКСАНДРОВИЧ и ЕЕ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО ГОСУДАРЫНЯ ИМПЕРАТРИЦА МАРИЯ ВИКТОРОВНА с Высочайшим визитом посетили главную крепость Балтийского моря Кронштадт, где приветствовали моряков-героев.

Особо отличившимся в Моонзундском сражении экипажам ГОСУДАРЬ ИМПЕРАТОР вручил Михайловские (Геройские) Знамена и Высочайше даровал право именования «корабль-герой». ЕЕ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО МАРИЯ ВИКТОРОВНА от имени всей России поблагодарила моряков за их героизм и подвиг во славу Отечества.

После торжественной церемонии ЕГО ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО осмотрел захваченный в ходе Моонзундского сражения германский линкор «Гроссер Курфюрст», ныне введенный в состав русского Балтийского флота под именем «Моонзунд». Во время Высочайшего визита на линкор «Моонзунд» ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО ответил на вопросы российских и иностранных журналистов.

В частности, ГОСУДАРЬ ИМПЕРАТОР МИХАИЛ АЛЕКСАНДРОВИЧ сказал: «Наши линкоры «Гангут» и «Моонзунд» являются настоящими символами преемственности славных побед русского флота на Балтике. Вся Россия верит в наш флот и в нашу армию. Честь и слава всем, кто добыл для нашего Отечества столь славную победу!»

ТЕКСТ ВИТАЛИЯ СЕРГЕЕВА

Письмо В.И. Ульянова (Ленина) Надежде Крупской.

Дорогая Надюша!

Третьего дня сошли окончательно на берег. Уже не качает, а то первый день ходил как хмельной. Пришлось даже купить здесь тросточку и вспомнить наши горные прогулки. Лизи [23] Инесса Фёдоровна Арманд (урождённая Элизабе́т Пешё д’Эрбанви́лль (фр. Élisabeth Pécheux d’Herbenville) не могла себе позволить этой мужской привилегии. В Косумели [24] Остров на Западе Юкотана. получили мы вести о Федоре, Лизи плакала. Героическая, но глупая смерть за эти михайловские цацки [25] Федор Федорович Арманд (1896–1917 (РеИ 1936) — сын Инессы Арманд, военный летчик, погиб в Моонзундском сражении, награжден орденом Св. Архистратига Михаила IV-й степени (посмертно). . После того ей стало плохо, теперь мутит даже в порту. Боялись, что подхватила какую-то тропическую заразу. Водил её эти дни под ручку, вроде ей лучше. Она передает тебе привет и направляет тебе письмо с этой же оказией. После утомительного путешествия здесь сразу все так закрутилось.