Александр Афанасьев - Врата скорби. Последняя страна

Григорий кивнул – теперь он понял

– Хвала Аллаху, свят Он и велик, что он послал на моем пути такого мудрого человека как Вы, уважаемый шейх.

– Аллах над всякой вещью мощен – поднял назидательно палец шейх – и даже ты, неверный орудие в его руках. Может, он послал тебя для того, чтобы мы смогли – таки избавиться от позора и унижения, которое мы испытываем каждый день от нахождения под несправедливой и нечестивой властью. А может – и нет. В любом случае – пусть все будет так, как задумал Аллах…

Нечестивый Абу – принимал дань деньгами, желательно золотыми – но не отказывался и ни от чего другого, в частности – в качестве средства расчета подходил опиум, который выращивали тут во множестве [16] Напомню, что в нашем мире только в начале 70-х в Англии героин и кокаин были исключены из списка лекарственных препаратов, до этого их мог выписывать любой врач. Опиумный мак – выращивался во многих странах, в частности в СССР, в колхозах, об этом вспоминает Э. Абдуллаев в своей автобиографической книге. Он же вспоминает, что опиумная паста использовалась в повседневности в частности, при боли в зубах и расстройстве желудка. А например в 1917 году в Петербурге кокаин был и вовсе предметом повседневного обихода, наркоманами были многие большевики, в частности Дзержинский. ЧК – почти поголовно. . Их охраняла гвардия, груз – грузили на ослов и доставляли из горных селений в центр мухафаз, административного аналога провинций княжества. Собирали дань феодалы, у которых были собственные бандитские группы и отряды наемников, при необходимости – им придавалась гвардия. Каждый феодал – был хозяином в своей мухафазе, но только до тех пор, пока сдавал оговоренную часть добычи в общую казну. Все остальное – а доля этого остального не оговаривалась никем – оставалось ему и его воинству. Смена наместников происходила очень просто: кто хотел им стать, тот должен был или пообещать Абу сдавать больше, или убить предыдущего наместника – но в этом случае Абу мог «утвердить назначение», а мог и послать войска. Что касается техники сбора дани – где-то дань привозили сами данщики, показывая тем самым покорность и претерпевая унижения – а где-то за данью ездили. Причем те, кто ездил – нередко тоже брали больше, чем приказано – на свою долю. Каждый – получал в этой системе свое – кроме тех, кого безжалостно обирали. Их мнение – не интересовало никого…

Григорий – а он должен был идти впереди – твердо ступал по иссушенной солнцем, каменистой земле, приближаясь к небольшому, грязному городку, присутствие которого ощущалось по дыму и непередаваемой вони. Он – а с ним еще трое и двое местных – сопровождали двух мохнатых осликов, нагруженных переметными сумами. Ослики – покорно трусили по дороге, везя положенную от племени дань феодалу по имени Абу Хурайша – бывшему купцу, который собрал банду наемников, скупил некоторое количество земли и стал землевладельцем. На его земле – не выращивалось ничего, кроме ката и люди судачили о том, а платит ли Абу Хурайша подать со своих земель или все-таки нет. Судачить можно было много – вот только время разговоров прошло. Настало время действовать…

Рядом с ним, чуть отставая на шаг – ступал парень по имени Джасим. Молодой, необычно высокий для горца – он не скрывал свое лицо, а помимо винтовки – у него был теперь пистолет на поясе, тот самый Кольт, который он носил с большой гордостью…

– Скажи, рус… – говорил он – а почему вы почитаете пророка Ису, но не отдаете должного Пророку Мухаммеду, да приветствует его Аллах. Разве это правильно, ведь Пророк Мухаммед родился позже и был последним из тех, кого послал на землю Аллах…

– Нас крестили по вере Исы – ответил Григорий – и разве ты не знаешь, что запрещено обращать в религию ислам насилием.

– Да, я знаю это – ответил Джасим – потому я и говорю с тобой, надеясь, что ты уверуешь…

– А разве хорошо это – отказываться от веры отцов?

– Наверное, нет – смутился Джасим – но все равно, каждый человек должен принять ислам, только тогда мы будем жить в мире. Ты лучше скажи мне, рус, правда, что у вас женщины ходят, не закрывая своих лиц…

– Правда. А откуда ты знаешь?

Джасим немного смутился

– Мой брат уезжал… работать. Он говорит, что там есть много такого, чего нет в горах. И что там женщины не закрывают лиц, что харам.

– Почему же это харам?

– Потому что лица не закрывают только рабыни – сказал Джасим – и проститутки…

Но по голосу его – было понятно, что сам он – был бы не прочь хотя бы посмотреть на женщин руси, не закрывающих лиц…

– Послушай, Джасим… – сказал Велехов – у каждого народа есть свои обычаи, и мой народ – ничуть не хуже других и вправе иметь свои. Вы закрываете своим женщинам лица – а мы не делаем этого, и знаешь, почему? Потому что мы уверены в верности своих женщин, даже если есть соблазны. Наши женщины любят нас и верны нам, даже когда мы ушли в долгий поход. Разве это не хорошо – иметь такую жену?

– Наверное, хорошо… – неуверенно согласился Джасим – но ты должен знать, руси, что мы закрываем своим женщинам лица не только для того, чтобы заботиться об их верности. Нечестивец и его люди – нередко требуют дань женщинами. И лучше, чтобы люди нечестивца не видели их лиц…

– Почему же вы терпите такое…

Они уже шли по улице

– Мы не терпим! – вскинулся Джасим! – я сам…

И осекся

– …вступил в Идарат – продолжил за него Велехов – верно? Это ты хотел сказать?

Джасим угрюмо молчал – Велехов уже знал, что в Идарате лишние разговоры караются смертью.

– Пообещай мне одну вещь, Джасим – сказал Велехов – поклянись могилами предков, что если мы останемся живы, ты сведешь меня с людьми Идарата

– Зачем тебе это, руси?

– Хочу поговорить с ними.

Джасим немного подумал.

– Хорошо. Я скажу им, что ты хочешь их видеть.

– Поклянись могилами предков, что сделаешь это…

В отличие от клятвы Аллахом – клятва могилами предков была обязательна для исполнения неверному

– Хорошо… клянусь могилами предков…

Абу Хурайша – жил в большом доме прямо в центре городка, дома, огороженного большой стеной. Он был каменный, как и все богатые дома – камень и цемент, замешанный на кизяке и глине. На первом этаже – как и положено, были казармы личной стражи, на втором – жил сам Абу Хурайша вместе с родственниками, прислугой и гаремом…

Они остановили своих ослов прямо перед воротами. На них – не было даже кольца, и они были обиты редкой в этих местах сталью – стальными листами.

– Готовность… – негромко сказал Велехов

Джасим – поднял камень и трижды стукнул в ворота. Через какое-то время – отозвались.

– Кто?