СССР 2061 - СССР 2061 сборник 2016 г. [СИ]

— Ты его убила!

— Убила, — подтвердила Хала. — Ему нужны твои вещи, но ты лучше отдашь что-нибудь мне, если живым выведу. Идет?

— У меня нет ничего для тебя, — бросил Завалов, растирая лицо грязными ладонями.

— Не важно. Продам, обменяю.

Завалов сел на пол и крепко зажмурился. Хотелось зарыться под землю. За стеной стонали, и этот звук скреб по нервам, как гвоздь по стеклу. На соседней улице послышался десяток одиночных выстрелов. С ревом пронесся в небе самолет.

«Почему именно я? Пусть они заткнутся! Я не хочу это слушать. Это не мое дело. Я домой хочу!»

— Стой! Куда!

Вадим подскочил и сквозь провал выбрался в подъезд. Осмотрелся, прикрывая нос рукавом. Горький запах порохового дыма, соленый — свежей крови. Кто-то схватил за ногу. Завалов обернулся и отвел взгляд. Там уже нельзя помочь. Потряс за плечо парня, сжавшегося в углу. Тот упал. Вместо одного глаза — рыхлое мясо. Завалов отпрянул и наступил на чью-то руку. Шарахнулся, едва сдержав вопль.

На курсах было иначе. На столе манекен, имитирующий пострадавшего с проникающим ранением брюшной полости. Вокруг десяток студентов. Кто-то пошутил насчет слишком подробной имитации первичных половых признаков у резинового пациента. Главное, не смеяться и руки держать ровно — игла настоящего шприца может согнуться при попытке проткнуть искусственную кожу. Препод ругается, кричит «вы что, на вечер юмора собрались? Вот посмеетесь потом…» За окном солнце и декоративные яблони в университетском скверике цветут. Весна.

Завалов смотрел на женщину, сидящую у стены и держащую прижатыми к животу руками что-то темное и влажное. Глаза открыты и запорошены пылью. Ее соседка, боком лежащая в кровавой луже, медленно пошевелилась. Вскрикнула, когда Завалов тронул ее за руку.

— Нам чуть посидеть где-нибудь. Нас найдут.

— Кто найдет? — со злостью спросил Завалов, расстегивая ремень на брюках.

— Ваши! Они всегда приходят и всех увозят. Брось ее, пойдем.

Завалов, не смотря на слабое сопротивление, задрал многослойную юбку и перетянул ремнем разорванное бедро. Женщина пыталась визжать и кусаться, потом затихла.

— Хватит, пойдем!

— Нахер пойди, обезьяна, — пропыхтел Вадим, пытаясь взгромоздить на руки обмякшее тело.

Вспомнил о походной аптечке, которая болталась на ремне. Там должен быть шприц с обезболивающим. Проклятая аптечка куда-то исчезла. Но мысль эта не задержалась, провалившись в вязкое равнодушие, медленно заволакивающее голову.

— Ну, куда идти?

Хала смотрела на него с удивлением, будто он взвалил на себя мешок мусора и вознамерился его спасать. Разработанная на бумаге теория затрещала по швам при первом же столкновении с предполагаемой подопытной.

— Объясни мне, какого черта? Ты ведь говорила, что такие, как ты, ищут людей. Получается, вы что-то вроде спасателей, так? Тогда почему тебе вообще пофигу, что происходит сейчас?

— Лагеря нет. Люди — ваша забота. Вы платите нам, мы находим и тащим заботу к вам. Куда ее теперь девать?

Шли по улице медленно, прижимаясь к стенам домов и прислушиваясь. В городе стреляли. На тротуарах попадались свежие и высушенные солнцем тела. Однажды раздался хлопок и грохот отдаленного взрыва. Женщина на руках Завалова вновь пришла в себя и начала скулить.

Хала свернула в двери неприметной лавки под выгоревшей вывеской. Завалов шагнул следом и остановился, увидев ряды книжных полок.

— Проходи. Здесь не будут шарить. Я жила тут, напротив.

От дома напротив ничего не осталось.

Хала нырнула за кассовую стойку, уселась на пол, вытянув ноги. Завалов уложил рядом женщину. Сел, прислушиваясь к свинцовой тяжести в ногах и ноющим плечам. Горло пересохло. Завалов достал из рюкзака бутылку минералки, отпил, предложил остатки Хале. Та улыбнулась, показав припрятанную под курткой флягу.

Раненная пила с большим трудом и, кажется, не вполне понимала, что происходит. Завалов еще раз осмотрел рану. Здесь мог помочь только хирург. Кажется, проще было не мучить женщину и оставить в подъезде. Поразмыслив, Завалов понял, что наткнулся на некий логический парадокс. Он хотел послать всех и сбежать, но не мог оставить раненную. В какой момент воспитательного процесса ему в голову была заложена эта программа, не дающая осечки? Одно понятно сразу — до таких вершин его собственному проекту далеко.

— А теперь чего?

— Ждать.

— Отлично. Тогда давай свою шайтан-коробку.

— Что?!

— У нас ведь отношения, построенные на прочном фундаменте капитализма? Браслет ты забрала. Или верни, или…

— Стой! Очень осторожно.

Хала подвинулась и наклонила голову. Завалов достал из рюкзака лэптоп в противоударном корпусе. Он уже подозревал, что все зря. Запустилась система, на экране выплыло окно настроек, предлагающее выбрать параметры объекта исследования. Учтен был даже заранее низкий уровень интеллекта. Но во все многомесячные расчеты вкралась одна фатальная ошибка. Готтентотская мораль, так ведь сказал Кузнецов.

Хала — чистый лист. Но ошибкой было считать, что она просто не знает о каких-то примитивных человеческих вещах. Она смотрела на мир с другой стороны. Программа вряд ли подыщет слово, что сможет зацепиться, в этом стерильном от современных норм сознании.

Завалов отцепил коробку-переводчик, повертел, разыскивая нужный разъем для переходника.

— Осторожно! — взвизгнула Хала, хватая его за руки.

От коробочки тянулись провода. Два, самых толстых, уходили в ушное отверстие, остальные скрывались под волосами. Боясь дернуть, Завалов заставил Халу наклонить голову ниже. Поднял волосы и тут же отпустил. Едва не выронил переводчик.

— Что это? — глухо спросил он.

— Она не снимается, да? Доктор Кузнецов пришил ее насовсем, после того, как мне выстрелили в голову.

Завалов трясущимися руками ощупал провода визора. Крошечный диод мигал, обозначая запись изображения с фронтальной камеры. Старая технология. Конечно, ведь есть еще объекты, для которых не годятся беспроводные девайсы. Визор был подключен к тому же разъему, что и переводчик. Напрямую.

— Глаз слепой?

— Да. Ударили сильно, и он перестал видеть.

Покопавшись в рюкзаке, Завалов нашел нужный переходник в смотке проводов.

— Знаешь, куда воткнуть?

Хала кивнула и полезла рукой под волосы.

Завалов защелкал клавишами, и аппаратура на голове ожила. Визор засветился, коробка-переводчик заискрилась диодами. Хала ойкнула. Села прямо, обняв колени и уставившись в одну точку.

Глядя на ползущую по экрану полосу загрузки, Завалов подумал, каким дураком был еще с утра. Да что там! Весь массив работы казался ему теперь безотчетным движением в тупик.

Он разрабатывал системы структурирования, писал обучающие программы. Одна учила детей рисовать, другая накрепко вбивала основы первой медицинской помощи. Третья, ставшая международным проектом и принесшая ему первые серьезные заработки, в семидесяти четырех процентах случаев ухитрялась заложить в голову взрослого человека вторую языковую матрицу. А если взять для примера подростка, то вероятность успеха увеличивалась до девяноста двух процентов.