Алексей Махров - Стажер диверсионной группы [litres]

– Камераден, фюр Фюрер, фольк унд Фатерлянд! [57] Kamеraden, Für Führer, volk und Vaterland! (нем.) – Товарищи, за фюрера, народ и Родину! – заорал кто-то из агентов, крутясь на месте и паля из двух «Вальтеров» во все стороны.

Ах ты, сука, ты еще и идейный? Ну, блядь, получи! Откатившись за угол палатки, я добил остатки магазина по слишком быстро мелькающим фигурам. И вроде бы кого-то из них зацепил. Но до чего же верткие, твари! Явно диверсанты-профессионалы высочайшего уровня! Прошло буквально десять секунд, а на вытоптанной площадке загончика уже никого не было, только лежали три трупа – те, которых упокоил первыми выстрелами Гайдар, и один «мой».

Пулемет все-таки ударил, фонтанчики пулевых попаданий прошлись по загончику крест-накрест, но… Слишком поздно! Проклятые немецкие диверсанты уже успели разбежаться! И ведь как назло – лагерь практически пуст! Что там Гайдар говорил, кто должен остаться? Штаб, госпиталь, особисты? И рота охраны! Вот только где она?

Диверсанты, несомненно, рванут к штабу – там их главная цель. Поэтому я, вскочив с земли, рванул в том направлении, на ходу меняя магазин и вопя во всё горло: ТРЕ-Е-ВО-О-ГА-АААААА!!!

А может, и к лучшему, что лагерь пуст – можно стрелять в каждого незнакомого красноармейца, держащего в руках пистолет! Вот один такой мелькнул впереди… Падаю на колено, задерживаю дыхание… Короткая очередь, и… разбрызгивая мозги из пробитой головы, на тропинку из кустов вываливается «человек с пистолетом». Бегу дальше, бросив взгляд на поверженного противника, – нет, ошибки нет – «мой клиент»: форма простого красноармейца, а в руке – «Вальтер РРК».

Перестрелка в пустом лагере набирала обороты – похоже, что к ней подключились бойцы охраны штаба. Люди в одинаковой форме метались между пустыми брошенными шалашами и навесами, обмениваясь выстрелами. По моим прикидкам, диверсантов осталось не больше трех. Такими силами им штаб не взять, а значит, их задание провалено. Хотя оно могло быть и не диверсионным, а чисто разведывательным – надо же было узнать, что тут за подразделение РККА шумит!

Тут до меня дошло, что штабу-то уже ничего не угрожает, а вот госпиталю – вполне! А там Марина! Сменив направление движения на полушаге, я бросился к сосновому бору, внимательно глядя по сторонам. Вот мне показалось, что среди елочек мелькнула чья-то спина. Я вскинул «АВС» и… едва удержал палец на спусковом крючке – в руке красноармейца была винтовка, да и лицо знакомое – часовой у штаба. Боец сидел на земле, свободной рукой зажимая рану на бедре. Усыпанная сухими иголками земля под ним стремительно темнела от крови. Эх, не повезло парню – задета бедренная артерия!

– Что ж ты так неаккуратно, друг! – крикнул я, подбегая к раненому.

– Да ерунда! – отмахнулся часовой. – Зацепило малость! Он туда побежал, догоняй!

– Ага, малость! – усмехнулся я. – Да ты уже белый, как свежеоштукатуренная стена! Догоню, не боись, пять сек!

Я сдернул с парня брезентовый ремень, стряхнул с него подсумки и быстро наложил жгут.

– Ложись и лежи!

– Да какой там… – Боец попытался встать.

– Лежи, дурак, упадет жгут – истечешь кровью за полминуты! – прикрикнул я. – Ну, раз ты такой боевой – лежи и контролируй эту тропинку!

Красноармеец все-таки послушался. Видимо, спорил на последних каплях куража.

– Куда он побежал? И, кстати, кто?

– Здоровый такой, как кабан! С пистолетом! Морда красная, хоть прикуривай! Точно не наш! Вот туда он побежал, в сторону госпиталя!

Я рванул, как на стометровке, и через полминуты добрался до соснового бора, где стоял госпиталь. Именно что «стоял» – в прошедшем времени. Похоже, ввиду отсутствия ранбольных руководство приняло решение свернуть медучреждение, что и было проделано – на месте палаток остались только проплешины. Сами палатки, свернутые в тюки, в ожидании транспорта громоздились на краю тропинки. Никого из медперсонала видно не было. И только когда я подбежал ближе, увидел возле горы тюков три трупа – пожилые красноармейцы в застиранных белых халатах поверх формы. Похоже, что прибежавший сюда в поисках укрытия или заложников диверсант понял, что ни то, ни другое ему не светит, и выместил злобу на беззащитных санитарах.

– Ну, тварь, молись о легкой смерти!

Услышав мои слова, один из мужиков с большим красным пятном на груди вдруг открыл глаза и слабо махнул рукой.

– Туда он, гад, побежал, к ручью, где мы воду набирали! Но туда тропинка крюком идет, по ровной земле. А ты, сынок, возьми левее, через кусты, как раз ему наперерез выйдешь.

На губах пожилого дядьки вспухли розовые пузыри – похоже, что пневмоторакс, схлопнулось пробитое легкое. Жить ему оставалось минуты две…

Я побежал в указанном направлении. Да, понятно, почему тропинку проложили в обход – тут сплошь огромные корни под ногами да кусты дикой малины.

Справа треснуло два одиночных выстрела из пистолета, и тут же ударила автоматная очередь. Вероятно, диверсант наткнулся на кого-то из охраны. Вот только кто кого? Я присел за деревом и осторожно выглянул. Ага, так вот же он! Прямо на меня пер тот самый красномордый «кабан», придерживая правой рукой окровавленный локоть левой. Пометил его, стало быть, автоматчик. Я поймал фигуру диверсанта на мушку, но в последний момент передумал и, когда здоровяк поравнялся с моим укрытием, выставил ногу.

Вражина, споткнувшись, полетел кубарем, вереща от боли в раненой руке, но через два оборота совладал с инерцией тела, затормозил и почти успел подняться. Но я в длинном прыжке уже летел на него, занося винтовку.

Тук! Звук от соприкосновения приклада и затылка диверсанта вышел, как от удара молотком по сухому дереву. «Кабан» мгновенно обмяк. Не испытывая иллюзий по поводу длительности пребывания этого здоровенного парня в обмороке, я быстро связал его по рукам и ногам, использовав его же поясной ремень и портупею.

Не прошло и минуты, как с той стороны, откуда примчался красномордый, показались красноармейцы. Они издалека начали орать мне: «Руки вверх!» Что я после секундного раздумья и проделал. Не тот момент, чтобы «быковать,» – ребята явно на взводе, пальнут, а потом будут горевать, что не того пристрелили.

Только приблизившись вплотную, увидев лежащее на земле тело связанного диверсанта и рассмотрев мое лицо, красноармейцы успокоились и опустили оружие. Эти ребята тоже были из состава охранников штаба и знали меня лично.

– Эк вы его, товарищ Глейман! – уважительно сказал боец с одним треугольником на петлицах [58]и автоматом в руках.

– В командира пошел! Яблочко от яблоньки недалеко падает! – добавил незамысловатый комплимент второй красноармеец.

– Ну-ка, товарищи, тихо! – скомандовал я и прислушался.