Евгений Красницкий - Так не строят!

В доме он застал следующую картину: за столом, в красном углу, но на краю лавки сидел пуще прежнего смущённый Нил и шевелил пальцами, не зная куда деть руки, а Алёна хлопотала возле печи и занимала гостя беседой. При виде Сучка Шкрябка несколько приободрился и пустился в пространный рассказ о том, что в крепости нынче строится.

– Проходи, Кондрат, за стол садись, сейчас щи доспеют, – распорядилась Алёна и вновь обернулась к Нилу. – Интересно ты рассказываешь, Нил Федотыч, Кондрат такого не поведает.

– Это чего такого я не поведаю? – подозрительно навострил уши Сучок.

– А о житье-бытье вашем: где живёте, что едите, – Алёна усмехнулась. – Ты-то больше о стенах, да башнях, да тереме, да о колёсах своих.

Нил хмыкнул, а плотницкий старшина было насупился, а потом махнул рукой и хохотнул:

– Уела! Как есть уела!

– Ложки берите, мастера, – Алёна положила на стол ложки, а Сучку протянула каравай на чистой тряпице и нож. – Давай, Кондрат, а я сейчас щи достану.

Сучок залюбовался движениями женщины, играючи выметнувшей ухватом из печи немалый горшок со щами, да так, что и про каравай забыл. И про то, что этот каравай у него в руках – тоже. Очнулся старшина от хмыканья друга: Нил ошалело переводил глаза с Алёны, разливавшей щи по мискам, на Сучка и обратно.

«О как! Ведь впервой, как хозяину, хлеб дала. До того всё сама. Это ж надо! Я ж до сих пор бабу свою артельным никогда не показывал! А тут хозяйкой её перед Шкрябкой назвал. И не думал – само выскочило! Алёна-то поняла, значит…»

Плотницкий старшина, стараясь не уронить ни крошки, нарезал хлеб и оделил сначала Нила, а потом положил ломоть Алёне:

– Садись с нами, хозяйка!

– Благодарствую, – женщина налила щи в третью миску, достала ложку и села.

Сучок, хоть это было совсем не в его обычае, поднялся и прочёл «Отче наш».

«Гляди, Кондрат, как Шкрябка-то вылупился! Да и Алёна тоже. Вот так вот – могём!»

Сказав «аминь», все снова расселись по лавкам. Кондрат внезапно почувствовал зверский голод, да и немудрено после всего пережитого. Сглотнул тягучую голодную слюну и решительно пододвинул к себе миску с рыбными щами, обильно сдобренными летней зеленью, зачерпнул полную ложку и бережно, над ломтём хлеба, донёс до рта. Проглотил, почти не жуя. Горячий ком мигом долетел до желудка и обдал там всё сытным теплом. Сучок с наслаждением выдохнул. Таким же удовлетворённым выдохом отозвался Нил.

Алёна ела степенно, аккуратно и с каким-то собственническим удовольствием поглядывала на споро орудующих ложками мужей. А они разве что языки не проглатывали. И проглотили бы, да блюли обряд и обычай – негоже за столом голод показывать да спешить, вот и старались, только от женского взгляда не укроешься. Бабы умеют подмечать невидимые мужескому взгляду мелочи. Вот и Алёна заметила – гложет мужей что-то.

– Как с Аристархом Семёнычем повидались, мастера? – хозяйка отложила ложку. – Долгонько вы у него, знать, сидели, раз по свету вернуться не успевали.

– До-олго, – протянул Сучок и сам удивился – так томно прозвучал его голос, а Нил кивнул в ответ как-то напряжённо.

– А ладно поговорили? – не унималась Алёна. – С ним непросто. Грозен он, иные и пугаются.

– Ну, нас не испугаешь, – с чуть заметной натугой произнёс плотницкий старшина. – Лес мы делили с ваших росчистей, а ещё городок староста ваш решил ставить – село расширять.

– Угу, – подхватил Нил, – с башнями, с валами, со стенами настоящими. Со рвом тоже. Широко размахнулся.

– Да неужто? Город! – всплеснула руками Алёна. – Это в Ратном-то?

– А что, и город! – вздернул Сучок бороду. – Поди, все города селищами начинались.

– Да как в нем жить, в городе-то? – Алёна покачала головой. – Шумно там больно и чужих много.

– Да как люди живут. Мы вон жили, не жаловались, – осторожно улыбнулся Нил. – Ежели все выйдет, потом сами спасибо скажете!

– Может, оно и так… Но дело-то какое большое задумали! Ладно, небось не сразу город появится, попривыкнем… – Она озабоченно вздохнула, помолчала чуть-чуть и переменила тему. – А сам Аристарх Семёныч как вам показался? – Алёна немного подалась вперёд.

– Прижимистый он у вас, – плотницкий старшина покачал головой. – Еле уломали.

– Во-во, – поддакнул Нил, – с таким рядиться, что давиться, Алёна Тимофеевна.

– Да что ты говоришь? – хозяйка изобразила на лице неподдельный интерес. – Не скупой он вроде, Нил Федотыч!

– Да, не скупой, это точно. Хозяйственный скорее – попусту жмотиться не станет, но чтоб в дело… Оно и правильно, конечно, да мы-то тоже не для баловства просим! – согласился мастер и вдруг тряхнул головой. – Хозяйка, зови ты меня просто Нилом, а то величаемся, как бояре на похоронах! А я тебя Алёной, если, конечно, ты сама не против, и Сучок позволит. Позволишь, Кондрат?

Алёна с интересом взглянула на Сучка. С ответом женщина явно не торопилась. Плотницкий старшина сначала нехорошо задышал, потом чуть заметно покраснел, дернул плечами, потом ме-е-е-дленно выпустил из себя воздух и заявил:

– Ну, ежели ты, Алёнушка, не против, то мне-то какой резон тебя строжить? Особливо от Шкрябки? Мы с ним с малолетства, считай, бок о бок!

– Вот тебе, Нил, и ответ, – женщина кокетливо стрельнула глазами в сторону Сучка, – согласна я.

– Благодарствую, – кивнул в ответ мастер.

Сучок слегка поморщился и поспешил сменить тему:

– Что грозен ваш староста, это верно, только мы пуганые – и не таких видали! Лучше скажите мне кто-нибудь, как это он нас так мехом внутрь вывернул? Убей меня – не понимаю!

– Так не за что пока тебя убивать, Кондраш. А коли он решит, что надо, так и моргнуть не успеете, – Алёна поднялась из-за стола. – Вы посидите пока, мне тут по хозяйству… Как бы холопка опять не напутала, какие яйца под наседку положить, а какие на еду отложить.

Плотники остались одни.

– Умна у тебя баба, Кондрат, – невесело усмехнулся Нил, – эвона как упорхнула.

– Других не держим! – Сучок дёрнул щекой.

– Ты давай не дрыгайся, а говори, чего надумал!

– То-то и оно, Шкрябка, ни хрена я не надумал! – Старшина сжал кулаки. – Как козлам, морковку показали, а мы с тобой и поскакали, бородами тряся. Нет, ведь, вы… стирал, выкрутил и на просушку вывесил, а мы только бошками кивали! Как сумел-то, а? Не детишки ведь…

– Ну, суметь-то просто, – улыбка у Нила вышла совсем тоскливой. – Спервоначалу гляделками своими зыркнул – не знаю, как ты, Сучок, а я обмер к растакой-то матери!

– Во-во! Колдун он, етит его долотом! – Кондратий сначала ахнул кулаком по столу, а потом перекрестился. – Морок навёл, с-с-сучара!

– Хреном тебе по всей роже, колдун! – Нил сложил перед носом друга дулю. – Без ведовства не обошлось, это точно, но не колдун!