Евгений Красницкий - Так не строят!

– Тебе то откуда знать, Шкрябка?!

– Жопой чую! – Мастер аж привстал. – Смерть в нём была, а зла не было! Оттого ещё страшнее. Ты когда букаху давишь, сильно на неё злишься? Раздавил и пошёл…

– Так ею, родимой, и чуешь? – криво ухмыльнулся Сучок.

– Угу, – совершенно серьёзно кивнул Нил, – ежели хочешь знать, то жопяное чутьё для плотника как бы не самое важное! Это ты никак им не овладеешь, а я давно-о-о-о…

– И чего ж тебе советчица твоя многомудрая нашептала? – Плотницкий старшина засопел, потихоньку наливаясь злостью.

– Ты, Сучок, знаешь, как избу на подклете рубить? Али терем?

– Знаю, вестимо! – Кондратий выпучил от удивления глаза, и злиться ему как-то расхотелось. – Только это тут причём?

– А притом! Сколько лесин на добрый дом надо? Чтобы венцов на двадцать пять хотя бы?

– Три сотни, не меньше! Да не абы каких: сажени три длиной, да чтобы в отрубе не меньше двенадцати вершков, чтоб по-доброму, – Сучок тряхнул головой. – Только ты это к чему? Ни ты, ни я не ученики вроде, чтоб науку друг у друга выспрашивать?

– Это верно, – Нил поскрёб в бороде. – Только и староста ихний тоже.

– Не понял!

– Щас поймёшь! – Шкрябка переплёл пальцы рук. – Вспомни, как первый раз лесину на верхний венец подавал, как дуром на хрип попытался, а она весом хуже каменной. Вспомнил? Особливо когда бревно сырое, как нынче.

– Забудешь такое! – Сучок скорчил гримасу. – Ночь посередь дня узрел, со всеми звёздами! Чуть в нутре всё не оборвалось!

– Во! – Нил приподнял один палец. – Теперь не делаешь так?

– Тьфу на тебя, ты ещё от Адама и Евы расскажи, кто кого там родил! – плотницкий старшина чуть не плюнул. – Ещё в сопляках выучили: и как вагами по слегам подавать, и как на срубе бревно то топором перенянчить, и как повернуть не по разу, как пазом на мох посадить и как потом осадить! Сам не хуже меня знаешь!

– Выучился, значит? – Нил отогнул второй палец.

– Угу, – кивнул Сучок.

– Вот и староста здешний выучился! И Лис, и Корней, дед его, тоже! Только заместо брёвен мы туточки.

– М-мать! А чего ж он тогда пугал?

– А вот тем самым чутьём почуял, что, не пугнув нас, ни шиша не добьётся! Допёр, что нас, чурбаков стоеросовых, иначе не проймёшь, ну и ахнул, чем было!

– Да-а, Шкрябка, не подумал я, – Сучок заскрёб плешь. – Это что ж получается, напугал до усрачки, чтобы по-своему дело повернуть?

– Нет, не по-своему повернуть, а чтобы мы слушать стали! – Нил шлёпнул ладонями по столу. – Я сам не допёр, пока Лиса не вспомнил! Он тогда с тобой тоже, чтобы ты слушать стал… и мы вместе с тобой.

– А на кой ляд?

– А ты вспомни, как бывает, когда бревно по слегам не пойдёт, когда коняга в постромках сама от натуги, как из верёвок, становится, буркалы вытаращивает, в поводьях пляшет, да пену на сруб роняет! – Нил стукнул кулаком по столу.

– Да я…

– Нишкни, старшина! Ты ж тогда и конягу кнутом, и сам лесину плечом! Да с матом через губину закушенную, да через кровавый туман в глазах! Пока не пойдёт! Вот мы для него та лесина… А потом с лошадью краюхой, что себе на чёрный день припас, делишься ведь… Так и нам краюху показали – что он, что Лис, что Корней-сотник… каждый свою, но показали!

– Да зачем…

– А потому, что тебе, дурню, пока промеж рог не заедешь, ты, как тетерев на току – токуешь да дерешься, да баб топчешь! Ни хрена в тебе чутья того нету! И мы, на тебя глядючи, хотя и своей дури хватает…

– Значит, нужны мы им?

– Не только им, Кондрат, не только им…

– А кому ж ещё?

– Да всем тут, видать, нужны. Земле. А они о земле пекутся, оттого и сидят крепко.

– Так уж и крепко! Ты бунт вспомни, как они тут резались!

– Да уж, не забуду! Только оттого и крепко, что Лисовины всех, кто против, побили, и остались те, кто от них пользу чует.

– Мда-а, Нил, твоя правда! – Старшина задумчиво подёргал бороду.

– Знаю, что моя. Ты дальше слушай: земля от них пользу чует, а они в нас пользу видят. Все. Даже Аристарх этот. Он-то от Лисовинов слегка наособицу, но всё равно с ними. Заметил, как он нас остаться улещивал? От себя ведь и от Ратного прибыток сулил. И защиту тоже. Мол, крепость для Лисовинов только, а Ратное общее. То есть и его, и Лисовинов, и ратнинских, хошь ратников, хошь нет – и наше, ежели не подгадим…

– Ети всё в лоб через дубовый гроб! – Сучок дёрнул головой. – Вон как ты повернул! Значит, предлагаешь, как ласковой теляти, двух маток сосать?

– Кондрат, в бога тебя душу, ты ум свой сегодня не обронил где? Чего-чего, а артельный интерес соблюсти и своё у наёмщика из глотки выдрать – это у тебя завсегда было, а тут, как баран на новые ворота! Сам знаешь, кто две сиськи…

– Угу, – мрачно кивнул Сучок. – А чего тогда?

– Интерес свой блюсти надо! – Нил стукнул кулаком по столу. – Ты пока с Алёной миловался, я присматривался да прислушивался. И с Ильёй говорил, и с наставниками…

– Узнал чего?

– Узнал! – кивнул Нил. – Никогда Аристарх против Лисовинов не пойдёт. И Корней против него тоже. Только если сотник больше на род свой глядит и на ратников, то староста на всех. Общий у сотника со старостой интерес, но у каждого малость свой. И каждому мы по-своему нужны. Хотят нас тут навсегда оставить, да не холопами. Под защитой не только Лисовинов, а ещё и Ратного будем. Грех не попользоваться!

– И чего делать?

– Пользоваться! – Нил вдруг закатил другу щелбан.

– Шкрябка, ты чего?!

– Думалку тебе прочищаю! – заржал Нил. – Как Аристарх к нам в крепость приедет, всё ему покажешь, расскажешь, да с поклоном. Не переломишься! А в конце скажешь, что согласны мы артелью осесть, если с выкупом и семьями подсобят.

– А Лис?

– А Лису, как только приедем, всё обскажешь!

– Угу, – кивнул Сучок. – А если он?..

– Не-а, – усмехнулся Нил. – Он тоже учится. И учат его. Вот Корней с Аристархом и учат. Как учат и как Лис выучился, мы все видели. На тебе и показал!

– Тьфу! Едр… – начал было Сучок и осёкся – в сенях завозилась и загремела чем-то Алёна.

Собеседники разом умолкли, кивнули друг другу и сделали вид, что заняты поглощением кваса.

– Не скучали тут без меня? – осведомилась женщина, заходя в горницу. – Не надо ли чего?

– Всё ладно, Алёнушка, – отозвался Сучок. – Кваском мы тут балуемся, а Шкрябка мне сказывал, как они с Мудилой придумали пилы на лесопилке иначе точить.

– Ох, и хорош у тебя квас, хозяйка! – поддержал друга Нил. – Так и продирает!

– Спасибо на добром слове, – Алёна слегка поклонилась.

– Не на чем, Алёнушка, тебе спасибо, – благостно отозвался Сучок.

Хозяйка прибрала со стола посуду, оставив, впрочем, жбан с квасом. Плотники ещё некоторое время вели светскую беседу, а Алёна крутилась возле печи, изредка вставляя слово в беседу или отвечая на шутку.

– Охо-хооо! – Сучок преувеличенно громко зевнул. – Засиделись мы, Алёнушка, а завтра ведь всем с петухами подниматься. Пора и на боковую!