Макс Мах - Попаданец — лучшее (сборник)

Когда вышли из ресторана, на город уже опустилась ночь, а электрические огни – те, что все еще можно было разглядеть – размыл упавший на Шлиссельбург весенний снегопад. Было холодно и тихо. И с неожиданной грустью Джейкоб подумал, что в такую ночь печально оставаться в одиночестве. Тем не менее ноблес оближ. Положение обязывает, а профессор Паганель был настоящим шотландским джентльменом, что обязывает вдвойне.

Разошлись не сразу. Постояли минуту или две, прощаясь с Надеждой и Клавдией под козырьком у входа в ресторан, перекинулись парой слов, а потом… Джейкоб даже оглянуться не успел, как уже несся на Лизином «Кокореве» сквозь набиравшую силу метель. И все остальное случилось как-то само собой, легко и просто, словно так и должно было быть. С той особой естественностью, замешенной на немалой дозе алкоголя, при которой о неловкости не может быть и речи.

Целоваться начали еще в лифте. Потом, едва ли не вальсируя – не в силах оторваться друг от друга даже на мгновение, – пролетели коридор до двустворчатых дубовых дверей. « Капитан 2-го ранга баронесса Е. А. Браге » – прочел Джейкоб, случайно скосив взгляд, но в следующее мгновение Лиза уже впечатала его спиной в дверь и, не разрывая поцелуя, попыталась попасть ключом в замочную скважину. Левой рукой. В порыве страсти. Но дверь неожиданно поддалась, распахиваясь внутрь, и профессор влетел в Лизину квартиру спиной вперед. Дальше все помнилось с трудом и словно бы в жарком тумане. Не зажигая свет, натыкаясь на стены и косяки дверей, с грохотом роняя на пол предметы мебели и бог знает что еще, они умудрились – к слову сказать, все еще не разрывая объятий – освободиться от большей части одежды, так что, достигнув спальни, профессор обнаружил, что ему и снимать-то уже, собственно, нечего. Если не считать, разумеется, носков. Ну, а на капитане Браге одежды оставалось и того меньше. Сережки в ушах да какие-то кулоны, болтающиеся в ложбинке между небольших красивой формы грудей… Впрочем, мгновенный образ обнаженной женщины Джейкоба не смутил, а напротив – вдохновил. Паганель вспыхнул, словно стог сена от удара молнией, и мгновенно впал в знаменитое шотландское неистовство, удивительным образом сочетавшееся в нем с унаследованной от деда не менее знаменитой франкской изысканностью. В соединении получилось неплохо, а возможно даже хорошо. Во всяком случае, если судить по ответной реакции женщины, Джейкоб Паганель чести хайландеров не уронил. Напротив, он упрочил их репутацию.

Лиза проснулась первой. Полежала неподвижно, переживая послевкусие отбушевавшей страсти. Прислушалась к ровному дыханию мужчины, тепло которого ощущала рядом с собой. Покачала мысленно головой, припоминая детали прошедшей ночи. Усмехнулась недоверчиво, и, приподнявшись на локте, посмотрела на спящего Джейкоба. То новое, что Лиза узнала этой ночью о профессоре Паганеле, лишь укрепило ее в уверенности, что встреча их произошла неслучайно. Лизе явно благоволили добрые духи народа яруба, или божьи ангелы, или сама судьба наворожила ей такого мужчину. Джейкоб был практически идеален. По-мужски красив. Умен и образован, как мало кто еще среди знакомых Лизе мужчин. Галантен, как франк, и учтив, как англичанин. Отважен, если не сказать большего. Непрост. И попросту неутомим, восполняя очевидные, но простительные «пробелы в образовании» недюжинным энтузиазмом и исключительной обучаемостью.

«Ночь удалась! Тьфу-тьфу-тьфу! Только бы не сглазить!»

А между тем ее нежданный любовник открыл глаза и посмотрел на Лизу снизу вверх, глаза в глаза. Самое смешное, что спать с ним этой ночью Лиза не планировала. Предполагала, что это должно случиться, но, разумеется, не теперь, а несколько позже. Может быть даже, не в этот визит Паганеля в Себерию. Когда-нибудь потом, когда придет время. Однако все случилось, как случилось. Спонтанно и словно бы само собой.

– Это была лучшая ночь в моей жизни! – Не комплимент и не куртуазный оборот франкской речи. Произнося эти непростые слова, Паганель, похоже, был искренен, и Лизе его чистосердечие скорее нравилось, чем наоборот. Однако слова Джейкоба ее смутили и, пожалуй, даже напугали, так что она поспешила остудить его пыл и снизить уровень ожиданий. Своих и Паганеля.

– Было замечательно, – улыбнулась она. – Сварить тебе кофе?

– Кофе? – недоуменно переспросил Джейкоб.

– Чай? – предложила Лиза как ни в чем не бывало. – Чай с молоком? Молоко без чая? – она не желала замечать, что обыденность ее вопроса способна окоротить даже закоренелого романтика.

Но вот какая штука – Джейкоб Паганель не был романтиком. Он был путешественником, исследователем и человеком дела, то есть мужчиной, последовательным, упорным и в известной степени бескомпромиссным.

– Полагаю, – сказал он, по-прежнему не отводя взгляд, – после того, что между нами случилось, Лиза, я должен на вас жениться.

Подразумевалось – как порядочный человек.

«Жениться? Серьезно?»

– А что случилось-то? – неожиданно ее разобрал смех. С ней просто истерика случилась. И не со зла или из вредности. Напротив, Лиза была вполне счастлива, но вот эти его слова, этот подразумеваемый по умолчанию вопрос…

«Мадам, после того, что случилось между нами… Матерь божья, ну не до такой же степени!»

– Чему вы смеетесь? – ее смех его не обидел, скорее удивил.

– Для начала, – сказала она, смиряясь с неизбежным, – нам следует перейти на «ты». Как думаешь, Джейкоб, после всего, что между нами случилось ?

– Перейти на «ты», – кивнул он. – Согласен, это разумно.

Они говорили по-франкски, а в этом языке, как и в русском, разница между «вы» и «ты» весьма существенна.

– А смеюсь я, Джейкоб, потому что у нас в Себерии есть такой анекдот. Коротко говоря, встретились двое и сразу же угодили в постель. А утром состоялся между ними такой вот разговор. Он: «После того, что случилось, я, как благородный человек, просто обязан на тебе жениться». Она (одеваясь, испуганно): «А что случилось-то?»

Рассказала и тут же покатилась со смеху. Ну, действительно – один в один! Такого нарочно не придумаешь! Однако Паганель ее не поддержал. Он не засмеялся, он задумался. Вернее, задумчивым стал его взгляд, и Лиза подтянула одеяло повыше. Она вдруг застеснялась своей наготы.

– А знаешь, – тень улыбки все-таки скользнула по губам Паганеля, – действительно смешно, потому что я такой и ты такая. В тебе это есть!

«Какая это такая?!» – оскорбилась Лиза.

– Это ты меня только что шлюхой обозвал, – нахмурилась она, – я тебя правильно поняла?

– Ни в коем случае! – возразил Джейкоб, улыбаясь уже в полную силу. – Я просто вспомнил сейчас, как ты поднималась на Белую стену, и как рассказывала мне позже, у костра, о своем «одиноком марше». Сто миль по горам и джунглям, от Мосезе до Белой стены. И знаешь, что меня тогда поразило больше всего? Естественность, с которой ты говорила о совершенно невозможных вещах. Но ты, кажется, этого так и не поняла. А что случилось-то?! – рассмеялся он, вполне оценив, должно быть, выражение ее лица. – Что случилось?!