Макс Мах - Попаданец — лучшее (сборник)

Стюард отодвинул ему стул за общим столом и дал кому-то знак нести завтрак.

– У вас завидное самообладание, десятник. – Александр Сергеевич заразительно рассмеялся. – Я вот в первый раз когда летел, так чуть штаны не обмочил. А когда первый раз в училище прыгал с парашютом, так чуть не стал заикаться. Уверен, у вас все получилось бы с первого раза.

– Надо попробовать. – Горыня, совершивший в прошлой жизни за сотню прыжков, спокойно пожал плечами, присаживаясь за стол, и благодарно кивнул матросу, который принес большую тарелку каши с маслом, стакан с горячим чаем и тонко нарезанную ветчину и балык.

– А правду ли говорят, что вы в последнем бою один уложили полсотни турок? – Седой полковник из генштаба, сидевший по левую руку от Пушкина, внимательно посмотрел на Горыню.

– Да не считал я их. – Горыня, уже нацелившийся на истекающую ароматным паром кашу, с сожалением отложил ложку. – Но так-то да. Их там всего сотня была или чуть больше. Ну и где-то половину я там оставил.

– Да как же так вышло? – Полковник тоже отложил столовые приборы. – Один да против стольких врагов?

– Реализовал тактическое преимущество. – Горыня усмехнулся и, обратившись к прислуживающему за столом, попросил:

– Простите, не знаю вашего звания…

– Старший матрос… – вполголоса произнес командир воздушного корабля.

– Старший матрос, – поправился Горыня, – не сходите ли ко мне в каюту и не принесете ли такое короткое ружье. Оно там возле окна стоит, не ошибетесь. Да из-под подушки быстрострел тоже.

Офицеры помолчали.

– Вы все время кладете оружие под подушку? – спросил молчавший до сих пор подполковник в лазоревом кафтане Тайного приказа.

– Тяжелое детство, господин подполковник, – Горыня насмешливо развел руками. – Побудки случались порой довольно неприятные.

Через пару минут в зал на небольшом столике, словно очередное блюдо, вкатили автомат и пистолет.

– Полюбопытствовать взглядами можно уже сейчас, но я предлагаю сначала все же поесть, а после разбираться с оружием. – Горыня чуть склонил голову, обозначая поклон. – Тем более что оружие хорошо смазано маслом, а оружейная смазка неважная приправа к завтраку.

Под такое напутствие еду смели в десять минут и, освободив стол от тарелок, выложили на него оружие.

– Ну, вот это условно можно назвать автомат. – Горыня вынул магазин, передернув затвор, убедился в отсутствии патрона в патроннике и, сняв заднюю крышку, вытащил затвор с возвратной пружиной. – Боеприпасы обычные, в четыре линии под скорострел.

– Мы называем его револьвер, – негромко подсказал офицер Тайной канцелярии.

– Револьвер так револьвер. – Горыня, внутренне усмехнувшись, кивнул. – А огненный припас для ручного оружия я называю патроном.

– От латинского patronus – покровитель?

– Или от испанского patron – главный. – Горыня кивнул. – Все же в оружии патрон – главный, как ни крути. А «огненный припас» как-то длинно. Патроны располагаются вот в таком коробе – магазине, откуда автоматикой подхватываются по одному и подаются в ствол, где выстреливают и выбрасываются наружу механикой, приводимой в действие силой отдачи. Дальше цикл повторяется, пока нажат спуск или есть патроны в магазине. Их тут тридцать пять штук, а смена магазина при должной сноровке занимает две-три секунды. Собственно, таким образом и развивается подавляющая огневая мощь, позволяющая одному стрелку вести огонь, сравнимый с десятком, а то и с сотней.

– А это? – подполковник показал на пистолет.

– Конструкция та же, только нет возможности стрелять очередями как у автомата.

– Тогда зачем он нужен? – удивился контрразведчик.

– А вы когда-нибудь оказывались в ситуации, когда не успеваете перезарядить револьвер? У меня, пока я не сделал это оружие, такая ситуация возникала с пугающей регулярностью.

– У вас такая неспокойная жизнь, десятник? – поинтересовался Пушкин, внимательно рассматривая пистолет.

– Четыре упыря, штук пять навок, ну и так, по мелочи всякого. – Горыня улыбнулся. – А вы как проводите свободное время?

– Ну, примерно так же. – Подполковник в лазоревом камзоле кивнул и улыбнулся. У меня на личном счету уже десятка полтора упырей, пяток кромешников и один драхун. И скажу, что от такого автомата я бы точно не отказался. Уж очень хлопотное это дело колдунов упокоивать. У меня револьвер под пятилинейный патрон, а вместо пули – серебряная дробь в тонкой стальной оболочке. Только так и спасаемся. Живучие поганцы…

– Да, Михаил Викторович, ваш револьвер не всякий удержит. А уж стрелять-то… – заметил генштабист и усмехнулся. – Я вот по времени боевой службы своей в основном десятилинейной картечницей пользовался. Если попал, то все. Конец колдуну.

– А если промазал – втык от сотника за растрату дорогого боеприпаса. – Офицеры рассмеялись.

Тем временем Пушкин уже разобрал и собрал автомат и, выдвинув приклад, вскинул оружие к плечу.

– Дельно, дельно. – Он довольно покачал головой. – И в руках держать удобно, и легкий. А с надежностью как?

– С надежностью пока не очень хорошо. – Горыня развел руками. – Сталь нужна получше да станки более точные. Но осекается редко. На пять магазинов – один раз или менее. Но чистить нужно после каждого боя, причем чистить аккуратно. Никакого песка или толченого кирпича. Только масло, и не жалея.

– А почему такой толстый ствол? – контрразведчик с любопытством осмотрел глушитель, только что не лизнув металл.

– Это, господа, я бы назвал модератором. Функция его та же, что и на рояле или пианино – уменьшать громкость. В данном случае громкость выстрела. Модератор, или глушитель, не только уменьшает громкость, но и размывает звук таким образом, что определить, откуда ведется огонь, очень тяжело. Да и вспышку от выстрела он хорошо маскирует. В принципе можно сделать так, что звук стрельбы будет не громче лязга механики, но тут уже нужно особо постараться.

– Да, оружие не рядового пехотинца. – Полковник четким наработанным движением вскинул пистолет на линию прицеливания. – Но полагаю, что поклонников у вашего оружия будет до неприличия много.

– И очень кстати поставили новые заводы в Туле и Рыбинске. – Капитан корабля тоже взвесил в руках автомат, а сложив приклад, покрутил в руках. – Пожалуй, и я бы с удовольствием вооружил этим экипаж. С винтовками-то много не навоюешь.

– А я бы предложил вам поставить пару пулеметов по бортам, – сказал Горыня. – Можно и по земле ударить, и если вдруг в воздухе кто заведется.

– Так и с земли могут в ответ… ударить, – ответил капитан дирижабля.

– Могут, господин капитан. Но пятилинейная пуля летит почти на пять верст, а на три сохраняет определенную прицельность. Попасть по воздушному кораблю, который находится на высоте двух верст да еще двигается со скоростью сто верст в час, можно лишь случайно. А вот, когда ответят из пары пулеметов, случайностей уже будет так много, что очень быстро они перерастут в закономерность. – Горыня усмехнулся. – А если чуть увеличить размер патрона, ну, скажем, до восьми линий [36] 8 линий – 20 миллиметров. , то в пулю уже можно вложить взрывчатку, и будет это небольшой, но вполне действенный снаряд, а из пулемета мы получим автоматическую пушку, которая при малом калибре запросто покроет огневой мощью даже тридцатилинейные пушки [37] 30 линий – 76 миллиметров. .