Макс Мах - Попаданец — лучшее (сборник)

Так все и произошло. Ну, почти так.

Для начала шхуна, почти ушедшая на юго-восток, неожиданно произвела залп из кормовых орудий. Два снаряда. Один по северному склону холма, ну, а второй – как раз по гроту. К счастью, рвануло не внутри, а снаружи: снаряд попал в штангу – в правый край широкого устья. Ударило по ушам, так что голова зазвенела, и обсыпало пылью и осколками. Лиза поймала две «железки» и камень в лоб, но все по мелочам. Кусок содранной кожи на правом плече – не слишком больно, но чертовски обидно, – и застрявший в спине под левой лопаткой осколок, прилетевший рикошетом от задней стены грота. Ну, а камень просто саданул в лоб, отчего все вокруг поплыло, а колокол в черепе ударил в набат.

Ударил, выбивая дурь, как пыль из мешка, и прошел раскаленной иглой по всем старым Лизиным переломам и разрывам. Да так, что ошеломленная внезапной болью, она и заметить не успела, как оказалась на земле. В таком виде – лицом вниз – она себя и обнаружила, когда миновала волна судорог и невыносимой боли, и к Лизе вернулось, наконец, помраченное было сознание.

«Ох ты ж!» – простонала она мысленно, едва придя в себя.

– Твою ж мать! – выругалась вслух.

– Лежи спокойно! – приказала откуда-то сверху Варза. – Я осколок вынимаю! У тебя. Из. Спины.

Судя по ощущениям, за неимением хирургических инструментов, навигатор попросту подцепила «железяку» острием ножа. Больно было ужасно. И еще сразу же ударило в нос запахом горелого мяса.

– А ты как думала! – устало выдохнула Варзугина в ответ на Лизины упреки, сдобренные матом и обещаниями рукоприкладства. – Мы же в джунглях, Лизок. Не ровен час, случится заражение крови, и что тогда?

– Навигатор права! – поддержал Варзу Бейли, удерживавший Лизу в лежачем положении, пока Варзугина заклеивала рану лейкопластырем Троповица [62] В нашей реальности бактерицидные пластыри Троповица начали продаваться в 1922 году. . – Жива, и на том спасибо! Могло быть и хуже.

– Сколько? – вопрос напрашивался, тем более что, немного оклемавшись, Лиза сразу же вспомнила предысторию событий.

– Да не так чтобы долго, – сразу же ответила навигатор, возвращая на место закатанную до шеи Лизину рубашку. – Две минуты, три… Как думаешь, Бейли?

– Три минуты, – подтвердил оружейник, отпуская Лизины плечи.

– А где шхуна? – Лиза села, но, наверное, слишком резко. Болью откликнулись спина и покалеченная во время несостоявшейся гибели нога, полыхнуло в голове, и мир поплыл перед глазами.

– Ушла на северо-восток, – Бейли поднялся с земли и отошел в сторону. – Если хотите блевать, кэп, не стесняйтесь! Дело житейское!

– Спасибо, что разрешил. – Тошнота стояла в горле, и Лиза боролась с ней, как могла. Оттого и слова прозвучали тихо и невнятно. – Вода есть у кого-нибудь?

– Держи! – Варза протянула ей флягу и пошла смотреть, что делается снаружи.

Пока она разведывала, что там и как, Лиза успела прополоскать рот и сделать несколько неуверенных глотков. Рвотные позывы ослабли, и в голове немного прояснилось.

– Ну, что там? – сейчас речь звучала яснее.

– Уходит на северо-восток, – рассказала вернувшаяся в грот Варза. – Наверное, думают, что мы пошли к Лулобо.

– Вообще-то логично! – признала Лиза. – Туда бы мы и пошли.

– Это точно, – кивнул, соглашаясь, Бейли и протянул Лизе флягу размером поменьше. – Держите, кэп! Самогон вам сейчас в самый раз будет!

– Остаемся на месте и ждем! – Лиза приняла фляжку, понюхала чангу и ее чуть не стошнило. – Вот же гадость!

– А ты не нюхай! – усмехнулась навигатор. – Ты пей!

«Чунга-чанга! – вспомнила вдруг Лиза. – Весело живем!» [63] Автор не знает, какой информацией располагал Юрий Энтин, сочиняя эту песню, но из песни слов, как известно, не выкинешь. Так что да – чанга.

Она поднесла флягу к губам и сделала несколько коротких, но решительных глотков. Как ни странно, «народное средство» помогло. Блевать расхотелось, да и в голове ясности прибавилось.

– Вы не закончили свою мысль, кэп, – напомнил Бейли. – Ждем, и что дальше?

– Дальше, если повезет, ночью кто-нибудь прилетит. Сегодня или завтра. И тогда у нас появится шанс уцелеть самим и спасти всех остальных. Ну, а если не повезет, вы, Сэм, и сами, поди, знаете. Заберем наших и двинем к Лулобу. Только возьмем чуть западнее…

До наступления ночи они прятались в кустарнике на южном склоне холма. Им даже убивать никого не пришлось. Просто сидели и ждали, пока томми не пройдут мимо. Англичане двигались ниже, а вершину обследовали, поднявшись по северному склону. Будь беглецов больше, их бы наверняка заметили, но троих… В общем, пересидели. Дождались, пока англичане не уйдут обратно на берег озера, и уже в сумерках вернулись на место разгромленной стоянки. Огляделись, провели рекогносцировку – на предмет не замеченных ранее пикетов, и взялись складывать костры. Три костра в углах условного треугольника. Все, как и обещала Лиза резиденту себерской разведки.

– Ну, вот и все, судари мои, – устало усмехнулась она, когда был обустроен последний из трех костров. – Теперь пан или пропал!

И они разошлись каждый на свою, заранее обговоренную позицию – метрах в трех-четырех от сложенных, но не зажженных до времени костров. Засели, спрятавшись за кустами, камнями и деревьями, и стали ждать, прислушиваясь к шумам и пытаясь определить на слух, не идет ли к ним долгожданная помощь. Конечно, существовала вероятность, что ушедшие на север и восток английские корабли неожиданно вернутся, но Лиза хотела надеяться на лучшее. А что еще ей оставалось делать? Только ждать и надеяться. Надеяться и ждать.

Июль-декабрь 1931 года

Первая ночь в разгромленном лагере прошла в бесплодном ожидании. Не лучшая ночь в ее жизни, хотя и не худшая, если не лукавить. Было жарко, душно, чесалась и саднила кожа, ныли раны. Хоть и не тяжелые, но болезненные, они причиняли Лизе настоящее страдание. И еще было муторно на сердце, тревожно, маетно. Ничего смертельного, но когда наступил рассвет, Лиза едва держалась на ногах и себя сдерживала лишь последним усилием воли. Сил хватило только на то, чтобы разобрать сигнальный костер и отступить ввиду наступления светлого времени суток в лес на южном склоне холма.

Там, наконец, утолила жажду – Бейли прихватил из лагеря воду в кубышках из высушенных тыкв, – съела без аппетита несколько французских галет, украденных во время рейда в Томбут, «приняла на грудь» граммов пятьдесят виски и, попросив разбудить, когда настанет ее черед нести вахту, забылась неспокойным болезненным сном. Снился всякий бред, но тем не менее проснуться и прекратить это кино Лиза так и не смогла. Видно, совсем до ручки дошла.