Андрей Земляной - Попаданец (сборник)

– Я вам… хлеб принесла, – сказала она, глядя себе под ноги.

– Спасибо тебе. Ты чего такая хмурая? Обидел кто? – сделал я пробный бросок.

– Нет. Извините. Мне мама… – девочка вынула из платья золотую монетку. – Это вам…

– Ничего подобного. Я оплатил хлеб. Я хочу, чтобы ты мне его и дальше приносила. Забери деньги. Не обижай меня, – отмахнулся я от протянутой монетки.

– Мама сказала отдать. Ваши деньги… они в крови! – выдала она заученную фразу.

– Маме спасибо передай. А денежку возьми себе. Я ее отдал тебе, когда без работы был. Это честные деньги, – начал я нести полную пургу. – Так что монету оставь себе или маме отдай.

– Мне нельзя, большие деньги, – стала несмело отнекиваться Рата.

– Тогда сегодня же потрать немного. Деньги будут поменьше. Сходи днем в лавку Мартина и купи сладостей. Принеси мне немного на угощение, а остальное домой. – Все, девчонка поплыла. По фигуре видно, где ее слабое место. Она протянула мне корзинку с хлебом, а сама стала на монетку смотреть.

– А если мне не продадут?

– Тогда скажи, что мне покупаешь. Кто же откажет?

– Так с меня вообще денежку не возьмут.

– А ты скажи по-другому, если не продаст. И вообще, чего ты тут раскудахталась? Я хлеб выбрал. С монеткой мы все решили. Беги отсюда. – Я махнул руками с зажатыми булками. Рата засмеялась от зрелища и помчалась по переулку.

Вот и славно. Я вновь осмотрел свой двор. Три дома на Т-образном перекресте. Живу как затворник, без соседей и вообще какой-либо жизни. Хотя район тихий – не отнять. Повернувшись к двери, увидел сидящего ворона с седой головой. Птица сидела на козырьке и смотрела на меня. Показав ей язык, я пошел завтракать. Однако мою трапезу прервали на самом интересном месте – стоило только разогреть остывшую еду, как в дверь постучали. Я чертыхнулся и пошел к двери, отпер ее и слегка завис. Брат Рон стоял на моем крыльце. Но в замешательство меня ввел не надоедливый монах, а его вид. Я явственно видел крест их веры на его груди. Неяркий свет исходил чуть ли не изнутри монаха. Монах тоже смотрел на меня. А потом осенил себя святым знамением, отчего исходящий от него свет стал в разы ярче. Мерзость какая. Я прикрыл лицо рукой и отошел вглубь дома.

– Она заходила? – тихо спросил Рон, не решаясь входить внутрь.

– Не знаю. Снилась всякая гадость. Ты чего там застрял? Входи.

– У тебя нет власти надо мной! Исчадие зла! – возвестил мне монах и вошел в дом, словно только что ничего не произошло. – Опять готовишь всякую мерзость…

– Конечно, – кивнул я и закрыл дверь. – Присаживайся, угощайся…

Приготовив еще немного еды, я чуть не начал убивать, прямо при монахе, когда в дверь вновь постучали. Раздраженно я отпер дверь и посмотрел на шамана, что держал на вытянутых руках плетеную тарелку с едой.

– Все знаю, не вовремя. Искупаю свою вину.

Я выдернул тарелку из его руки и пригласил его в дом.

– И ты заходи… Учись, Рон, он хотя бы с подарками, – крикнул я внутрь комнаты.

– Никогда святой человек не принесет дар темному отродью! – раздалось мне в ответ.

– А вы, я смотрю, все еще ладите? – прищурился Ига.

– А куда мы друг от друга денемся? Работаем вместе, жрать он ко мне повадился ходить.

– Это лучше, чем вражда с церковниками. Ты как после ночи? Меня духи несколько часов тиранили. Смерть на улицах, смерть у палача, холодно… И прочий бред.

– Хватит обсуждать свои темные дела. Еда стынет! – привел нас к порядку брат Рон.

Мы сели за стол, и мне, наконец, удалось немного перекусить. Голод на меня напал нешуточный. За едой я заметил изменения и в шамане. Руки шамана излучали неясные мне серые линии, что словно сканировали все, к чему он прикасался, подобные линии были и у его глаз. Однако монах с его регулярными восхвалениями Тира бесил меня куда сильнее. Каждый раз как факел вспыхивал и еще долго излучал этот противный свет. Говорить о том, что со мной произошло, монах запрещал, но и так было ясно, что гости зашли не просто так, и им известно немного больше, чем мне. Трапеза кончилась. Монах откланялся и попрощался, кинув напоследок пожелание «гореть в аду» мне и шаману. Мы тоже послали его, если кому интересно.

– Мне Нил так и не рассказал, как к нему приходила покойная. Ты поделишься? – начал разговор Ига.

– Да уже почти не помню. С утра все было четко, а сейчас отпустило немного. Помню все как сон. Пришла, смеялась, пыталась покалечить. Ворону убила. Да глаз мне проколола. Вот и все, что могу сказать внятного.

– Понятия внятности с тобой я еще обсужу. Она говорила?

Я покачал головой.

– Нет, только смеялась.

– Может, ты и ей понравился? – хмыкнул шаман. – Хотя если подумать, то метка на тебе это объективно ее печать, так что вам в любом случае пришлось бы ладить. Ко мне духи три ночи приходили – кусали, спать не давали, выли по ночам. А на третий день я научился их усмирять. Больше не лезут. Помогать стараются, я же и приласкать могу, и палкой по сущности врезать. Работа такая. Нервная. А ты безглазую не видишь?

– Да ты чего? Я ночь едва пережил, еще бы я видел ее, – я чуть не перекрестился.

Дальнейший разговор ушел от мистической темы. Теперь шаман мне рассказывал то, что следовало мне рассказывать в день агитации при приеме на работу. Минусы моей профессии. Говорил про людские суеверия, про их отношение ко мне. Рекомендовал линии поведения в различных ситуациях и тому подобное. К концу разговора мне захотелось напиться и проспаться еще раз, но я передумал. Еще до обеда шаман ушел, у него тоже, видите ли, работа есть.

Насущные проблемы в виде хлеба – пришлось снова идти на рынок и по лавкам. Вот где я действительно отхватил своей славы. Кого я мог обмануть своим колпаком? Только глухих, кто сплетни не слышит. Люди меня видели, люди сложили два и два и получили Хела-палача. Все верно. Как сказал казначей, и подтвердила девочка Рата, денег с меня брать перестали. Они думают, что они заработаны убийствами. От солдат-то не брезгуют брать монету. Но мне чхать, на самом-то деле. Сложности у меня возникли только у колодца. Девушки не только попытались разбежаться по углам, но и не горели никаким желанием говорить со мной. А это плохо, сплетни это мои личные СМИ, без этого будет сложно работать. Что еще? А! Меня не пустили в бордель, куда я заходил просто поглазеть. Еще отказали два цирюльника, третий не отказал, но мастером назвать его было сложно.

Похоже, отношения со мной были нормальными только у шамана и монаха. Кстати, о монахах – я теперь их видел за счет новой способности – святыни Тира так светились неприятным светом, что невольно обращали на себя внимание. А также я видел тьму – ага, вот такой я детектор света и тени. Что касается тьмы, то она оказалась разной. Я видел детей, что играли в клумбе около ломбарда. Тьма мягкая, практически незаметная, но есть. Видел странного человека в плаще, тьма вокруг него была колючей, грозной. Он меня тоже заметил, после чего скрылся из моего поля зрения. Еще были девушки с темными силуэтами. В общем, это норма жизни, и мне это знание никак не помогает.