Ярослав Зуев - 4891

— Правильно или нет, спрашиваю, гм? — повторил он с нажимом, делая знак коллегам включить слуховые аппараты

— Как всегда, в самую точку попал, незаменимый ты наш Леонид Ильич, — противным писклявым голоском кастрата со стажем поддакнул главный идеолог Красноблока по фамилии Сусло. Согласно легенде прикрытия, придуманной им для самого себя на всякий пожарный случай, идеолог просидел в Домкоме так долго, что застал самого Отца и Учителя стройбанов, легендарного В.В., который, кстати, высоко ценил заслуги Суслы в деле организации массовых репрессий. Проверить этого, правда, никто не мог, репрессии были столь масштабными, что мало кто уцелел, за исключением самого Отца В.В., да и тот протянул недолго. Зато ни у кого из членов Геронтобюро не вызывал сомнений сволочной характер главного идеолога. Чтобы поддерживать имидж дряхлого, похожего на высохшую воблу скопца с морщинистым лицом желтушного оттенка, Сусле доводилось месяцами сидеть на жесткой диете. Неизбывное чувство голода терзало его днем и ночью, отчего идеолог, без всякого притворства, был до тошноты сварлив, необычайно мелочен и маниакально кровожаден. В качестве дополнительной нагрузки по линии профкома Сусле вменялось в обязанности служить секретарю Геронтобюро мрачной тенью, вечно плетущей козни и нашептывающей патрону на ухо всякие гадости про товарищей. Считалось, без тени авторитет у генсека будет не тот, вот Суслу и прикрепили. Вынужденный повсюду таскаться за шефом в инвалидной коляске на жестких рессорах, Сусло нажил устрашающих размеров геморрой, отчего окончательно обозлился на весь Дом.

— Какие у кого будут предложения, товарищи, гм? — промочив горло минералкой, спросил генсек и несколько раз смачно причмокнул губами. — Или кто-то из вас не согласен, что у Альцгеймера, Гуантанамать его за ногу, все козыри на руках?

— У какого Альцгеймера, Леонид Ильич? — чуть склонил трясущуюся голову набок главбух Красноблока. Его звали Косухой, он страдал от выпадения памяти и Паркинсона, вследствие чего ровным счетом ничего не помнил и вибрировал, когда ему на это пеняли.

— Тот, гм, о котором ты сам мне вчера талдычил, что у него, кроме козырной масти, припасено, гм, по тузу в каждом рукаве, — терпеливо, но со страдальческой миной, напомнил генсек и шумно высморкался.

— Не могу знать, — пробормотал Косуха и попытался промокнуть уголок трясущейся губы слюнявчиком, но, разумеется, вместо рта попал в нос.

— Как это, ты не помнишь? — молвил генсек с вялым упреком. — Я тебе о том Альцгеймере докладываю, который грозится мою дорогую Экономную Экономику своею Альцгеймерономикой мотовской на хрен натянуть и слить в унитаз…

— Каков наглец, — пробормотал Косуха и завибрировал.

— Без тебя в курсе, — откликнулся генсек язвительно. — Что будем делать, товарищи? Какие настроения в народе, товарищ, гм, Андроид?

— Стройбаны ропщут, — доложил, чуть привстав на великолепных, заказанных в Пентхаусе протезах, обер-соглядатай Красноблока. — Кто-то пустил провокационный слушок, что потребительская корзина рядового стройбана против той, что обещал обывателям Альцгеймер, по объему не дотягивает даже до уровня сумки от противогаза, полагающейся к ношению по Уставу…

— Клевета, — по-змеиному зашипел Сусло и закатил холодные рыбьи глаза под лоб. — Распустились. Раньше, при Отце и Учителе, незабвенном нашем В.В., за такие клеветнические речи в Заколоченную лоджию высылали…

— Еще по отекам перешептываются, что наш усредненный доход на душу населения… — продолжил обер-соглядатай, нервно поправив массивные очки в солидной роговой оправе, придававшие его грозному облику еще больше солидности.

— Ересь! — звонким фальцетом перебил Сусло. — Наш среднестатистический стройбан — атеист до мозга костей! У него нет и даже теоретически не может быть души! Инсинуации! Распустил ты стройбанов, Юрий Владимирович, совсем они у тебя потеряли…

— Надо бы дисциплину подтянуть, — нахмурился генсек. — Слыхал, товарищ Андроид, о чем тебе партия гутарит? Раз дисциплина хромает, сформируй из хромцов колонны, и на субботник в Заколоченную лоджию, снег, гм, разгребать. Остальных кто станет отлынивать — к зубному…

— Правильно, — главный идеолог Сусло захлопал в полупрозрачные ладоши. — Надо срочно порядок навести. А то, разболтались стройбаны совсем, Отца не чтят…

— Старые победитовые сверла давно затупились… — вздохнул Андроид, снимая очки.

— Новые завези, — свел свои внушительные брови генсек. — Мне тебя арифметике учить?!

— Инвалюты нет, — горестно покачал головой обер-соглядатай. — Пентхаус наш газ бойкотирует.

— Гады, — скрипнул зубными протезами импортного производства главбух Косуха. — Я вам об этом печальном факте, кажется, докладывал, Леонид Ильич…

— К тому же, моих самых отборных дантистов исключили из Ассоциации стоматологов, — закончил мысль обер-соглядатай. — Нам больше не отпускают сверла. Эмбарго…

— Это империалистический сговор! — пискнул Сусло.

— С Заколоченной лоджией тоже проблемы, — добавил обер-соглядатай мрачно. — Прогрессивная общественность требует, чтобы мы заколотили ее гвоздями.

— Это неслыханно! — задохнулся главный идеолог. — Какое беспардонное вмешательство во внутренние дела! Где же нам полоскать свое грязное белье?!

— Пока ультиматума не выполним, дырки от бублика не получим, не то, что клонированных куриных окорочков, — подвел невеселые итоги обер-соглядатай.

— Без Лоджии и дантистов — пропадем, — протянул генсек. Лицо его стало совсем потерянным. Инвалиды потупились.

— Без Лоджии попробуем обойтись, — энергично протерев линзы батистовым платком с вензелями, обер-соглядатай решительно вернул их на переносицу.

— Чем же ты ее заменишь, товарищ Андроид? — в слезящихся глазах генсека затеплилась робкая надежда.

— Буду ставить провинившихся в угол…

— И все?! — ахнул Сусло. — Ты в своем уме, товарищ Андроид. Мы тебя на кровавую Гэбню поставили, а не в яслях, сопливые носы утирать!

— Это будет не простой угол, а пятый, — с достоинством отвечал Андроид, внимательно изучая свои холеные ногти. — Его сначала понадобится найти. Поиски будут долгими и крайне болезненными, это я вам гарантирую, товарищи геронтократы.

— Вот это славненько! — воспрянул духом идеолог Сусло, и старцы оживленно зашептались.

— Не пойдет, — осадил их главбух Косуха.

— Это еще почему?!

— Оборудование пятых углов в казармах ляжет на наше народное хозяйство непосильным бременем. А оно и так — на ладан дышит…

В комнате для престарелых жильцов повисла зловещая тишина, прерывавшаяся хриплым астматическим дыханием старцев.

— А давайте радикально сократим число едоков? — подал раскатистый командирский басок верховный главнокомандующий кликой Агрессивных военруков. Как профессиональный военврал высочайшего ранга, он всегда был настроен весьма решительно и нередко колотил по столу для совещаний клюкой, на которую опирался при ходьбе.