Ярослав Зуев - WOWилонская Башня-2. Новый Вавилон

Я невольно улыбнулась, представив Франциско де Орельяну и его спутников, Гаспара де Карвахаля и Мартина де Муруа Нилом Армстронгом, Базом Олдриным и Майклом Коллинзом в скафандрах у лунного модуля. Наверное, они бы не слишком обрадовались, узнав, что кругом никакого золота, и даже кислорода — кот наплакал…

***

Ближе к вечеру обрыв на правом берегу неожиданно скатился к самой кромке воды. В образовавшейся ложбине на новых с виду сваях стояла будка вроде лагерной вышки. Я невольно напряглась в ожидании, когда оттуда выглянет вооруженный пулеметом МГ-42 надзиратель в эсесовской униформе, чтобы рявкнуть нам: Arbeiten! Впрочем, Achtung, Juden, тоже, наверное, подошло бы. Вот она, память крови, та самая, передаваемая из поколения в поколение на генном уровне, существование которой семьдесят лет назад безуспешно пытался доказать Рудольф Штайнер. А ведь ничего и доказывать не надо.

На песке у самого берега виднелись следы, оставленные носами причаливавших тут моторок. Чуть выше по течению покачивался на легкой зыби свежевыкрашенный стальной причал, пара металлических бонов, связанных дощатым настилом. Здесь, вне сомнений, швартовались суда покрупнее. Причал удерживали у берега несколько тросов, без малейших признаков ржавчины, густо смазанные гудроном.

— Вот и чудненько, — воспрянул духом приунывший было Мишель. — Образцовый порядок! Сразу видать — хозяйственные люди, а не шалопаи какие-нибудь. Значит, и запчасти имеются, не то, что у некоторых…

— Да уж, — протянул Жорик, положив руку на цевье ружья. Мы расчехлили оружие еще накануне, когда Мишелю взбрело в голову, что поломка мотора — лишь первый звоночек, так сказать, начало черной полосы, сменившей белую, она мол, и так была подозрительно долгой — больше двух тысяч километров — как по маслу…

Немного выше по склону, на тщательно расчищенной от тропических зарослей поляне, стояло несколько сколоченных из досок хибар. На обширной веранде одного из домов вполне миролюбиво колыхалась свежевыстиранная одежда. Правда, сама одежда была отнюдь не мирной: — пять или шесть камуфляжных штанов армейского покроя и примерно столько же курток…

— А ты думала разглядеть подвенечное платье? — ухмыльнулся дядя Жорик, проследив за моим взглядом. Впрочем, как говорят, у страха глаза велики. В конце концов, и мы были одеты, как солдаты. Правда, моя старая полевая форма диссонировала с принятыми в джунглях оттенками, но в остальном, что касаемо покроя… Словом, одежда, смутившая нас, могла принадлежать кому угодно, лесникам, лесорубам, егерям. Не обязательно — бандитам. Но, разумеется, списывать последний вариант со счетов тоже не следовало…

Мимо хибар проходила огненно-рыжая грунтовая дорога. Колея, накатанная внедорожниками. Людей видно не было.

Пока мы с Жориком вращали головами и нервно теребили оружие, папочка решительно взял к берегу, не спрашивая нашего мнения. Поскольку он сидел у руля, итальянская сидячая забастовка была единственным нашим уделом. Мы не могли проголосовать даже ногами, как говорили о евреях, когда те выезжали из СССР.

— Эй, Нахимов, куда собрался?! — подал голос француз. — Поплыли отсюда с Богом!

Но Мишель пропустил эти слова мимо ушей. Минута, и нос нашей моторки ткнулся в берег, как теленок в коровье вымя.

Не успели мы толком причалить, как на веранду выглянула смуглая ла мегера средних лет. Наверное, решила, вернулись хозяева штанов, даже успела машинально тронуть развешенные на веревках вещи, проверяя, не высохли ли. Узрела незнакомцев и остолбенела в сильнейшем замешательстве. Что сказать, мы забрались в дремучие дебри, где каждое новое лицо — событие. А тут лиц было — целых три. Что ждать от пришельцев, незнакомка, понятно, не знала. В России говорят — незваный гость — хуже татарина, имея в виду трехсотлетнее Золотоордынское Иго. И еще в России говорят: закон — тайга…

— Здравствуйте! — крикнул папа, спохватился и повторил на испанском: — Buenos dias, senorita. — Перемахнул через борт и добавил по-португальски, на всякий пожарный случай: — Bom dia…

Женщина еле заметно кивнула в ответ, по ее губам пробежала бледная улыбка.

— Ola senhor.

— Отлично! — с воодушевлением воскликнул Мишель. — То есть, я хотел сказать, multo bem!

И, всем своим видом источая самые добрые намерения, зашагал навстречу незнакомке по песку. Правая рука отца была пуста. В левой тускло поблескивал электронный разговорник, специально для таких случаев купленный в одном из супермаркетов Хайфы. Это было накануне нашего отъезда, папа был доволен как слон и, потрясая у меня перед носом приборчиком, даже процитировал известный отрывок из книги Берешит:

— И сказал Бог, и народ один, и речь у всех одна, и это лишь начало их деяния. А теперь не будет для них ничего невозможного, что бы они не вздумали делать. Сойдем же и смешаем там речь их, чтобы один не понимал речи другого…

— И рассеял их Бог оттуда по всей земле, и они перестали строить город. Поэтому наречено имя ему Бавель, ибо там смешал Бог язык всей земли, и оттуда рассеял их Бог по всей Земле… — наизусть закончила за него я. — Это ты к чему, папочка?

— Как это, к чему? Да здравствуют научный прогресс и корпорация Sharp, вот к чему. Аллилуйя!!

— Что он творит?! — процедил дядя Жора из другой Вселенной, и я вернулась обратно, из уютной солнечной Хайфы на берега Маморе, в верховья Амазонки.

— Что тут у нас на карте обозначено, принцесса? Глянь-ка, будь добра…

— На карте? — видимо, частично я все еще оставалась в родной Хайфе.

— А я как сказал? — правая рука дяди Жоры продолжала лежать на лакированном орехе приклада.

Выудив карту, я развернула ее на коленях.

— Что это за населенный пункт? Есть хотя бы какие-то предположения?

— Пуэрто Трапиче, наверное…

— Дай поглядеть!

Я повернула карту так, чтобы он смог сориентироваться.

— Не сходится, — Жорик покачал головой. — Пуэрто Тропиче — побольше будет. Да и выше по течению однозначно. Кроме того, там Маморе точно на запад течет, а здесь — ровно на юг, — француз сверился с компасом. — Что скажешь?

Я не успела ответить. Обменявшись с незнакомкой парой фраз, каждый раз при этом клацая по клавишам своего волшебного переводчика, папа поспешил обратно, лучезарно улыбаясь.

— Все изумительно! — сообщил Мишель на ходу. — Эта сеньорита сказала, у нее есть бензин, и она готова продать столько, сколько надо. А нам, кстати, не помешает пополнить запасы горючки, если, конечно, вам не улыбается проделать обратный путь на веслах. Жорик, у тебя еще остались бразильские реалы? Если нет, баксы — тоже сгодятся…

— Запасемся топливом в Пуэрто Тропиче…

— Чем тебе здешний бензин плох?

— Я ни минуты не сомневаюсь, бензин, который ты вознамерился заполучить, самый лучший во всем бассейне Амазонки, — сердито буркнул Жорик. — У него просто потрясающее октановое число, и еще, он чист как слеза! Одна проблема, он принадлежит наркомафии. Так что давай как двигать отсюда, по добру, по здорову, пока не вернулись парни, чьи запасные штаны болтаются на бельевых веревках. Потому что, как только они появятся, будет тебе и бензин, и реалы, и баксы, и еще тридцать три удовольствия оптом!