Александра Стрельникова - Не буди лихо (Слепой Циклоп) [СИ]

Орлов наблюдал за его действиями, иронично вскинув бровь.

— Надо понимать, что вы здесь надолго.

— Это будет зависеть от многих причин. А для начала прошу сообщить, где вы сегодня пропадали весь день.

— Полагаю, это мое личное дело.

— А по-моему, уже нет. Сегодня утром из больницы, в которую поместили Олега Иевлева, похищена Александра Павловна Орлова. Причем похищение произошло на глазах у нескольких врачей, которые достаточно подробно описали мужчину, унесшего ее. Описание идеально подходит к вашей персоне, сударь. Теперь вы по-прежнему станете утверждать, что ваши сегодняшние передвижения не касаются полиции?

— Как похищена?! — вскричал Орлов, отшвыривая газету и так сжимая подлокотники кресла, что побелели пальцы. — Что вы городите?

— Некто высокого роста, темноволосый, вашего возраста и телосложения, сказавшись ее родственником, вынес графиню из больничного покоя на руках, пользуясь тем, что ей стало дурно. После этого Александру Павловну никто не видел.

— Иисусе! И как вы можете говорить об этом в таком тоне, сухарь вы несчастный!

— Только не надо патетики, сударь. Давайте вернемся к моему вопросу. Где вы были в течение дня?

— Уж не хотите ли вы сказать…

— Хочу, но не буду. Так что просто ответьте на вопрос, господин Орлов. Это много больше поможет делу, чем все ваши словесные выверты!

— Если вас интересует мое алиби, господин Чемесов, то, боюсь, я буду вынужден разочаровать вас.

— Вот как?

— Да, так. После вашего ночного кавалерийского наскока я был в отвратительнейшем настроении. Дома сидеть не было сил. Поэтому оделся потеплее и просто бродил по улице.

— Целый день?

— Нет, отчего же? Когда совсем замерз, зашел в какой-то ресторанчик… Даже не помню, где это было… А потом купил билет в цирк господина Саламонского. Новое здание на Цветном бульваре, знаете?

— Как не знать, — проворчал Иван, взвешивая услышанное. — Жаль только, что никто не сможет подтвердить ваш рассказ.

— Не могу не согласиться, но таковы факты.

— В таком случае, вам придется проехать со мной, господин Орлов.

— Силы господни, зачем?!! Вместо того чтобы искать негодяя, похитившего Сашеньку! Быть может, ее убивают сейчас!

Орлов схватился руками за голову, а Иван почувствовал, как черный ужас, который он целый день подавлял усилием воли, рвется наружу, грозя захлестнуть разум. Ему потребовалось все его самообладание, чтобы вновь загнать этого голодного зверя обратно в его логово.

— Довольно разговоров. Собирайтесь.

Одного из сотрудников, что приехали с ним, Чемесов отправил к Незнамскому. Он хотел немедленно знать — Орлов или кто-то другой увез Александру из больницы. Никита, человек привычный к внезапным ночным вызовам, приехал очень быстро, но категорически заявил, что человек, которого ему показали, хоть и похож по каким-то совершенно общим признакам на того, кто был в больнице, но нет! Это не он!

— Как не он?! — Иван даже растерялся.

— Прости, дружище, если сломал твои построения, но — увы!

— Святые угодники! Что за чертовщина! — почти простонал Иван.

В этой ситуации ему оставалось лишь одно, и он не стал медлить. Полицейский курьер был отправлен в Бутырку с приказанием немедленно доставить в следственный департамент тех двоих громил, которые били Мишу, для того чтобы опознать в Орлове человека, заказавшего это преступление. А потом, сообщив об этом Игорю Викентьевичу, Иван почти час сверлил его взглядом, но так и не дождался на красивом лице Орлова ни тени страха или неуверенности, которые мог бы испытывать, между прочим, любой, даже самый законопослушный человек, оказавшись в руках полиции по подозрению в совершении столь тяжких преступлений.

Орлов читал газету, курил, придирчиво изучал свои ногти, просто смотрел в потолок, то принимаясь насвистывать, то напевая что-то себе под нос.

— И после этого я сухарь? Где же ваша великая скорбь? — негромко произнес Чемесов и впервые заметил, что самоуверенность Игоря Викентьевича поколеблена — он покраснел. — Что, вышли из роли, увлекшись азартом погони?

Орлов кинул на него злобный взгляд, но ничего не ответил, хотя губы его даже дрожали — от стольких нелестных эпитетов в адрес Ивана ему пришлось удержаться.

Посланный в Бутырку вернулся, но когда заглянул в кабинет Чемесова, выглядел так странно, что Иван решил переговорить с ним не при задержанном.

— Что случилось?

— Иван Димитриевич! Беда! Пошли за ними в камеру, а они оба мертвые! Задушены! По всему — только-только. Еще теплые были. Свои же и угробили. А кто? Вы ж знаете, сколько в камере человек сидит, и все будут молчать как рыбы.

Чемесов медленно перекрестился и, не сказав ни слова, пошел обратно к себе.

— Господин Орлов, я вынужден принести вам свои извинения за причиненное беспокойство. Вы можете быть свободны.

Игорь Викентьевич, усмехнувшись чуть заметно, кивнул и поднялся. Когда он уже был в дверях, Иван негромко окликнул его. Теперь он смотрел Орлову в глаза, и взгляд этот жег как пламя ада.

— Спокойной ночи, сударь. Надеюсь, вам иногда снится то, что вы успеваете сделать за день!

— Спокойной ночи и вам, господин Чемесов. И помните, если я замечу, что кто-то из ваших трется возле меня или моего дома, или вы сами еще раз потревожите меня среди ночи по подобным пустякам, я буду жаловаться вашему начальству. И уж поверьте, я найду способ сделать свои претензии столь весомыми, что вам не поздоровится. Прощайте.

— До свидания, — выдохнул Чемесов, прилагая почти нечеловеческие усилия, чтобы не броситься на Орлова и не разбить его самодовольную рожу.

Почему-то, хотя этот вечер оказался совершенно, фатально провальным, Иван теперь был абсолютно уверен — его подозрения в отношении Игоря Викентьевича Орлова не просто плод ревнивой подозрительности. Что-то едва ощутимое в поведении Орлова, что-то незримое, однако, безошибочно уловленное знаменитым чутьем, тренированным сыскарским нюхом, превратило подозрения в уверенность. Но что он мог? Особенно теперь, после столь наглого и расчетливого убийства возможных свидетелей… И кто же тогда тот человек, который похитил Александру?..

Иван рухнул на стул и, обхватив голову руками, начал медленно, как заведенный раскачиваться из стороны в сторону. Ему никогда в жизни не было так плохо. И вдруг перед его внутренним взором встало доброе, мягко улыбающееся лицо матушки:

— Ванька ты мой, Ванька. Ванька-встанька. Чем ниже клонишься, тем быстрее встаешь. Не плачь, мальчик мой, все у нас будет хорошо.

Он словно наяву услышал эти слова, произнесенные с всепоглощающей любовью, и вспомнил, когда матушка на самом деле говорила ему это. Тогда его сильно побили во дворе соседские мальчишки. Их было несколько, и они явно ничего не знали о рыцарской чести. В тот день ему тоже казалось, что никогда в жизни с ним не сможет произойти ничего хуже…