Александра Стрельникова - Не буди лихо (Слепой Циклоп) [СИ]

Лафар, явно выбитый из колеи тем, что вскрылось его настоящее имя, признал свое знакомство с Игорем Викентьевичем Орловым, с которым он действительно достаточно долгое время просидел в одной камере, проводя долгое время в разговорах. Тем самым он узнал о его семье во всех подробностях. Уже тогда, слушая о жестоком обращении Василия Орлова со своей молодой женой — а граф и его двоюродный брат были довольно-таки близки друг другу («Быть может, по общности интересов?» — с отвращением подумал Чемесов), он подумал, что эта дама была идеальной кандидатурой для его планов. Когда же по приезде в Москву он стал наводить справки, то выяснил, что ему повезло даже больше, чем он мог рассчитывать — граф Василий Орлов был убит при невыясненных обстоятельствах. По своему опыту хорошо зная, что здесь наверняка не обошлось без участия самой графини, он решился действовать немедленно, и тогда план в его голове окончательно оформился — имея на руках заранее приготовленные документы на имя Игоря Орлова и, будучи уверенным, что ни одна живая душа в Москве не сумеет уличить его в обмане, он и решил представиться двоюродным братом убиенного, тем самым получив ничем не ограниченный доступ к вдове.

Деньги у него пока были, чувствовал он себя вполне уверенно, складывалось все идеально, но тут начались сложности…

Склонив голову и нервно сжимая руки, Григорий Лафар признался в своей внезапно вспыхнувшей любви к Александре, которая выбила у него из головы все преступные замыслы, корысть и все прочее. Ему была нужна только она, и он начал честно ухаживать за ней!

— Это ложь! — молодая женщина вскочила со своего места, но была вынуждена сесть — судебный пристав строго призвал ее к порядку.

— А как же в нарисованную трогательную сцену вписывается оплаченное вами избиение Миши — родного брата вашей дамы сердца? — прокурор — Андрей Олегович Горчаковин, пошелестел бумагами. — Насколько я понимаю, вы не отрицаете, что совершили это деяние?

— Ни в коей мере! Что же касается мотивов… — Лафар поправил свои и без того безупречно причесанные волосы. — К тому моменту я уже знал, что Михаил является убийцей, но любовь к Александре Павловне не позволяла мне донести на него, — Григорий перевел острый вызывающий взгляд с Чемесова на Александру. — Однако и оставить безнаказанным его мне не позволяла совесть…

Чемесов заворчал, как потревоженный в берлоге медведь, но на сей раз пристав вмешиваться не стал. Поправив очки, прокурор покачал головой.

— Ваше повествование трогательно, но очень уж фантастично. Гораздо вернее будет предположить, что вы хотели просто запугать графиню Орлову и тем самым подтолкнуть ее к тому, чтобы она приняла ваше предложение. Ведь о том, что она осталась без копейки, вы узнали лишь после ее отъезда в Воронеж?

— Да, господин Чемесов лично сообщил мне об этом, — Лафар ухмыльнулся. — Но, если он будет честен, то признает, что я не изменил своему желанию жениться на Александре Павловне и после этого.

— Это так?

Чемесов поднялся со своего места.

— Да. Только, если господин судья позволит мне задать вопрос… — последовал медленный кивок, — то я хотел бы узнать, как вы воспользовались полученным знанием и где провели последующие десять дней?

— Я должен отвечать?

— Да, ответьте, пожалуйста, господин Лафар.

— Я ездил в гости к друзьям.

— Назовите их фамилию и адрес, по которому они живут, — тут же вступил Горчаковин.

— Это не в Москве…

Чемесов, еще не успевший сесть, вскинул голову.

— Мне вы сказали, что у вас неотложные дела именно в Москве.

— С какой стати я должен был отчитываться перед вами?

— А с какой стати стали врать?

— Господин Чемесов, вообще-то вопросы здесь пока что задаю я, — Горчаковин внушительно кашлянул. — В противном случае вам придется покинуть судебное заседание.

— Прошу прощения.

Иван сел и невольно скользнул взглядом вдоль рядов скамей, на которых сидели свидетели. Александра быстро отвела глаза в сторону.

— Итак, господин Лафар. Так что насчет друзей, у которых вы гостили?

— У меня есть четкое представление о порядочности, господин прокурор, и я не хочу вовлекать в сферу этого недоразумения…

— Недоразумения?! — присяжные, занимавшие отдельную скамью, возмущенно зашумели.

— Вот именно, и я не стану называть вам их имя.

— Даже в том случае, если это сможет помочь вам избежать обвинения в убийстве?

— Каком убийстве?! Я никогда в жизни…

— Достаточно. Основной подозреваемый по убийству Наташи Петренко, служанки графа Николая Станиславовича Орлова, описывается свидетелями, как мужчина высокого роста, темноволосый, в расцвете лет, привлекательной наружности. Вам это никого не напоминает?

— Например, вас, господин прокурор.

— А то, что он назвался Григорием?

Лафар улыбнулся и пожал плечами.

— Вы узнаете среди сидящих в зале Николая Станиславовича Орлова?

— О чем это вы? Я же не видел его никогда в жизни!

Александру, которая все это время нервно комкала в руках платок, вдруг словно пронзило.

— Он лжет! Он называл его «очкариком»! Откуда он мог это знать?

Коронный судья, нахмурившись, поднял руку.

— Госпожа Орлова, я вынужден просить вас покинуть зал. Вы уже второй раз нарушаете порядок, а ведь вас предупреждали!

— Но он лжет, Ваша честь…

— Я жду вас на завтрашнем заседании, госпожа графиня, и надеюсь, что впредь вы будете более дисциплинированной.

Провожаемая сочувственными взглядами, молодая женщина вышла на улицу. Потом постояла немного в нерешительности, и вдруг, топнув ногой, нетерпеливо взмахнула рукой, подзывая к себе извозчика.

Через полчаса она уже входила в больницу, в которой работал Юрий Николаевич Родионов.

— Александра Павловна! Как я рад вас видеть! Что-то вы совсем пропали. Хоть бы зашли взглянуть на мою красавицу дочурку.

— У вас дочка?

— Как? Разве Иван не сказал вам? Он же специально заходил тогда и так спешил к вам, что не просидел у нас и минуточки лишней.

— Наверно я просто запамятовала, — пряча глаза, пролепетала Александра.

— Его я, кстати, тоже не видел с тех самых пор. Вы, должно быть, лучше знаете, чем он так занят, что совершенно забыл старых друзей?

— Я? Н-нет. Хотя… Сегодня первый день слушания по «делу Орловых».

Юрий Николаевич сочувственно покачал головой.

— Очень тяжело?

— Да. Вы знаете, меня только что выгнали из зала суда. Не могу. Негодяй лжет, изворачивается… А суд выглядит так беспомощно. Ведь все знают, что преступник именно он, а доказать ничего не могут! Все копаются в каких-то мелочах!

— Да…

— Юрий Николаевич! У меня к вам просьба.

— Чем смогу помогу.

— Поедем со мной к Олегу Федоровичу.