Сергей Извольский - Темный пакт [АТ]

Планшет! Почему бы и нет, и звучит неплохо – весело глянул я на сирийца. Мустафа в этот момент думал о своем, и заметив его сосредоточенное выражение лица, озвучивать пришедшую в голову идею я не стал. Понял как-то вдруг, что все происходящее сейчас действительно серьезно – и если я с княгиней не договорюсь, видимо нас ожидают некоторые трудности. Даже не ощущая эмоции проводника, я заметил, что он крайне напряжен.

Странная ситуация. С одной стороны, у меня буквально информационный голод от недостатка сведений – коснись любого конкретного дела или проблемы. С другой, информации в общем настолько много, что в голове просто не хватает оперативной памяти для того, чтобы осмыслить даже малую ее часть.

И сейчас – по виду Мустафы, по желанию фон Колера договориться с княгиней, понимал – я явно что-то упустил. Что-то очень серьезное.

С такими мыслями и подошел к дверям кабинета княгини. В этот раз стукнул два раза и зашел сразу. Перспектива вновь общаться с Анной Николаевной мне претила – но я сумел отставить эмоции в сторону, подходя к разговору с холодным разумом. Несмотря на это, в ушах периодически еще звучало сочное «Пшел вон». Поэтому если сейчас Анна Николаевна выставит меня за дверь, можно будет уже с чистой совестью сообщить мастерам-наставникам что попытка примирения не удалась.

Княгиня за порог меня не выставила. В кабинете она была уже одна. Сидела откинувшись в кресле, внимательно на меня глядя. Под ее пристальным взглядом я не торопясь прошел к столу, и присел в гостевое кресло.

За Анной Николаевной наблюдал краем глаза, рассматривая портрет цесаревича Алексея за ее спиной, стилизованный под работы художников восемнадцатого века. На картине, кстати, наследник трона был в черной форме Александрийского полка бессмертных гусар, в списках которого видимо числился.

Пока смотрел на будущего правителя одной шестой части суши даже не заметил, как молчание затягивалось. Мне пауза неудобств не доставляла, в отличие от княгини – только обратив на нее внимание, я ощутил взрывную гамму чувств – от настороженной опаски до раздраженной злости.

Ух ты! Княгиня то и не знает, что говорить.

Не знаю, какие аргументы приводил фон Колер, но Анна Николаевна наступила на горло собственной песне – в буквальном смысле слова, и вызвала меня для того, чтобы извиниться. Но сделать это сейчас просто физически не может, не в силах перешагнуть через себя.

Устроившись в кресле поудобнее, я положил руку на столешницу и дробным перестуком выбил ритм имперского марша из звездных войн. Вместе с княгиней вздрогнули одновременно.

Она – от удивления моей наглости. Я – от запаха денег. Звездные Войны, Гарри Поттер, Оттенки серого – в этом мире ничего подобного нет, и это же золотая жила! Золотая жила, для разработки которой нужны деньги, и немалые – тут же осадил я себя. Забыли пока, к тому же далеко не факт, что популярные в моем мире истории выстрелят здесь.

Кстати, хорошо, что не стал углубляться в размышления, подвиснув совсем ненадолго – судя по виду и эмоциональной ауре, выстрелить в меня уже была готова сама княгиня.

Да, я бы подобному поведению у себя в кабинете и сам был не рад.

Ладно, раз сама она говорить не может – явно не зная, как начать, придется ей помочь. Обиду я запомнил, записал и забыл – при случае верну, сейчас же мне открытый конфликт не нужен.

– Четырнадцать, почти пятнадцать лет я жил в Волынском протекторате и знать не знал о том, что Войцех Ковальский – мне не отец, а назначенный опекун.

Говорил я медленно, глядя над плечом Анны Николаевны. Она смотрела прямо на меня, внимательно слушая.

– Всего три дня назад бойцы специального подразделения армии Конфедерации спасли меня от смерти и вывезли с территории протектората. Почти сразу у меня состоялась беседа с высокопоставленными чиновниками из Собственной Его Императорского Величества канцелярии и Федеральной службы безопасности Российской Конфедерации. В ходе беседы я узнал, что Петр Алексеевич Юсупов-Штейнберг – мой биологический отец.

Княгиня – внешне, сохраняла невозмутимость. Но ее эмоции бушевали огненным смерчем – словно гоночный болид, перевернувшийся на скорости триста километров в час.

– Тайный советник от канцелярии и специальный агент ФСБ в беседе со мной были заинтересованы в том, чтобы я выбрал организацию, под эгидой которого буду служить государю-императору, – кивком показал я на портрет монарха, висевший рядом изображением цесаревича.

– Оба беседующих со мной господина преследовали разные цели, но в одном были единодушны – предлагая сразу принять полагающиеся мне герб и титул.

Сделав паузу, дав несколько секунд княгине на осмысление, я продолжил:

– Не могу точно сформулировать причину, но делать это я пока не готов. Возможно… возможно, – еще раз повторил я, – от полагающего мне герба я откажусь. Не потому что благородство или иные чувства, нет. Не очень люблю находится на коротком поводу у других. Видите, я с вами предельно откровенен, – переведя взгляд с портретов монархов, впервые посмотрел я в глаза княгине.

Старый, но действенный прием – делать вид, что избегаешь чужого взгляда, а после прямо смотреть в глаза. Княгиню взгляд отвести не заставил, конечно, но она слегка сощурилась, и едва-едва кивнула, отдавая дань моей прямоте.

– Я вам неприятен. Вы мне безразличны. Sad, but true, – пожал я плечами.

Это ей, чтобы не расслаблялась слишком сильно.

– Вариант с проживанием в вашем имении меня совершенно не прельщает, но это не мой выбор, и не мое решение. Вы выставили меня из кабинета как мальчика…

«Сам-то ты кто сейчас? Большой дядечка?» – мысленно спросил я сам себя.

… подавальщика в кабаке, – тут же исправился. – И я вынужден реагировать, потому что нельзя никому позволять вытирать об себя ноги. Согласны?

Княгиня, не отводя взгляда, сцепила пальцы и медленно изменила позу, положив локти на стол.

– Вы необразованный и беспардонно наглый молодой человек, – медленно проговорила она.

– Я должен был сказать «согласны, ваше сиятельство?» – моментально догадался я. Память Олега помогла.

– Именно, – едва кивнула княгиня.

– В том, что не образован – вины не чувствую. Не я такой, жизнь такая. Обвинения в том, что беспардонно наглый – отвергаю. Вот если бы я спросил «согласны?», обладая навыком светской беседы, это была бы сознательная шпилька. Я же просто сделал ошибку. Так что, согласны, ваше сиятельство?

– Согласна, – кивнула княгиня.

«Ну и?» – выжидающе глянул я на нее.

– В недавней нашей беседе я вела себя излишне резко, и возможно вышла за рамки.

Пять секунд. Десять. Сохраняя молчание я продолжал смотреть в глаза княгини.