Сергей Извольский - Темный пакт [АТ]

Последующие семь минут провели без движения. Это смертельный матч, цена ошибки велика – и менять выгодную позицию без нужды совершенно не стоит. А задача красиво выиграть рейтинговое соревнование у меня не стоит – выжить бы.

К счастью, риск при выходе из опасной зоны себя оправдал – и заведомо проигрышная ситуация превратилась в выигрышную позицию: приехав на автобусе сюда, мы оказались в стороне от остальных событий. И как по мне, если без нас оставшиеся гладиаторы друг друга перестреляют, это будет здорово.

За то время, пока лежали, по-прежнему часто гремел пулемет. У него за собой бесконечная тележка патронов и несколько стволов на замену, не понимаю? – мысленно спросил сам себя. Пусть даже было два-три короба, давно должны были кончится – по ощущениям больше тысячи патронов расстреляно, садит как казенными не под отчет.

Да все просто, по воздуху патроны прилетают – сам спросил, сам ответил: бушующий с пулеметом непалец наверняка получает посылки дронами. Имя горца, кстати, по-прежнему окрашено в оранжевый цвет серьезного ранения.

Патроны присылают, а аптечку нет? Оранжевый цвет – это как пуля в животе у Божены – рана серьезная. Занял где-то позицию и лупит в белый свет? Или ведет беспокоящий огонь? Вряд ли – потому что самой первой в рейтинговом списке – смуглянка Саманта, с шестью убийствами. Если горец где-то окопался на одном месте с пулеметом, смуглянка должна быть рядом, так что немного картина происходящего не сходится.

В живых осталось всего четыре полные пары, а также две неполных – Шартрез и Шатран. Из первой Андреас Керн был жив, но тяжело ранен, а вот Ингеборга – наглухо, как и Лена Новак из Шатрана. Уже в списке четыре окончательных трупа, а еще ведь не факт, что все, кого в этом мире задержал анабиоз холодного сердца, будут возвращены в жизни.

– Вижу! – вдруг шепнула Зоряна.

Вскинувшись, посмотрел налево, по направлению ее взгляда. Как раз половинка Шатрана – Якуб Сковрон, чернокожий парень с желтыми волосами и болезненными глазами. Бежал он один, цепь намотана на левую руку, второй наручник пустой.

– М-мать! – произнес я ошарашенно.

Клаудия сказала, что попытка разорвать цепь ведет к моментальному наказанию, и это единственное правило. Других нет, и если я без последствий в матче завалил ведущую и вывел из строя обоих охранников корпоратов, то почему нельзя сделать что-то менее выдающееся? Например, отрубить погибшему напарнику руку… или помочь отправиться напарнику в анабиоз, если он будет против подобной перспективы.

Желтоволосый Якуб находился от нас метрах в двухстах. Он передвигался короткими перебежками, внимательно осматриваясь. В руках дробовик со сложенным прикладом, через плечо портупея с длинными красными бочонками патронов 12-го калибра.

– Ждем, – едва слышно шепнул я Зоряне. – Лицо в землю, не смотри на него.

Даже не обладая эмпатией можно почувствовать на себе чужой взгляд. Поэтому я смотрел больше по сторонам. Алгоритм простой – если кто-то есть рядом, и убьет Якуба, то я прикончу его убийцу. И осматриваясь по сторонам, внимания в этом случае чернокожему с желтыми волосами и глазами немного уделяю – чтобы не почувствовал мой взгляд. Мне он сейчас к тому же не опасен – даже если у него пули в дробовике, против АК на такой дистанции… я его как мишень на стрельбище исполню, хоть с лежки, хоть с высокой стойки безо всякой опаски.

Резкий звук снова заставил вздрогнуть. Даже знаешь время, а не привыкнуть никак – очередная зона становится закрытой. Когда Зоряна продемонстрировала экран ассистанта, фыркнул беззвучно – кто-бы сомневался, конечно там, где мы. Весь парк и плац перед школой.

Якуб замер, спрятавшись в корнях дуба. Затаив дыхание, я тоже ждал. Тянулись долгие секунды, складываясь в минуту.

– Ах ты ж… сучка крашеная, – не выдержал я вскоре.

Если желтоволосый решил просидеть под корнями дуба до момента, когда закрытие зоны будет близко, и только потом рвануть к границе – дело дрянь. Если честно, я сам так хотел сделать, но наличие противника во фланге мешает.

Что делать? Дать пару очередей – корни дуба не проблема, пятно белой рубашки и желтых волос я вижу. Но это значит обозначить позицию. А если…

В этот момент Якуб, избавляя меня от мук выбора, выбрался из укрытия и побежал – прямиком к школьной двери. Я прицелился – не в него, а в дверной проем. Это единственный вход в школу – манит и пугает одновременно. Зайти через него, и дальше лабиринты кухни, столовая, кабинеты – можно хорошо затеряться. Но то, что это единственный вход с этой стороны одновременно и пугает.

Якуб явно думал также, но вместо того чтобы оббегать школу – подставляясь под многочисленные окна фасада, решил рискнуть. Забежав на крыльцо, он отрыл дверь и зашел внутрь. Течение времени для меня снова замедлилось – через полукруг прицела я наблюдал, как медленно-медленно желтоволосый заходит в помещение, держа наизготовку дробовик. Секунда тянулась вечностью – я ждал до последнего момента, ожидая выстрелов изнутри.

Не дождался – легкое касание спуска, короткая очередь. Пули ударили желтоволосого в бок, отшвырнув на стол из нержавейки. Дверь осталась открытой, теперь через нее просматривается часть кухни.

Никого, кроме неподвижного тела.

– Ждем, – только и прошептал я Зоряне.

Мне не нравилась эта дверь, и очень не хотелось туда идти. Но обходить школу или двигаться туда, откуда пришел Якуб, не хотелось еще больше.

Три минуты. Четыре. Семь. Девять.

– Олег, – не выдержав, прошептала Зоряна.

– Сидим, – негромко ответил я. – Жить в запретке можно минуты три. Сразу не идем, ждем.

Десять минут. Резкий протяжный звук, и все вокруг словно залило густым желтым светом. Несколько прожекторов сверху – вероятно на дронах, с направленными неоновыми лампами обозначили очередной закрытый участок.

Первый десяток секунд совсем ничего не ощущалось, никакого дискомфорта. Потом появилось ощущение, словно в инфракрасной сауне – становилось все теплее и теплее. При этом я физически чувствовал, как нервничает напряженная Зоряна. Да, мне легче – и умирал уже один раз, да и знаю, что относительно рядом команда спецов конфедератов, готовая меня вытащить.

Становилось все жарче, чуть погодя бросило в пот.

– Зоря терпи, пожалуйста. Потерпи немного, девочка ты моя хорошая, совсем чуть-чуть, – начал негромко приговаривать, выцеливая дверной проем.

Прошла минута, пошла вторая. Где-то далеко активно захлопали выстрелы – не менее пяти стволов. Автоматы, винтовки, пистолетный перехлест – опять пошла вода горячая.

Пока остальные активно где-то убивали друг друга, мы с Зоряной медленно умирали в запретной зоне. Перед взором словно муть появилась, пришлось встряхнуться, сбрасывая пелену. Еще немного, и смысл нахождения здесь исчезнет – я просто не смогу прицелиться.