Дмитрий Зурков - Бешеный прапорщик [Весь цикл в одном томе] [СИ голимый, не вычитанный, но вроде законченный]

– Вас не то, что перед строем расстрелять надо! Пули для вас жалко, ничтожество! Повесить, как бешеную дворняжку!.. Что там еще, Алексей Витальевич?

– Штабс-капитан Федоренко, подпоручики Берг и Гуров, господин полковник!

– … Пусть зайдут… А вы – вон отсюда, мерзавец!.. Наш разговор еще не окончен!

Мимо нас из кабинета вылетает взмокший съежившийся прапор с мордочкой красно-фиолетового цвета, и очень быстренько покидает помещение, видно, опасаясь, что начнется вторая серия. В кабинете нас встречает высокий, чуть полноватый полковник, еще не остывший от разноса. Или в понимании Игоря Александровича так выглядит спокойный интеллигентный человек, или автопрапор накосячил что-то очень нехорошее. Полковник здоровается с моими спутниками, хмурит брови, глядя на меня, очевидно, пытаясь вспомнить, знакома ли ему моя мордочка, потом опускает взгляд на «Аннушку» и более спокойным голосом предлагает:

– Представьтесь!

– Подпоручик Гуров, командир партизанского отряда 2-й армии. – Скоро на языке мозоль набью от этих представлений.

– Партизаны?.. Хм, однако… Извините за шум, господа, не смог сдержаться!

– Значит, было за что? – Дипломатично спрашивает Федоренко.

– Вы же знаете, Игорь Александрович, что полк поставили на тяжелый участок – «Царский Дар», «Голавицы» и 16-й форт, а Ваш батальон кинули на «Закрочим». В ночь на 1 августа германцы начали штурм фортов, главный удар пришелся по 14-му и 15-му. Четыре дня мы отбиваем атаки ландвера, сидим под обстрелом крупнокалиберной артиллерии. Можете представить себе силу взрывов, если после падения одного снаряда перед укреплением бетонная стена длиной в 6 метров и толщиной в два откололась от свода и сдвинулась на два сантиметра внутрь.

– Ничего себе… – Потрясенно шепчет Роман Викторович. – Не иначе, «Убийц фортов» подвезли…

– Да-с, Роман Викторович, мои артиллеристы потом измерили воронку от него. Глубина – четыре метра и диаметр – десять с половиной. Осколки разлетаются до двух километров. Наши батареи в ответном огне расстреляли почти весь боезапас, мои трехдюймовки тоже стоят с пустыми зарядными ящиками. Телефонирую в крепость, мол, нужны снаряды. На другом конце провода отвечают, что высылают колонну… Мы ждали два дня! Я дозвонился аж до генерала Римского-Корсакова, помощника коменданта по артиллерии. Ответ тот же: «Ждите! Скоро будут!».

Полк все эти дни дрался достойно, и если бы вовремя подбросили нам подкрепления, штурм имел бы все шансы быть отбитым даже несмотря на отсутствие поддерживающего артогня! Но нам присылают несколько разрозненных и недоукомплектованных батальонов, состоявших из ополченцев, да еще когда все кончено!.. Помните, господа, штабс-капитана Войтенковского? Он с остатками своей роты остался в укреплении XV-а и прикрывал отход полка. Резервы подошли, только когда германцы взорвали горжевые ворота и ворвались внутрь.

Но даже в таком положении можно было обороняться. Сразу за фортами лес, превращенный в укрепленный район. Уже присмотрели новую позицию, как приходит приказ: «Отходить в крепость!»… Я привел полк… Наши потери – более тысячи двухсот нижних чинов, восемь офицеров убито, пятеро ранены. Здесь, в крепости, решил разобраться со снарядным вопросом. И, господа, Вы мне не поверите! Автоотряду действительно было приказано доставить снаряды. Но тот… негодяй, которого Вы видели, побоялся ехать и отправил колонну без сопровождения. А солдаты-водители взяли пример со своего начальника, и на полдороги скинули ящики в какой-то рощице…

– Но, Александр Васильевич, это дело так оставлять нельзя! – Федоренко вскипел, как электрочайник. – Это же даже не саботаж, а невыполнение приказа в боевой обстановке! Нужно писать рапорт, пусть назначат расследование…

– Милый мой Игорь Александрович! Я не хуже Вас знаю, как поступать в таких случаях! – Полковник как-то враз сгорбился и обмяк. – Но… До сдачи крепости, как мне кажется, не более суток… Наша битва проиграна… Сегодня сдал полковое знамя авиаторам. Они поклялись начальнику штаба уничтожить всю секретную документацию и регалии, если их собьют. Завтра утром они вылетают…

Охренеть!!! Офицер БОИТСЯ ехать на передовую выполнять приказ!!! И даже не в бой идти, под пули, а просто подвезти снаряды! В каком бреду такое может привидеться?! Твою ж маман! И, самое обидное, теперь уже никто не будет разбираться кто прав, кто виноват!

– Зачем я тащил свои пушки в крепость?! – Подпоручик Берг в отчаянии сжимает кулаки. – Чтобы они стали трофеями германской армии? Лучше бы там, в форте подорвал!.. И что нам теперь делать?

– Сидеть и ждать, Роман Викторович. Ждать дальнейших указаний. – Асташов смотрит на Романа Викторовича, в глазах явно читается безысходность. – Больше мы не можем сделать ни-че-го!

– Простите, господин полковник! – Мне не слишком понравилась обрисованная перспектива. – Если я правильно понимаю, на данный момент крепость обречена. И кто бы ни взял на себя командование, результат будет один – капитуляция и плен.

– Да, подпоручик… Э, да что там… Сейчас это все уже не имеет никакого значения… Однако, я надеюсь на Вашу честность и умение хранить тайну, господа… По прибытии был вызван к генералу Веневитинову. Там еще были некоторые полковые и бригадные командиры. Между нами состоялся разговор о положении дел в крепости. И, в частности, было предложено отстранить коменданта от командования и организовать действенную оборону. Но часть офицеров сослалась на субординацию, часть – на низкую обученность и ненадежное моральное состояние нижних чинов. И сколько бы наш генерал не пытался их убедить, вывод был сделан один: после того, что наворотил генерал Бобырь, никто уже не может исправить ситуацию. Остается только плен… Господи, дай мне силы испить сию чашу…

– Александр Васильевич, Вы ведь уже один раз бежали из плена. – Роман Викторович, кажется, догадался, куда я клоню, и теперь пытается агитировать командира полка. – Зачем опять попадать туда?

– Поясните свою мысль, подпоручик. – Асташев с любопытством смотрит на Берга. – Если Вы хотите предложить сражаться дальше, то, боюсь, я Вас разочарую. Даже большинство наших солдат, не говоря уже об ополченцах, свыклись с мыслью о плене. Да и смысла в этом я не вижу. Напрасную и бессмысленную гибель людей на свою совесть брать не хочу.

– Извините, господин полковник! – Пора вписываться в этот «конструктивный» диалог. – Подпоручик Берг, по-видимому, хочет предложить Вам вместе с вверенным полком пробиваться к своим. Я прав, Роман Викторович?

– Да, Денис Анатольевич. Именно это я и хотел предложить.

– Мальчишки… Вы хоть представляете себе, как далеко сейчас линия фронта? До наших передовых позиций около ста километров! Вести полк придется по территории, занятой германцами, которые вцепятся в нас, как цепные псы! И отнюдь не факт, что мы сможем прорвать немецкую оборону!