Александр Михайловский - Ясный новый мир [litres]

Хорошо, так и поступим. Объясняю этому мистеру Ханту, что, дескать, быстро такие дела в Советской России не делаются, и означенные господа – люди занятые. Так просто к ним пробиться невозможно. Пусть заглянет ко мне через неделю.

Кивнув, посланец мультимиллионера ушел. Едва за ним закрывается дверь, я говорю своему секретарю: «Фройлен Зина, я занят и попрошу меня не беспокоить». Потом, сняв трубку телефона, говорю:

– Барышня! Дайте мне, пожалуйста, НКВД, экономический отдел. Спасибо…

15 декабря 1918 года.

Мексика. Порт Веракрус.

Майор Османов Мехмед Ибрагимович,

советник командира добровольцев-анархистов

Нестора Махно

Ну, вот мы и в «Хопре»! Точнее, в Мексике, где уже который год идет вялотекущая гражданская война, перемежаемая набегами «гринго». Внести перелом в боевые действия должна Крестьянская армия Нестора Махно, или, как его уже стали здесь называть – компанеро Нестор. Пока еще «компанеро», а не «падре», хотя, учитывая энергию и харизму Нестора Ивановича, ждать этого, похоже, придется не долго.

Переход из Петрограда к берегам Мексики занял немало времени и сильно вымотал хлопцев Махно, не привыкших к подобным морским круизам. По пути, проходя через Кильский канал, мы зашли в Киль, где к нам присоединилась группа немцев-добровольцев из «Союза Спартака», пожелавших поучаствовать в мексиканской революции. Среди них был и бывший артиллерийский наводчик, повоевавший на Западном фронте и демобилизованный по нашей просьбе, Эрнст Тельман.

Камрад Эрнст формально не состоял в «Союзе Спартака», но разделял идеи «спартаковцев». К тому же он жил в свое время в Америке, знал реалии Нового Света. Ну, и самое главное – Тельман был харизматической личностью, и свою энергию по борьбе с эксплуататорами ему лучше задействовать подальше от Германии. Мы переговорили о нем с Тирпицем, и тот согласился, что компанеро Эрнесто, как и многим его камрадам, лучше будет некоторое время побыть в Мексике, чем в Германии.

Как бывший корабельный юнга и кочегар парохода, Тельман хорошо перенес долгое морское путешествие. Сейчас он руководил разгрузкой «Колхиды». Ведь он, ко всему прочему, имел профессию докера и в 1912 году возглавил профсоюз транспортных рабочих Гамбурга. В общем, человек он был весьма для нас ценный. С Махно он общался через меня – Тельман не знал русского языка, а Нестор Иванович – немецкого. Но они прекрасно понимали друг друга. Результатом бесед крестьянского вождя и пролетария стал манифест Махно, с которым он собирался обратиться к мексиканцам после окончания выгрузки его хлопцев и боевого снаряжения. В этом манифесте были такие строки:

«Трудящиеся Мексики – рабочие, крестьяне и трудовая интеллигенция – должны объединиться и приложить максимум энергии на путях революции и создать в стране такое состояние, при котором буржуазия лишилась бы всякой возможности сопротивляться революции и народу, а завоевание земли, хлеба и воли явилось бы наименее болезненным, полным и окончательным. Необходимо приложить все усилия к тому, чтобы все трудящиеся Мексики учли это и поняли момент; пропустить который в бездействии, ограничиваясь лишь словесными резолюциями – значит косвенно содействовать врагам революции опомниться, прийти в себя и перейти в наступление на революцию и задушить ее.

Для этого необходимо объединение анархических сил, создание Крестьянского Союза и федерирование его с Национальной Федерацией Труда, в которых анархисты должны работать не покладая рук своих. Необходимо помочь трудящимся заняться у себя на местах непосредственно созданием своих местных хозяйственных и общественных самоуправлений или Вольных Советов и боевых отрядов для защиты тех социально-революционных мероприятий, которые трудящимся, осознавшим себя и порывающим цепи своего рабского положения, угодно претворить в жизнь. Так как, идя только этим путем и действуя при помощи этих средств социального действия, революционные массы трудящихся смогут своевременно оказывать свое плодотворное воздействие на изменение той или другой нарождающейся в стране новой эксплуататорской общественной системы и победоносно развить и творчески закончить революцию».

Я перевел этот манифест на испанский язык, и в полевой типографии, которую мы выгрузили в первую очередь и разместили в одном из пакгаузов порта Веракруса, сейчас печатаются листовки с текстом обращения компанеро Нестора. Правда, учитывая, что подавляющее большинство тех, к кому обращался Махно, были неграмотными, вряд ли пропагандистский эффект этого манифеста будет значительным. Впрочем, наверняка среди пеонов и мексиканских рабочих найдутся те, кто сможет его прочитать, ухватят суть того, что батька хотел до них донести.

Семен Каретник занимался более прозаическими делами. После выгрузки передового отряда анархистов он выставил у важнейших объектов порта патрули, в число которых вошли немцы, хоть чуть-чуть понимающие по-испански. Правда, мексиканский язык довольно сильно отличался от классического испанского, но патрульные могли хотя бы приблизительно понять – что им хотят сказать местные жители.

Нельзя сказать, что настроение людей, высадившихся на твердую землю после долго путешествия по морю, было хорошим. С одной стороны, прекратилась качка, вымотавшая душу не одному хлопцу, привыкшему путешествовать по степям Тавриды на арбе, запряженной парой волов.

С другой стороны, стоящая в это время в здешних местах погода – октябрь в Веракрусе приходится на период дождей – сопровождалась тропическими грозами, когда с неба на землю обрушивались потоки воды, а гром и молнии гремели так, что закладывало уши, угнетающе действовала на непривычных к такому климату людей.

Во многом нашу работу затрудняли языковые проблемы. Меня разрывали буквально на части. Не успеешь оглянуться, как ко мне бежит один из махновских командиров и, выпучив глаза, кричит: «Товарищ Османов, как по-испански будет накормить лошадей?!» И я с кряхтением лезу в карман за блокнотом, вырываю из него листок и печатными буквами пишу «алиментар а лос кабаллос», точно не зная – так ли это звучит на местном наречии.

Мы с Махно решили, что как только закончится печатание листовок с его манифестом, как он тут же отдаст приказ напечатать краткий русско-испанский разговорник. Пусть он будет неказист и напечатан на серой бумаге, но с его помощью можно будет с грехом пополам разобраться со здешними обитателями.

Мексиканцы с любопытством наблюдали за нашими парнями, подходили к ним, пытались заговорить с ними. Среди портовых рабочих нашлись те, кто немного знал немецкий и английский языки. Камрады из числа «спартаковцев», и в первую очередь, Тельман с грехом пополам растолковали им – кто мы и зачем сюда прибыли. Мексиканцы слушали, кивали, качали головами с нахлобученными на них широкополыми шляпами – сомбреро, и экспансивно жестикулировали. Они уже слышали о революции, которая произошла в далекой России, и о том, что власть в этой огромной северной стране взяли в свои руки простые крестьяне и рабочие.