Александр Михайловский - Ясный новый мир [litres]

Кстати, местные власти не препятствовали нашей высадке. Хотя трусами мексиканцев было назвать трудно. В апреле 1914 года местный гарнизон и милиционные части встретили ружейным и пулеметным огнем высаживавшихся в Веракрусе американских морских пехотинцев. С обеих сторон были потери. Янки тогда удалось захватить порт и город. Они оккупировали Веракрус до ноября 1914 года.

Сейчас же командующий воинскими частями в этом районе, несмотря на то что он подчинялся президенту Каррансу, сделал вид, что в порту ничего такого не происходит, и не мешал военным кораблям под Андреевским флагом высаживать на берег вооруженных до зубов людей. Видимо, он здраво рассудил, что в случае сопротивления рискует получить неслабую ответку, после которой ему просто будет некем и нечем командовать. А так, высадившись, эти люди покинут город, а корабли – порт, после чего все возвратится на круги своя.

Со дня на день в Веракрус должны были прибыть официальные представители Сапаты. Гонцы к нему были уже посланы, и из переданного по рации ответа мы поняли, что крестьянский генерал должен вскоре прибыть для встречи с таким же, как он, вождем крестьян из далекой России…

18 декабря 1918 года.

Маньчжурия, Фэньтян

(от же Шеньян, он же Мукден).

Предводитель фэньтянской клики китайских

милитаристов маршал Чжан Цзолинь

Узнав о том, что все вооруженные отряды фэньтянской клики в Северной Маньчжурии – сфере влияния России по Портсмутскому мирному договору, разоружены, а органы власти разогнаны частями Красной гвардии, маршал Чжан Цзолинь пришел в ярость. Мало того, что все его планы по захвату КВЖД пошли прахом, но и политическое влияние к северу от русско-японской линии разграничения было полностью уничтожено, что и подтвердил акт провозглашения Северо-Маньчжурской Народной Республики.

В принципе, «маршал» Чжан, бывший бандит-хунхуз, бывший сподвижник китайского диктатора Юань Шикая, по факту бывший самовластный правитель трех китайских провинций – Ляонин, Цзилинь и Хэйлунцзян, понял это послание большевиков очень правильно.

Ему намекнули, что в случае резких движений с его стороны он может отправиться к праотцам, и японцы не пошевелят даже пальцем, чтобы его спасти. Так что продолжительность жизни «маршала» напрямую зависит от его поведения.

Быть может, Чжан Цзолинь и хотел бы вести себя «прилично», но не мог себе этого позволить. У него только что почти без единого выстрела оттяпали больше половины контролируемой территории, а он по этому поводу ничего не должен предпринимать? Да быть такого не может! Другие китайские генералы только и ждут того момента, когда он проявит слабость и, не ответив ударом на удар, потеряет свой авторитет в войсках, по сути, оставшихся теми же хунхузами, которые идут за сильными, наглыми и удачливыми вожаками.

К сожалению вождя фэньтянской клики, японское командование, к которому он обратился за помощью, ответило ему в том духе, что Японская империя не намеревается вмешиваться в события, которые происходят за пределами зоны ее интересов, определенной Портсмутским мирным договором, то есть к северу от города Чаньчунь. Впрочем, в материально-технической помощи фэньтянским войскам отказано не было. Японское командование согласилось выделить для поддержки китайским милитаристам несколько бронепоездов, три десятка новеньких французских танков FT-17, десяток четырехорудийных полевых батарей, а также до ста тысяч винтовок «Арисака» тип 30, образца 1897 года с патронами. Причем японские военнослужащие могли выступать только в качестве инструкторов, участие их в боях против частей Красной гвардии или реанимированной Заамурской стражи полностью исключалось.

Таким образом, маршал Чжан понял, что японцы, ссылаясь на договор, заключенный с бывшей Российской империей, хотят, чтобы он взял на себя весь риск этой войны и понес все издержки, а японское армейское командование в случае неудачи осталось бы в стороне. Ну, а в случае успеха загребло бы все плоды победы. Между строк японского ответа на слезную просьбу о помощи явственно читались слова «мы уже были биты, попробуйте и вы теперь русской палки». И вообще, Японской империи было бы выгодно, чтобы истощающая обе стороны советско-фэньтянская война в Маньчжурии затянулась бы надолго.

Собственно, план у «маршала» Чжана, как и у любого профессионального бандита, был прост, как коровье мычание. Скрытно отмобилизовать все оставшиеся войска, стремительным рывком захватить Харбин, в котором по данным агентов маршала Чжана почти не было войск, после чего, объявив все русское население заложниками, начать переговоры о роспуске Северо-Маньчжурской республики и передаче КВЖД под контроль фэньтянским милитаристам.

Но у этого плана фэньтянского главаря было два изъяна. Во-первых – агенты, присылавшие маршалу сведения, давно уже работали под контролем НКВД. Во-вторых – люди «господина Никто», представлявшего китайские деловые круги, не желавшие возвращения фэньтянцев на север Маньчжурии, регулярно осведомляли разведку корпуса Красной гвардии о любом телодвижении «маршала» Чжана и его людей.

В ночь с двенадцатого на тринадцатое декабря войска фэньтянской клики, двигаясь на север, вошли в пограничный Чаньчунь, а передовые части так называемой первой армии под командованием генерала Чжан Цзунчана, погруженные в эшелоны, собрались совершить стремительный бросок по железной дороге и внезапным ударом захватить Харбин. В составе этой группировки также имелся отряд подполковника Нечаева в тысячу штыков, составленный из эмигрировавших в Китай бывших русских офицеров семеновского толка, не успевших к бойне в Даурии, а также все четыре переданных Японией бронепоезда, опять же с командами из русских офицеров-эмигрантов.

Планирующие эту операцию фэньтянские милитаристы не учли, что такие фокусы обычно проходят только в том случае, если противник проявляет беспечность, не подозревая о возможном нападении, или вовсе отсутствует как организованная сила. В данном случае все было не так. И генерал Бережной не проявлял беспечности, позаботившись об отражении готовящегося удара.

Корпус Красной гвардии с приданными ему соединениями представлял собой проверенную боями ударную силу, а не полуорганизованные банды, как у фэньтянских милитаристов. В результате уже на первой же крупной станции после Чаньчуня под названием Дэхуэй, передовые эшелоны генерала Чжан Цзунчана попали в засаду. Один бронепоезд с командой из офицеров-эмигрантов был подорван фугасом прямо на станционных путях, а прицепленные к нему теплушки с пехотой, предназначенной для захвата станции, были в упор расстреляны из пулеметов. На подорванном бронепоезде и в составе уничтоженного десанта погибло до четверти офицерского отряда, в том числе и сам подполковник Нечаев.