Savan - Глава рода

И вот Анна смотрела на сына, и ее глаза невольно блуждали по телу воина — крепкие, упругие мышцы, звериная напряжённость, и свежие, едва заянувшиеся шрамы. Всего за один поход, ее сын очень изменился — резко повзрослел, возмужал, стал выглядеть более жёстким...

Анна подошла к своему... Если сперва она шла как мать к сыну, то с каждым шагом все менялось, мать и сын, воин и баба, глава рода и женщина на его опеке, наложница и ее хозяин. Митька не спуская с нее пристального взгляда, неожиданно резко вздохнул, и сделав стремительный шаг навстречу, впился в ее губы поцелуем.

Но сейчас ее целовал властный, уверенный в себе мужчина, который даже и не сомневался в своем праве так поступать. Женщина даже ничего неуспела сделать. Она ждала его. Ее тело помнило его ласки, тепло, запах, его твердость и жар уда... Она ждала и томилась в этом тягостном ожидании, чувствуя как при одном только воспоминании напрягаются соски и влажнеет лоно, а влага греха текла по бедрам.

И этот властный, пылкий и немного грубый поцелуй вырвал из нутра Анны протяжный стон из губ в губы. В нем было все и сладость, и печаль,и наслаждение... Возбужденные, затвердевшие соски матери тёрлись о крепкую грудь отрока, тело жадным трепетом отзывалось на касания твердых рук, гуляющих по бокам, спине, будрам и ягодицам, а золотник предвкушающе пульсировал, потому что в живот утыкался окрепший уд парня.

И Анна вспомнив о своем положении, быстро стянув через голову рубаху, толкнула сына на лавку, заставив усесться, опустилась перед ним на колени и начала медленно гладить и мять торчащий перед лицом уд и через мгновение, с огромным удовольствием взяла его в рот, буквально натягиваясь губами на здоровенный орган отрока. И тут же невольно застонала.

Она уже и забыла насколько велик его елдак, а губы сейчас растянутые до предела, чувствовали твердость и жар, вызывая пожар внизу ее живота и волны греховного удовольствия, растекающийся по телу. Митька протяжно застонал, закинув голову и как-то так расслабился, словно из него вытащили все кости.

А как бы не порицалось церковью такое поведение, как бы не было сказано, греховное соитие, но так уж жизнь сложилась, что таким способом Анна давала отдых мужу семьи. И не важно, что она мать, с удовольствием сосет уд своего сына, буквально всеми фибрами души чувствуя, как того отпускает напряжение похода, словно только сейчас Митька начал понимать, что уже вернулся, что уже дома, в безопасности.

И женщина сосала. Сосала, целовала, лизала, мяла пальчиками ядра, малая уд, двигала ручкой по всей длине, копируя соитие, при этом ртом удовлетворяла своего хозяина, сына и мужчину, голову семьи. Да, она сама получала огромное удовольствие, потому что разлука и воздержание сделали ее тело очень чувствительным,но так же она получала удовольствие, что хоть и таким образом, но помогает Митьке. А отрок, словно выходя из оцепенения, тяжело задышал, начал подавать бедрами вверх, навстречу губам матери, иногда доставая навершием уда до горла, запустил пальцы в ее волосы, начав управлять движениями...

Анна понимала, что влажные звуки с которыми она сосет, ее вид, и сама ситуация должны взбодрить Митьку. Так и произошло. Отрок резко сел, приподнял мать на ноги и потянул на себя, вынуждая сесь коленями на лавку по бокам от его бедер, тем самым нависнув над торчащим удом.

Женщине на миг стало страшно — сейчас как в порыве страсти натянет на свой член, как на кол, так и золотник через горло вытолкает. Но нет, отрок, видно, что сдерживаясь из последних сил, прильнул к матери и поцеловал. Жестко, грубо, властно, тут же языком вторгнувшись в ее рот, но все равно услышав протяжное мычание похоти. Они целовались жадно, пылко, торопливо, словно боясь, что их снова разлучат.

Митька потянул мать за волосы, запрокидывая голову, и начал покрывать поцелуями шею, укусил за ключицу, сорвав с губ той протяжный, возбуждённый вздох, исцеловал кожу до груди и присосался к соску, словно младенец, одновременно перестав мять ягодицы женщины и запустил руку ей между ног.

Лоно самой близкой в жизни женщины, встретило его пальцы влагой, жаром, теснотой и вырвавшимся из глубины нутра Анны стоном. А парень и не думал останавливаться, натирая горошину секеля, массируя срамные губы и проникая пальцами вглубь, двигаясь медленно, но подстрекая пожар и влагу ее лона, растягивая соскучившиеся по ласке нутро, мягко нажимая на стенки.

А женщина млела под этими ласками, смешанными с нежными поцелуями и лёгкими укусами. Она стонала не сдерживая голос, перебирала пальцами волосы сына и словно с головой в омут, забыв обо всем отвечала на поцелуи отрока, извивалась, поблескивая влагой на горячей коже, присаживалась, едва не садясь на уд парня, но все время соскальзывала, сладко терзаемая его пальцами, но пылко мыча и извергая похотливые вздохи, когда мокрая от сока головка члена скользила по ее попке, словно Митька собирался сношать ее в гузно.

Сын прервал очередной пылкий поцелуй и посмотрев матери в глаза, твёрдо взял ее за бедра и потянул вниз. Анна поддалась и заскулила, как девчонка в первый раз, когда крупное навершие уда, продавило ее мясные врата и медленно войдя, растянуло стенки лона. А парень тянул дальше, и женщина следовала этому давлению, насаживаясь все сильнее на его копьё любви, и чувствуя, как соскучевшееся по ласке лоно растягивается, своим жаром и обильными соками приветствуя крупного гостя, которого сжимало со всех сторон.

Все время пока она насаживалась, Анна издавала одинаковый, протяжный, переполненный похотью стон, выдыхая его Митьке в губы, а он, словно пробуя его на вкус, шевелили губами, смотрел в ее глаза, и переместив руки, мял ее попку. Завершением оседлания этого жеребца стало мягкий, но чувствительный толчок уда ее золотника, который отозвался предвкушающим трепетом.

Из Анны вырвался пронзительный стон-вздох, а сама она прижалась к сыну, чувствуя, как от потревоженного золотника и растянуто о лона, по всему телу распространяется жар и волны удовольствия, которые молниями поднимались по спине, лишая ее разума, растворяя его в греховном наслаждении.

Митька же смотрел на мать с восторгом. Эта прекрасная женщина сейчас была полностью его. И как она была красива... Глаза, хоть и были затянуты томной поволокой похоти, словно светились изнутри счастьем и удовольствием, волосы разметались и липли ко лбу, шее,спине и плечам, лицо раскраснелось, губы распахнуты, обнажая жемчуг зубов, а язык скользил по этим алым лепесткам, постоянно облизывая.

На шее виднелись следы укусов, которые медленно краснели, на плечах следы его пальцев, видимо сильно сдал в порыве, вперемешку с пятнышками поцелуев, грудь припухла от ласк, на блестящей коже следы его зубов, а затвердевшие и похожие на темные вишни соски, опухли от сосания. И сейчас эта женщина оседлав его уд, глядя ему прямо в глаза, с лёгкой улыбкой, начала покачиваться, двигая бедрами вперёд-назад, вызвав уже стон сына, который почувствовал, как зашевелился его член в ней, головкой натирая вход в золотник.