Вадим Мархасин - Когда-нибудь мы будем вместе

Со стороны Назрани и Хасавюрта до Грозного, войска национальной гвардии и вооруженных сил "прорубили коридоры" и взяли под охрану маршруты эвакуации русскоязычного населения из Грозного. А дальше не пошли. Людей эвакуируем, желающих жить в России поддержим, а от остальных отгородимся блок постами, превентивно накрывая бомбовыми ударами бандгруппы,стремящиеся вырваться на оперативный простор.

Придется мне еще и отвечать, что в Чечне граждане у меня другого сорта — которые чеченской национальности, без права на свободное передвижение по России. Только при наличии вызова с места работы или оплаченной путевки с билетами к месту отдыха туда и обратно. Лишил я, своим антиконституционным указом, весь народ с чеченской пропиской права на свободу передвижения.

Виновен? Да виновен! А как сделать, чтобы бандота по стране не шастала? Ну, теперь пусть другие думают, я своим последователям в послании подробно расписал про "Норд-осты", взрывы станций метро и жилых домов, теракты в электричках, поездах и самолетах.

Какой-то шум подозрительный из коридора раздается, гомон как от толпы народа.

Я встал из-за рабочего стола и сделал несколько наклонов, покрутил головой, помахал руками, чтобы разогнать застоявшуюся кровь. Зарядка типа, производственная. Подойдя к двери, я приложил ухо к глазку наблюдения и прислушался.

"Ба, да это к узнику совести, моему соседу Горбачеву, журналисты припожаловали!"

— Я уверен, мы придем в суде к консенсусу! — возвысил голос Горбачев, надрывая связки. В гулком тюремном коридоре его слова разносились вполне отчетливо, — я все силы положил для утверждения истинной свободы слова в стране, победе плюрализма. Именно с моей подачи была исключена пресловутая статья конституции СССР, положившая конец к единоличному правлению коммунистической партии. Благодаря чему мы имеем то что имеем, в первую очередь возможность так свободно общаться!

"О, как завернул, плюралист-то!"

— История еще даст оценку моего вклада в победу истинной демократии в нашей стране!

"Даст, даст, а кто даст тот педе… Стоп, это для будущих европейских толерастов лозунг. Догонит тебя каток истории Михаил Сергеевич и еще раз даст, оценит твой вклад, взвесит и отмерит, полной мерой, надеюсь".

— Газета "Tribune de Genève", Михаил Сергеевич! А как вы прокомментируете свой арест?

— Произвол властей! Ангажированные правоохранительные органы, несовершенная судебная система и поиски виновного в происходящем бардаке. А чего его искать — вон он виновник, в соседней камере сидит. Мой фонд предлагал внести миллион рублей залога, чтобы меня выпустили под подписку о невыезде! Но суд отклонил апелляцию моих адвокатов под надуманным предлогом, видите-ли на свободе я могу повлиять на ход следствия.

— Газета…, — Горбачев прервал журналиста и добавил на предыдущий вопрос: — Я глубоко уверен, что ни дела, ни следствия никакого не будет, все высосано из пальца и рассыплется еще до суда, как карточный домик.

— Газета "New York Times", — все-таки сподобился задать вопрос предыдущий, судя по голосу, журналист, — Что вы скажете о вашем товарище по несчастью Ельцину? Весь мир в шоке, замер в ожидании, бывшие президенты СССР и России находятся под следствием, по очень серьезным обвинениям!

— Не товарищ он мне, ни настолько не товарищ, — раздраженно выкрикнул Горбачев, — Это Ельцин развалил СССР, силой отстранив меня от власти, он и только он виноват в тех бедах, что обрушились на Россию!

Вдумайтесь! За пять последних лет экономика того огрызка, что остался от СССР и принял на себя его обязательства, так и не достигла того уровня, когда я пришел к власти. О каком развитии может идти речь? Разрушены все экономические и культурные связи, Украина воссоединилась с Россией, потеряв больше половины своей территории. Стоило для этого разбегаться?

Политика Ельцина — этой неконструктивная политика шантажа и выкручивания рук, как к бывшим братским республикам, так и к странам дальнего зарубежья, приведшая к полной изоляции России прогрессивным западом. Все за что я боролся разрушено. На разрядке поставлен крест. Россия вышла из договоров о сокращении стратегических наступательных вооружений породив новый виток законченной мной и Рейганом холодной войны!

— Насколько я знаю, господин Ельцин находится в соседней камере, — добивался лишь ему известной цели журналист, — я предлагаю адресовать ему ваш вопрос об ответственности за развал страны. Как вы думаете, коллеги?

Коллеги поддержали журналиста слитным одобрительным гулом. Раздалось несколько характерных щелчков затворов фотоаппаратов. Гул и шарканье ног приблизились к месту моей отсидки.

"Интересно, кто дал разрешение на подобный фарс? Меня никто не предупредил. Наверно начальник Бутырки свое реноме, с финансовым положением заодно, так ненавязчиво поправляет. Ничего, "и тебя вылечат". Я быстро отошел от двери и занял место за рабочим столом. Сам стол я еще при вселении в камеру переориентировал, чтобы видеть входящих в нее.

Тюремный надзиратель, погремев ключами, распахнул дверь, и я прищурился от ослепивших меня вспышек фотоаппаратов.

В камеру один за другим просочились несколько журналистов и фотокорреспондентов, последним возле дверей утвердился заместитель начальника следственного изолятора, старательно отводя от меня взгляд.

— Здравствуйте господин Ельцин! — торопливо подошел один из них к столу, тыча мне в лицо микрофоном, — я корреспондент газеты "Süddeutsche Zeitung". Скажите как, вы оцениваете свою роль в распаде СССР? Ощущаете ли свою вину?

Остальные журналисты затаили дыхание, максимально приблизившись к столу, вытянув микрофоны на выносных штангах в мою сторону.

Я откинулся на спинку стула и, задумчиво пожевав губами, с издевкой процедил:

— Вам, что предыдущего клоуна не хватило? Гастроли выездного цирка шапито устроить решили? Убрали быстро свои фаллоимитаторы, пока я не определил для них более достойное место и потрудитесь очистить помещение.

Опешившие рожи акул пера были мне достойной наградой, фотокорреспонденты защелкали камерами, запечатлевая меня для истории.

— Вон! — угрожающе рявкнул я, поднимаясь из-за стола и взявшись за спинку стула, — идите нах… к Горбачеву, — в последнюю секунду я скоординировал их пеший маршрут.

Журналисты испуганно отшатнулись назад. Заместитель начальника СИЗО демонстративно нравоучительно призвал меня к порядку: — Арестованный, прекратите хулиганство, а то будете привлечены к ответственности за нарушение правил внутреннего распорядка.

— Все вон! — буром попер я вперед, замахиваясь стулом.

Незваные посетители выскочили в коридор. Стоящий наготове надзиратель захлопнул дверь камеры и лязгнул засовом.