Константин Назимов - Шаг к цели [litres]

– Понял! – Вениамин Николаевич встал и посмотрел на меня: – Иван, за тобой слово, парня доставят и привезут, на все про все час! Нам необходимо попытаться вытащить посла с того света.

Н-да, ситуацию понимаю, на кону высокие ставки, и если мы ошибемся, то… последствия сложно предсказать. Однако в такой ситуации брать на себя ответственность? Покрутил головой и поморщился. Время уходит, необходимо решаться.

– Вези парня, – сказал я Вениамину Николаевичу.

Тот скорым шагом вышел, чтобы отдать распоряжения. Отсутствовал контрразведчик минут десять, за это время в комнату вошли двое рядовых и вынесли тело девушки. Вениамин Николаевич к нам заглянул и сказал:

– Господа, я в австро-венгерское посольство, постараюсь привезти родственника посла. Вы уж попытайтесь до моего приезда поддерживать жизнь господина Пауля.

Мы с профессором переглянулись: идей никаких по поддержанию у того жизни нет.

– Может, ему вколоть морфина? – огладив бородку, предложил Семен Иванович.

– Но дозу лучше раза в три уменьшить, – поддержал я профессора.

– Угу, – кивнул тот и полез за шприцем.

– Вижу, что мы разговариваем на одном языке! – расплылся в улыбке Ларионов. – Все, господа, я побежал!

Ротмистр нас покинул, а в коридоре я заметил пост охраны, которая несколько минут спустя отказалась пускать Марту. Не помогло даже мое заступничество. Седовласый подпрапорщик пожал плечами и сказал:

– Не велено, пока господин ротмистр не вернется в комнату, никто не должен проходить и выходить.

– Но солдатики-то… – возмутилась владелица заведения, но служивый ее прервал:

– Мадам, они приказ выполняли.

Владелица заведения отправилась разыскивать Ларионова, подозреваю, чтобы поскандалить: нервы у девушки взвинчены сверх меры, ей помог бы алкоголь, пара стаканов, да крепкий сон. Впрочем, Вениамин Николаевич прав, нечего тут глазеть, а нам еще подготовиться необходимо. Экспериментальное устройство для переливания крови от донора к больному Семен Иванович соорудил по моим чертежам. Он даже его опробовал, но не на больных, естественно. Правда, отнесся скептически, решив поверить мне на слово. К моей радости, профессор в свой саквояж сложил все наши с ним новинки, в том числе и новомодную капельницу. А вот порошка антибиотика у него совсем чуть-чуть осталось. На мой удивленный вопрос, почему так мало, профессор ответил:

– Ты забыл про наших больных и что им прописал? А сколько во время операций сам извел?! Ты же не стал экономить!

Ну, с этим не поспоришь, но и пререкаться не следует под удивленным и задумчивым взглядом Генриха. Этот жук себе на усы мотает, да виду не подает, но какие выводы сделает – неизвестно. Не факт, что спасение Пауля, если сумеем того вытащить, окажется нам в плюс. Черт, и удалять немецкого посла из комнаты никак нельзя, необходимо, чтобы он зафиксировал наши действия. Впрочем, забываю про лейтенанта, коего должен привезти ротмистр. Хотя парня можно погрузить в сон, и он ничего рассказать не сможет.

– Если у нас получится, то могу результаты переливания опубликовать? Ваня, пойми, это не лекарство, но подобными действиями и устройством, – кивнул профессор на открытый саквояж, где лежат инструменты, – коллеги смогут вернуть много людей, стоящих перед пропастью.

– Сперва спасем, а потом и поговорим, – ответил я, а про себя решил, что если сейчас все сложится, то можно брать кредит и налаживать производство медицинских приборов и инструментов.

В первую очередь меня не устраивает шприц. Закрытый металлический цилиндр, в нем невозможно отследить воздух, а для внутривенных инъекций он незаменим. Одного не представляю – сколько потребуется денег! Тот же стетоскоп необходим новый, слушать дыхание через трубку – непривычно и неудобно. Чисто с технической стороны никаких препятствий не вижу, материалы уже есть, правда, придется вносить кое-какие конструктивные изменения. Прозрачных пластиковых шлангов не встречал, но тонкие резиновые в достатке, а сделать вставки из стекла, где можно наблюдать движение лекарства, несложно. Нет, имеется риск, что резина переломится или начнет воздух пропускать, но… определенные проблемы и в моем мире у современной медицины имеются. Дело за малым: отыскать производство и переориентировать его под наши нужды. А еще меня встреча с немецким послом заинтересовала в «корыстных» целях. В Германии примерно в это время изобрели рентген, об этом мне одна медсестричка рассказывала, когда снимки моей руки делала. Я-то тогда с ней флиртовал, а она намекнула, что, если руки распускать начну (и как это, интересно, когда одна сломана?!), то облучит так, что ничего не поднимется. Слово за слово – и поведала мне о древней установке, которой в обед сто лет, кто ее изобрел и когда. Имени не помню, но фамилию-то сложно забыть, Рентген – физик из Германии. Интересно, их там много? Принцип работы знаю лишь отчасти, а техническую составляющую и вовсе не могу представить. Есть надежда на российских ученых-физиков, которые смогут по описаниям что-то подобное сделать, но пока ни с одним ученым мужем знакомства не свел. Профессор обещал кое с кем познакомить, но никак не можем состыковаться. Теперь же меня случай столкнул с немецким послом, и если его приятеля на ноги поставим, то, возможно, как-то и про физика сможем переговорить. Или поставить задачу ротмистру, чтобы тот соблазнил ученого и в Россию переманил? Гм, но тому необходимо предоставить лабораторию, инструменты и материалы, помощников, проживание… Черт! Аппетит у меня огромен, а средств за душой – копейки. Хотя можно прошение императрице подать, но та потребует, если примет (надеюсь: все же от пуль ее защитил), все рассказать в подробностях, а на это идти не могу. Вот замкнутый круг!

– Господа, а нас кормить завтраком не собираются? – спросил Генрих, выходя из ванной комнаты.

– Так узнайте у охраны, – пожал плечами профессор, готовя прибор для переливания крови. – Иван, как думаешь, сколько крови мы можем взять у молодого человека?

Вопрос меня поставил в сложное положение – сам донором никогда не был, но если рассуждать логически, то изъятие процентов десяти от имеющейся крови у здорового человека не нанесет ему сильного вреда. Конечно, тут необходимо учитывать состояние его здоровья, но у нас безвыходное положение.

– Граммов пятьсот, – потер я щеку и решил, что стоит бриться через день, а не раз в неделю, щетина еще мягкая, но начинает быстро расти.

– Угу, согласен, осталось дождаться донора, – вздохнул профессор.

– Нам бы его где-то положить, а потом накормить, чтобы силы восстановил, – вспомнил я непреложные правила.

Ни Семен Иванович, ни Генрих на мое замечание ничего не ответили, пришлось озадачить охрану.