Михаил Савеличев - Анизотропное шоссе. Путеводитель по дорогам, которые выбирают

Первый беспокойный звоночек прозвучал для Андрея тогда, когда он, оторвавшись от обсуждения с тектотоном тонкостей искусства органолептической оценки качества бодрящего напитка, осмотрелся вокруг и внезапно осознал, что уже и забыл, когда с Максимом и Аглаей устраивали вечерние посиделки, с жаром обсуждая последние достижения археологической науки.

А ведь было, было!

Собирались!

Сидели!

Обсуждали!

Да еще с каким жаром — до хрипоты, призывали на помощь цитаты из трудов светил археологии, тыкали в толстые тома «Археологического ежегодника», писали совместные статьи, оттачивая каждый тезис о перспективности марсианской археологии, хотя за последние двадцать лет дело в ней не сдвинулось дальше найденных в кавернах каменных плит то ли с письменами, то ли со следами причудливой игры процессов вымывания подземными водами.

После возвращения с раскопок Андрей предложил Максиму и Аглае собраться в кают-компании, обсудить свежий выпуск «Вестника космической археологии». Там появилась статья Фролова, где он полемизировал с академиком Ефимовым о перспективах археологических изысканий в Поясе астероидов.

Однако Максим отговорился тем, что безмерно устал, статью не читал и вообще к Фролову относится более чем скептически.

Аглая говорить ничего не стала, лишь демонстративно широко зевнула, поправила намотанный на влажные волосы тюрбан из банного полотенца, и столь красноречиво взглянула на Андрея, что он почувствовал себя виноватым.

Окружающая обстановка тоже не располагала к научным дискуссиям. Чересчур чисто, ухожено. Не археологическая экспедиция, не палатки, не брызжущий через край энтузиазм и азарт, а размеренная жизнь внеземного филиала солидного академического учреждения. Впрочем, после вежливого отказа от предложенной Андреем темы дискуссии, Аглая отнюдь не отправилась спать, а вернулась к обсуждению со стиральной кибермашиной извечных вопросов женского счастья, а из кухни тем временем донесся торжествующий вопль Максима, знаменующий очередной гол «Венерианского земледельца» в ворота «Марсианского строителя». В этом сезоне «Земледелец» имел все шансы выйти в четвертьфинал Кубка Солнечной системы.

— Чашечку Сан-Кристобаль? — предложил тектотон-бариста, и Андрей понял, что глаза его скользят по страницам «Вестника», совершенно не воспринимая содержания статьи. Он с облегчением отбросил журнал, принял чашечку, сделал крохотный глоток и зажмурился. Напиток имел землистый привкус, столь характерного для кофейных зерен, прибывших на Марс с Галапагосских островов.

Даже в чае не ощущался столь ярко вкус и аромат далекой и прекрасной Земли. Именно поэтому кофе и стал традиционным напитком всех, кто работал в дальнем и ближнем космосе, при том, что диетологи и врачи предупреждали о необходимости строго ограничить в рационе космонавтов долю этого стимулянта.

— Интересно, — сказал Андрей, — а никто не пробовал выращивать кофейные деревья вне Земли?

Тектотон тихонько звякнул, обращаясь к базам данных, и сообщил:

— Подобные попытки имелись, но не привели к удовлетворительному результату. Растения взошли, но не дали плодов.

— На Марсе?

— В орбитальных оранжереях, — ответил тектотон. — Высадки кофейных деревьев на планетах и спутниках не проводились.

Ну, да. Кому придет в голову и у кого найдется время заниматься еще и кофейными плантациями? Андрей заглянул в чашечку, где кофе оставалось совсем на дне, сделал еще глоточек. Их жизнь с появлением бытовой кибертехники замечательным образом преобразилась. В ней появилось то, от чего они давно отвыкли — свободное время. Время, которое можно посвятить не сну, а такому вот расслабленному существованию, столь непривычному в условиях другой планеты. И одновременно хотелось заменить эту расслабленность каким-то общественно полезным занятием.

— Гм… а если нам попробовать? — задумчиво спросил Андрей. — Так, в порядке эксперимента… Ростки попрошу прислать через «Клуб знаменитых капитанов», где-нибудь наверняка найдутся…

— Это было бы замечательно, — сказал тектотон, и в его голосе Андрею почудилась еле сдерживаемая механическим бариста радость. Впрочем, откуда у железного механизма она могла появиться?

Не откладывая дело в долгий ящик, Андрей бросил клич и получил немедленный ответ, и не откуда-нибудь, а с «Гагарина» — орбитально-транспортного кольца вокруг Земли. ОТК «Гагарин» еще достраивался, но многочисленные оранжереи работали и давали обильные гидропонические урожаи фруктов и овощей в закрома Солнечной системы. Неутомимые мичуринцы в очередной раз посрамили вейсманистов-морганистов. Выращивали самые экзотические растения и гибриды, но кофейные деревья не желали приживаться в условиях орбитальных питомников. Руководитель гидропонического хозяйства с радостью ухватился за предложение Андрея опробовать высадку растений на Марсе и пообещал прислать несколько превосходных образцов.

— Вы же понимаете, Андрей, — говорил руководитель гидропонического хозяйства, вытирая обильно потеющую лысину и сам немного походивший на лягушку от долгого пребывания среди цистерн с питательной жидкостью, — никого не попросишь сделать пробы на Марсе или Венере, на Амальтее или Титане. У всех свои программы исследования, все заняты по горло, не до ботаники. Ваше начинание — очень благородно, очень! — Руководитель даже промокнул глаза, словно расчувствовавшись до слез.

Андрей слабо отбивался от изливающихся в эфир благодарностей, а через несколько дней — поразительная оперативность для межпланетных грузопотоков — уже держал тщательно упакованный контейнер с ростками. С помощью тектотона и под скептическими взглядами товарищей, зеленые растеньица были высажены в импровизированной оранжерее, ради чего пришлось вынести несколько десятков коробок с научной литературой в чухлому, как Аглая называла склад для хранения всего того, что вряд ли понадобится, но что категорически запрещалось выбрасывать.

Максим плотнее запахнул доху, поправил дыхательный аппарат и помахал краулеру. Плотные клубы пыли вырывались из под гусениц, крошечные песчинки ударялись в стекла защитных очков. Когда машина скрылась за барханом, Максим вернулся в купол. Если честно, ему было стыдно. Чуть-чуть стыдно, говоря точнее. И от этого «чуть-чуть» градус стыда еще немного подскакивал, но, к счастью, не до того деления, когда покалывание в пылающих ушах переходило в угрызения совести. Чего-чего, а угрызений Максим не испытывал. Подумаешь! Один раз не поехал на раскопки. Делов! У него целых два железокерамических аргумента: во-первых, ничего сегодня на раскопках они все-равно не найдут, равно и завтра, но завтра Максим как свежий, крепенький огурчик будет на своем рабочем посту; во-вторых, сегодня решающий матч «Крыльев Марса» и «Лунного пахтакора».