Игорь Валериев - Личник

— Да, Тимофей Васильевич, вам обязательно надо помянуть Дарью Ивановну, даже нарушая церковные каноны по помину. На похоронах вас не было.

— Как раз собирался это сделать, Ваше императорское высочество. Извините за столь скудные яства, но как говорится, чем богаты, тем и рады. Прошу к столу.

— Ничего, мы тут со своим, — вступил в разговор Волков, водрузив свою корзину на стол и доставая из неё небольшие судочки, от которых по комнате поплыл аромат чего-то вкусного. — Мы в ресторан заглянули предварительно, так что на счёт яств не волнуйтесь. Давайте, посуду несите.

Накрывать на стол пришлось самим. Игнатьев как впал в полуобморочное состояние при виде цесаревича, так и не смог из него окончательно выйти. У казака всё валилось из рук. Он хоть и состоял в конвое, но службы не нёс, наследника престола видел несколько раз, да и то издали. А тут он рядом. Ещё чего-то и спрашивает. В общем, после просьбы Николая к Игнатьеву принести столовые приборы, Василия Петровича пришлось просто выпихнуть из дома. Ложки с вилками от буфета тот не донёс, уронил по дороге.

Наконец суета по накрыванию стола закончилась, и мы выпили за помин души Пак Дарьи Ивановны, моей «смелой птички». Закусили, налили по следующей, причём каждый наливал себе сам и свой напиток. Я после водки перешёл на вишнёвый ликёр, который оказался в корзинке у Николая, цесаревич пил свой любимый портвейн, а Волков коньяк.

После третьей, когда был утолён первый голод, Волков задал вопрос:

— Тимофей Васильевич, как же Вы «товарища Ивана» упустили-то?

Я удивлённо посмотрел на ротмистра и цесаревича.

— Не удивляйтесь, Тимофей Васильевич, — произнёс наместник. — У меня сегодня с докладом был штабс-ротмистр Савельев. Он и довёл информацию о вашем прибытии в город и всё остальное, а Евгений Николаевич при этом присутствовал.

— Ваше императорское высочество, когда китайские контрабандисты стали сдаваться, а этот Иван побежал в сторону полыньи, я подумал, что он её просто не видит. А оказалось, он таким образом хотел покончить с собой, чтобы не попасть к нам в руки. Казак Шохирев смог беглеца заарканить, но тот всё равно попал в полынью. Лёд начал трещать, поэтому Григорию пришлось отпустить веревку аркана на всю длину, отъезжая от открытой воды, чтобы самому не провалиться. Видимо в этот момент «товарищ Иван» смог освободить руку и достать кинжал. А дальше, когда я подошёл поближе к полынье, чтобы определиться, где крепче лёд и куда тащить террориста, тот одним движением кинжала перерезал веревку, и его течением уволокло под лёд. Далее по реке открытой воды не было. Сплошной лёд. Казаки проверили почти две версты. Вот так и упустили «товарища Ивана». Не повезло нам с этой полыньей, — я замолк, вспоминая торжествующий взгляд убийцы Дарьи перед своей смертью. — Хотя, если человек решил умереть, его трудно остановить.

— Кем же надо быть, чтобы на такую лютую смерть пойти? Прости Господи, его грешную душу, — произнёс, крестясь Волков.

Следом за ним наложил на себя крест и цесаревич.

— Бог, может быть, и простит. Он у нас всепрощающий. А я нет, — с этими словами я так сжал кулаки, что костяшки побелели. — Повезло «товарищу Ивану», легкой смертью отделался.

— Разделяю ваши чувства, Тимофей Васильевич. Мне стыдно признаться, но если бы вы только знали, как я радовался, когда казнили убийц моего дедушки, — зрачки у Николая расширились, а крылья носа гневно расшиперились. — Да и казнь тех, кто покушался на моего отца шесть лет назад, воспринял с глубоким удовлетворением.

— За здоровье государя императора, — Волков поднялся, держа в руках бокал с коньяком.

Следом за ним вскочил я, одновременно наливая себе ликёра. Неспешно встал со стула Николай.

— Да! Давайте выпьем за здоровье моего отца. Дай бог ему долгих лет жизни. Мне очень не хотелось бы его потерять. Особенно от рук каких-нибудь террористов-революционеров. Деда хватит, — наследник российского престола выпил и опустился на стул. — Такое ощущение будто бы на нас охоту устроили. Я помню, как бесился отец, когда мы обосновались в Гатчинском дворце после смерти деда, говоря, что прячемся от своего народа.

— Не от народа, Ваше императорское высочество, а от бесов, как их назвал Достоевский, — выпитый коньяк начал действовать на ротмистра, сказавшись на говорливости. — Я вот, например, не пойму, чего они хотят добиться, убивая российских императоров. Убили народовольцы, Ваше императорское высочество, вашего деда, так ваш отец практически полностью уничтожил эту организацию. Шесть лет назад последнюю «Террористическую фракцию» Ульянова повесили. Теперь только за границей и спасаются. Не дай бог, конечно, но если убьют императора Александра III, вы, Ваше императорское высочество, разве террором на их террор не ответите за смерть отца?

— Отвечу, Евгений Николаевич! Не дай Бог, конечно, но отвечу, от всей души, — Николай непроизвольно потёр место на голове, куда пришёлся удар японской сабли. — На деда было шесть или восемь покушений, всё зависит, как считать неудавшиеся, на отца два, а на меня уже три.

— Значит крушение императорского поезда, все-таки террористический акт, Ваше императорское высочество? — с подогретой алкоголем непосредственностью, задал вопрос Волков, а я весь мысленно подобрался, ожидая ответа.

— Меня в этом генерал Черевин убедил, — ответил ротмистру цесаревич. — Пётр Александрович также проводил негласное расследование данного события. Не знаю, какие мысли о результатах этого расследования у императора, но меня, ещё раз повторю, Пётр Александрович убедил, что это было покушение на всю нашу царскую семью. Хмм… Тогда меня четвертый раз пытались убить.

Николай зябко передёрнул плечами, налил себе в бокал немного портвейна и опрокинул его в рот. После этого посмотрел на меня абсолютно трезвым взглядом и произнес.

— Два раза Вы меня уже спасаете, Тимофей Васильевич, — цесаревич с какой-то непонятной усмешкой продолжил. — Я сначала не поверил вашему выводу из факта смерти доктора и его служанки, что к этому причастны революционеры. Генерал Духовский и барон Корф также были скептичны к этой версии. А оказалось всё правдой. Отцу я уже направил прошение о награждении отличившихся, но это всё будет официально. А сейчас я хотел бы поблагодарить вас лично в неформальной обстановке. Я очень ценю то, что вы для меня сделали, и сочувствую вашему горю от той потери, которую вы понесли, защищая меня. Я видел, каким вы были счастливым последние месяцы и не представляю, что можно чувствовать, когда теряешь любимого человека навсегда. Я Аликс хотя бы смогу когда-нибудь увидеть на каком-нибудь официальном мероприятии, а вот вы…

Мои ладони опять сжались в кулаки, и я непроизвольно повертел головой, как будто бы меня душил воротник. Проглотив застрявший в горле ком, я произнёс: