Семён Афанасьев - Доктор-3 (СИ)

— А чем наш город такой уникальный?

— Загрязнённость воздуха. Мы же получаемся в кольце гор как в котловине, миллион одних только машин. Не считая производств и подобного. Застой воздуха в этой котловине. Уже лет двадцать пять как по лёгочным мы впереди всей страны. Включая рак. Да даже и в масштабах мира в первом десятке. — На автомате сообщает Котлинский, глядя в окно и раздумывая о чём-то своём.

— Игорь Витальевич, тысяча извинений, что отвлекаю от мыслей, — напоминаю о себе через три минуты. — Но я в полном вашем распоряжении ещё десять минут. Потом, если у нас ничего срочного, страусиными прыжками несусь в лицей.

— А, да, извини, — спохватывается Котлинский. — Да я понимаю, что прямо сейчас выработать формат «на коленке» не получится. Суть в чём… вчерашняя эта проблема с горлом у дочери Бахтина очень типичная. И если ты всё «санируешь» за минуту, без побочек, без антибиотиков, вообще без медикаментов, это очень серьёзная услуга. Именно в этом городе, именно сейчас. И ещё очень долго таковой останется.

— Да может скоро электромобили пойдут?, — срывается у меня с языка, поскольку понимаю путь неизбежного технического процесса намного лучше Котлинского.

— Не в этой пятилетке, по целому ряду причин, — дипломатично не соглашается Котлинский. — Давай думать вместе. Вот тебе мои вводные: девяносто процентов детей у нас в городе до года минимум два раза за этот первый год страдают от того же, что и дочь Бахтина. Причём очень часто это имеет гораздо более серьёзные последствия, чем просто закидываться таблетками. Что в этом возрасте само по себе далеко не лучший вариант… Твоя терапия, которая «санация», снимает проблему так, что это надо ставить на конвейер. В масштабах города. — Котлинский выныривает из каких-то своих размышлений, перестаёт смотреть «сквозь» меня, фокусирует взгляд на мне и добавляет нормальным голосом, — Вот теперь скажи, со своей нестандартной колокольни, как быть. Вернее, что думаешь лично ты.

Думаю полминуты.

— Две вводных от меня в ответ. Это сейчас; позже, может быть, додумаюсь до чего-нибудь ещё. Первое: профилактика — лучшая стратегия. Если не глушить уже развившуюся флору, а точечно стимулировать иммунитет на ранних стадиях, то в режиме конвейера и полсотни человек в час потяну. Но это утопия.

— Это утопия, — в такт мне кивает Котлинский. — Всех не загонишь. На профилактику и на конвейер. Уже молчу про тарификацию… Какая вторая вводная?

— Ну давайте, как вы говорите, делать регулярный осмотр по всем младенцам, родившимся именно у нас в КЛИНИКЕ, по итогам всех без исключения патронажей? Что происходит с ребёнком после того, как женщина его у нас родит?

— Ставится на учёт в государственную поликлинику по месту жительства матери. Теоретически, государственный педиатр очень плотно наблюдает.

— А на практике?

— А на практике, очень многие из тех, что патронируются у нас, имеют деньги на платную медицинскую страховку. И тут же страхуются, вместе с ребёнком. В первый год, рожающие в частных клиниках на страховке точно не экономят. — Размышляет вслух Котлинский. — Что-то вертится в голове, не пойму что.

— А что если нам, по итогам родов, выдавать нашим роженицам мед страховку именно на этот вид болячек?, — начинаю думать вслух вслед за Котлинским. — Вы говорите, бич города именно лёгкие, бронхи, ухо-горло-нос. Особенно в младенчестве. Вы говорите, ближайшую пятилетку так и будет, тут я полностью слушаю вас: вам виднее. Наша с вами себестоимость этой санации — ноль. Только время, но как раз утром я могу выделять время вот так по пути в лицей. Сколько примерно таких случаев, как Маринина дочь, в месяц вы прогнозируете?

— Прогнозировать надо ровно столько, сколько патронажей, — задумчиво говорит Котлинский. — Ну давай возьмём в шестимесячном приближении. Грубо, у нас рождается тридцать — сорок тысяч детей в год. Но это по области и по городу вместе, область отнимаем. Получаем около девяти тысяч. Из них, в годовой перспективе мы рассчитывали на долю в двадцать пять процентов.

— Грубо, две тысячи детей? В год?

— Грубо, да. — Кивает Котлинский. — Но это не сразу. У меня пока и отделение столько не потянет. Это я понимаю, на какие цифры рынок нас выведет, но расширяться и достраиваться будем только тогда, когда за полугодие хотя б шестьсот патронажей проведём. Тут уже чисто бизнес логика.

— Даже если по максимуму. Две тысячи детей в год, это грубо шесть человек в день. Ну пусть семь. Если говорим только о предлагаемой нами страховке, «ухо-горло-нос» в первый год, это семь минут моей работы. Утром. — Красноречиво смотрю на Котлинского. — Ладно, должен быть запас. Берём пятнадцать минут.

— Ни о чём, — задумчиво постукивает карандашом о крышку стола Котлинский. — Я об усилиях. Нам это действительно ничего не стоит. А развернуть ситуацию можем радикально. Эти вещи, они тоже быстро распространяются. Особенно если осенью, зимой, весной пойдут круги по воде, что «наши» не болеют, либо моментально выздоравливают…

— Игорь Витальевич, на всякий случай. Давайте оговорим сразу… Я справлюсь и с большим количеством людей, но только если вот так утром или днём заскочил сюда, отпринимал, санировал, и всё. При условии, что я не заполняю бумаг, не веду обзвон пациентов, не жду по полчаса каждого. Потянем?, — вопросительно смотрю на Котлинского.

— Вполне, — уверенно кивает он. — Во-первых, услуга бесплатная. С нашей стороны типа альтруизма, можем диктовать условия. Во-вторых, если это семь человек, как ты говоришь…

— Это не я говорю. Это из ваших цифр вытекает.

— Ну да… У нас же есть дежурный микроавтобус. Да шесть человек в один день и не наберётся, сто процентов. В общем, на малых объёмах, мы их даже по городу можем собирать и потом развозить.

— Это как?, — пока не понимаю, чего хочет Котлинский.

— По заявке, собираем их своим транспортом с адресов. Вместе с детьми, два раза в сутки. Утром, перед твоим лицеем, и днём, когда ты с онкологией воюешь. — Котлинский начинает что-то набрасывать на листке бумаги. — Бензин у нас треть доллара за литр, фигня… Находимся в центре, максимальное плечо небольшое… В общем, можем поиграться!, — заключает он, поднимая на меня взгляд через пять секунд и десять цифр на бумажке. — А на обзвон вообще вон регистратуру поставлю, кто-то же должен напрягаться…

— Я не подумал, что могу и вечером этим заниматься. Только кабинет надо второй. Чтоб два потока между собой не пересекались.

— Вообще не проблема, — Котлинский продолжает что-то быстро набрасывать на листке бумаги. — Тогда последнее. Я сейчас по финансам не знаю, как оно будет; ещё не придумал, как коммерциализовывать. И вообще, будем ли мы за это брать деньги в принципе. Но на всякий случай напоминаю, что о вопросе оплаты труда помню.