Семён Афанасьев - Доктор 3

Следующие три минуты мы добросовестно собираем осколки по полу.

— Лен, не надо изображать виноватый вид, я же вижу, что ты ни капли не раскаиваешься, — смеюсь.

— Маленький монстр, — бормочет Лена. — Ладно, плюнь на это. Валим с кухни, завтра утром при дневном свете соберу, не тратим время. Нам нужно срочно кое-что обсудить, — Лена снова тянет меня за резинку трусов, транспортируя в направлении большой комнаты и подталкивая к кровати.

На утро меня на самом входе в лицей ловит наш физкультурник:

— Привет! Слушай, замотался, забыл тебе сказать. Сегодня заплыв по средним учебным заведениям, я от нас заявился на пару дистанций. На твоё имя. — Он вопросительно смотрит на меня.

— Неожиданно, — чешу затылок. — Хотя мне-то что… Во сколько?

— Вот прямо в десять, — виновато смотрит физрук. — Но я с директоршей лицея всё утряс! Сегодня вообще можешь сюда не возвращаться после заплывов! В лицей, в смысле. Ты только проплыви нормально?!

А как бы я с них вернулся, если по опыту, это не меньше чем до обеда.

— На тренировке недавно мастера выполнял на восьмистах, — делюсь зачем-то с физруком. — А тут какие дистанции будут?

— Ну, сотня, — загибает пальцы он, — двести, ещё четыреста вольным. Пока вроде всё. Восьми сотен точно не будет, не доплывёт никто. Тут на четыреста только три человека заявлены, и один из них ты.

— Четыре сотни, думаю, наши. — Я представляю своих конкурентов по обычному чемпионату области, тут вообще детский сад, неожиданностей быть не должно. — Сто, если в ДЮСШ никого нового крутого не появилось, тоже у нас. Но не должно с ДЮСШ никого быть, мне б Смоляков сказал. На двести будем заявляться?

— Нет. Я ещё из ума не выжил. — Качает головой, ёжась, физрук. — Надо и совесть иметь… Мне потом коллеги прохода не дадут. Три первых места в одни руки… Тем более, тебя ж все знают, и так говорят, подстава — сборника на эти заплывы выставлять.

— А почему средние учебные заведения? Раньше ж школы были? — ухватываю небольшое несоответствие.

— В этом году решил и сюда заявиться, тут с шестнадцати лет можно, — объясняет физрук. — Тут ещё техникумы участвуют, тьху ты, то есть теперь колледжи… Не только школы. Раньше ты ещё недоросшим был. Твои победы, Стесев, полезны школе для реноме, а мне для оклада, — зачем-то откровенничает физрук. — Тьху ты, то есть лицею. Ты уж не подведи, как обычно проплыви?..

После заявлений физрука, в лицее успеваю только залететь на секунду к директрисе, уточниться, что сегодня отсутствую.

Потом рысью несусь домой — для плаванья ничего с собой не брал. В «ДИНАМО», где сегодня по графику эти заплывы средних учебных заведений, успеваю едва-едва вовремя. Быстро переодеваюсь и несусь в ванну бассейна, где обнаруживаю, помимо прочих, Смолякова и нашего физрука.

— О, привет, ты сегодня тут? — Смоляков походя здоровается о мной за руку, чем привлекает к нам недовольное внимание со стороны судейского столика. За которым сидят какие-то незнакомые мне борова.

— Виктор Александрович, а что это за братва сегодня в судьях? — задерживаю его руку в своей и незаметно указываю глазами на судейский стол.

— А ты что, всю федерацию плавания в лицо знаешь? — удивляется Смоляков. — И всех тренеров по вторым составам в республике? Сегодня ж техникумы, вот это с инфиза, со всех ДЮСШ, с физкультурного колледжа и прочие алкоголики… Значит так. Раз ты последнее время «трубач», сегодня плывёшь так: сотни, будет восемь заплывов. Ты плывёшь все восемь.

— Что есть трубач? И все восемь заплывов — разве так можно? — искренне удивляюсь теперь уже я.

— Трубач, Стесев, это тот, кто «трубит» тренировки. То есть прогуливает. А восемь заплывов не просто можно. Нужно, Стесев, — назидательно нависает надо мной Смоляков. — На скоростную выносливость как раз оно. В зачёт пойдёт лучший результат из восьми заплывов, не переживай.

— Да мне-то оно вообще, — провожу открытой ладонью от горла до паха и выпрямляю руку в сторону окна. — Параллельно. Пусть спасибо скажут, что вообще плыву за лицей… Вместо оплаченных в нём занятий…

— Стесев, ты это брось. — Неодобрительно качает головой Смоляков. — Должен прийти первым во всех заплывах… Кстати! От физкультурного колледжа плывёт команда ватерполистов; и основной, и запасной составы. Вот там есть пара сильных человек, на сотне они тебя потерзают. Может быть.

— Потерзают они вас, Виктор Александрович, а не меня, — философски не соглашаюсь со Смоляковым. — Если будете за меня переживать. Мне-то под водой не видно, кто как идёт. Особенно дальше второй от меня дорожки. Кстати, а как вы договорились, что меня во все восемь заплывов включат?

— В этот раз моя очередь быть главным судьёй соревнований, — не глядя на меня, смотрит поверх моей головы куда-то Смоляков. — Да! Чуть не забыл! Твой преподаватель не заявлял тебя на двести, потому это за него сделал я. Скажешь ему, чтоб переписал заявку, хорошо?

— Да когда ж я это ему скажу? — понимаю, что пора торопиться. Не люблю небрежности. — Вон заплывы через десять минут, а я, вы говорите, во всех…

— В этот раз первыми поплывут бабы, — снисходительно хлопает меня по плечу Смоляков. — Во-о-он подойди, программу можешь почитать на доске, — Смоляков подбородком указывает на доску у бассейна, где висит программа соревнований.

На четыреста, вопреки заявлениям моего школьного физкультурника, заявлены не три, а как бы не все полтора десятка человек: физкультурный колледж, видимо, тоже решил потерзать свою ватерпольную команду.

Я успеваю почитать всё, что есть на доске (состав судей, программа соревнований, порядок и состав заплывов, порядок награждения и так далее); помочь Смолякову в роли хронометриста (не хватало одного человека на восьмую дорожку в первый женский заплыв); после чего наступает пора готовиться лично мне. Так как стартуют четырёхсотки у мужчин.

— Ты далеко не убегай после первого заплыва, по четыреста будет всего два заплыва, второй ты тоже плывёшь, — между делом говорит мне Смоляков, когда я уже сижу на тумбочке за две минуты до старта. На восьмой, самой дурацкой дорожке из всех возможных.

— Виктор Александрович, ну вы даёте, — качаю головой. — А двухсоток тогда сколько будет?

— Три, — весело улыбается Смоляков. — Да ладно, не парься! Давай так сделаем… Давай потренируем ещё и тактику. Первые четыреста ты сейчас идёшь на ноль-семьдесят пять от возможного. Вторые — в полную.

— А на восьми сотнях по одной я потом не умру?

— Да не должен, — задумчиво окидывает меня взглядом Смоляков. — Ещё ж бабы будут плыть, восстановишься… Ну на край, сниму тебя с пары сотен. Всё, на старт!

На четыреста метров, с первой по седьмую дорожки, на тумбочках стоят здоровенные лбы из физкультурного колледжа, которые свистят, острят, шутят, и снисходительно свысока смотрят на учащихся других учебных заведений, включая меня.