Мария Бородина - Заземление

Но теперь всё было иначе. Мама уже не сможет избавить её от презрительных взглядов чужаков и горьких усмешек. И от неизгладимого позора – тоже. Даже если покается и вернёт матери Сасси лошадей.

За забором метнулось, раскидывая шифоновые лучи, яркое оранжевое пятно. Тилен фыркнула, узнав взволнованное лицо Анацеа Бессамори. Неужто мать всё-таки дорвалась и до неё, проигнорировав требование Тилен оставить в покое Зейдану и Кантану?!

По мере того, как растрёпанная фигура Анацеа приближалась, уверенность Тилен росла. А когда Анацеа влетела в калитку Лазовски, Тилен уже была уверена, что дословно предугадает то, что она сейчас скажет.

– Здравствуй, Тилен, – Анацеа стремительно приблизилась.

Тилен сонно подняла глаза. Она впервые видела мать Кантаны такой неухоженной и взбудораженной. Глубокие красные ободки оттеняли глаза Анацеа, пронзая белки сетью сосудов.

– Умоляю тебя… – выдохнула Бессамори обречённо.

– Пожалуйста, не нужно унижений, – Тилен нахально перебила Анацеа, но иного выхода не видела. Надоело пережёвывать оскомину фальшивого сочувствия! – Мы с Кантаной обе хороши.

– Так ты знаешь?! – лицо Анацеа озарила смутная надежда.

– Смотря что, – буркнула Тилен.

– Куда отправилась Кантана, – пояснила Анацеа. Бледность разлилась по её щекам. – Прошу тебя, скажи мне…

– Вы о чём, – снова перебила Тилен.

Она уже предчувствовала неладное. Однажды это должно было случиться. Тилен допускала, что настанет момент, когда Кантана не выдержит бесконечных метаний и отчалит из родного дома в первом попавшемся направлении. Но, тем не менее, история, рассказанная Анацеа, не только удивила её, но и привела в недоумение. Тилен слушала и кивала, опасаясь снова возразить не к месту. И когда Анацеа завершила свой рассказ, щёки безнадёжно похолодели от слёз.

– Если с ними была Окто, – предположила Тилен, – они могли поехать на Третий Холм. Или на Первый, если она хочет укрыть их понадёжнее.

– На Первый Холм?! – проговорила Анацеа с недоверием. – Она так глупа, что хочет своей смерти?! Или собирается подставить под огонь мою дочь?!

– Не всё так просто, – Тилен мотнула головой. – Она давно достаёт хартии на проживание за огромные деньги. Законно. В Сердце Земли нет точки, где бы у неё не было связей.

– Это серьёзное обвинение, – заметила Анацеа. – Откуда у тебя такая информация?

– Гай хотел бежать с Девятого Холма. Из-за отношений с матерью. И из-за того, что слишком любил жизнь и цеплялся за любую возможность её сохранить.

– Не боишься ли ты, Тилен, – Анацеа сдвинула брови, – что я выдам эту информацию Совету, и все получат по заслугам?

– Чего мне бояться? – Тилен склонила голову, прислушиваясь к шороху ветвей. – Кантана могла сбежать с Окто только по одной причине: Вы всё узнали. Я знаю это тоже. И я хорошего мнения о Вас. Думаю, не в Ваших принципах вести любимую дочь на казнь, госпожа Бессамори. Мы все связаны тайнами. Поэтому то, что я Вам сообщила, останется между нами.

Несколько секунд Анацеа, насупившись, поглядывала на Тилен, будто не знала, можно ли ей доверять. Потом через силу улыбнулась.

– А ты умная девушка, Тилен, – Анацеа с одобрением кивнула, и у Тилен отлегло от сердца. Лишь Покровители видели, с каким трудом ей удавалось поддерживать видимость этой холодной уверенности. – Моя дочь никогда не ошибалась, выбирая себе подруг.

– Ну что Вы, – Тилен отвела глаза, опасаясь, что Анацеа заметит её волнение. – Это же элементарно! Кстати, могу довезти Вас до перевалочного пункта, который использует Окто. У нас есть все шансы их нагнать. Пока Окто будет решать нюансы с хартиями, они будут находиться там.

– Меня что, повезёт юная девушка? – Анацеа с сомнением сложила руки на груди.

– Гай знал этот путь, – пробормотала Тилен. – Он хотел бежать и прорабатывал план вместе со своим другом. Один раз я ездила с ними. Жаль, что эта информация ему не пригодилась. Я сразу говорила Гаю, что как бы он ни вкалывал, он никогда не накопит денег на хартию. Но разве он меня слушал?!

– Уверена, что любой возница здесь знает, как туда добраться, – возразила Анацеа с недовольством в голосе.

– Так Вы на полном серьёзе думаете, что кто-то на Девятом Холме будет подставлять себя перед членом Совета? – Тилен беспардонно хохотнула. – Знание этой информации может стоить слишком дорого, и все здесь это понимают. Никто никогда не даст Вам ответа, госпожа Бессамори!

– А почему тогда ты себя подставляешь?!

– Мы теперь связаны, госпожа Бессамори, – Тилен пожала плечами. – У нас общие тайны. И одно на двоих желание сохранить их.

Анацеа с тоской посмотрела на хмурящееся небо. Лохматые барашки облаков неслись к горизонту, роняя клочки шерсти. Тилен, конечно же, знала, какие мысли занимают голову прародительницы клана Бессамори. Те же, что не давали покоя ей самой с тех пор, как Кантана, став жертвой самонадеянности, прорвала хрупкую границу между участками пространства. Анацеа терзают мучительные противоречия. Выживет ли она?

Эти проблемы не касаются Тилен Лазовски.

Калитка снова заскрипела, вернув Тилен в реальность. Огромная женская фигура, похожая на изумрудный холм, поросший плющом, неслась им навстречу.

Ещё один член Совета здесь? Неужели с Кантаной всё так серьёзно? Посвящена ли чернокнижница Совета во все подробности случившегося?! Знает ли она о даре Кантаны и о том, кто помогал ей всё это время?! И если да, то что ждёт Тилен Лазовски сегодня вечером?!

На всякий случай, Тилен решила молчать.

– Что тут? – запыхавшаяся Тиарэ подлетела к Анацеа. – Ты так и не нашла Кантану?

– Ты поедешь с нами, Тиарэ, – отрезала Анацеа, даже не взглянув на прибывшую подругу.

– Я?! – Тиарэ задохнулась.

– Пройдите к повозке, – с поразительным спокойствием пригласила женщин Тилен. – Я не задержусь: только тёплую одежду из дома возьму. Мы должны спешить, если хотим застать Кантану на перевалочном пункте.

– Тилен, зачем тебе всё это?! – воскликнула Тиарэ, всплеснув руками.

– Как Вы не поймёте, – Тилен едва не задохнулась от волнения. Сердце отчаянно зашлось. – У госпожи Бессамори нет выбора. Просто признайте это.

– Так это и есть Первый Холм?! – выдохнул Нери, озираясь.

Прошло три минуты с тех пор, как они пересекли границу города и влились в течение безлюдной окраины. Стоило Венене с важным видом потрясти перед пограничниками потрёпанной бумажкой, как гвардия расступилась и без лишних вопросов открыла путь в город. И даже когда Нери шагнул за пограничную черту, ощущение нереальности не отступило: слишком уж легко покорились неприступные рубежи Первого Холма. По каким бы дорогам он ни шёл до этого и как бы ни старался, постоянно наталкивался на препоны. Словно кто-то возводил препятствия намеренно. Нери причислял себя к людям, которым не везёт по жизни. Знал ли он, что счастливая звезда Венены поборет чёрное клеймо жалкого неудачника?