Борис Нефёдов - В лето 6746 года от сотворения мира

— Как скажешь, Ярославич.

— А почему ты решил своих всадников саблями вооружить, а не мечами?

— Сабля предпочтительнее, если речь пойдет о противнике в слабых доспехах и собственных недостаточно обученных воинах.

— А что, твой противник будет в слабых доспехах?

— Большинство из тех, что придет на Русь следующей зимой хороших железных доспехов иметь не будет. К сожалению, я как-то уже говорил об этом, в славянских княжествах они смогут собрать их хороший урожай.

Князь покосился на меня, но ничего не сказал.

Порадовала князя и манера пользования моими всадниками копьем. Дело в том, что еще совсем недавно (в том же XII веке) русские всадники бились копьем иначе. Они не зажимали его древко подмышкой (как это делали европейские рыцари), а держали его в руке над головой и наносили удар сверху — вниз после предварительного замаха (как это нарисовано на картине В. М. Васнецова «Бой скифов со славянами»). Поскольку во времена скифов не было стремян, то это позволяло «отдачу» от удара направлять вверх, но всадник оставался в седле. Правда, такое копье было (вынужденно) слишком коротким. Но теперь стремена у всадников есть. Они, как и форма седла, позволяют выдержать отдачу копья в горизонтальной плоскости. А похвалил потому, что новая техника еще только входила в военный обиход славянских княжеств, но еще не была общепринята. В эти времена новое особенно сложно пробивало себе дорогу, лучшим считалось все, что делали деды и прадеды и то, как они это делали.

Похвалил он и удлиненные листовидные наконечники моих копий. Дело в том, что широкий и плоский наконечник, сделанным из хорошей стали, приобретает не только колющие, но и режущие, и даже рубящие свойства. Кроме того, он больше не обламывается в ране, а выворачивается из нее. Эта особенность потребовала снабдить копье прочным древком, а это, в свою очередь, улучшило управление наконечником.

В сегодняшнюю программу боевого обучения моих всадников входила отработка ударов копьем на полном скаку по неподвижной мишени, поединки между двумя воинами на имитации сабель, а также отражение удара копья и уклонение от него. Никто не филонил, все выкладывались по полной.

Чуть в стороне группа всадников тренировалась в рубке лозы, а дальше — небольшое стрельбище, где проходила тренировка в стрельбе из луков.

— А что это они там, никак «парфянский выстрел» отрабатывают?

— Не смейся, княже, до этого еще далеко. Стрельба из седла с поворотом назад по преследующему противнику нам пока только снится. Просто, стрелять с лошади учатся. В том числе назад.

— А вон там, что плотники делают?

— Сейчас, княже, мои всадники учатся наносить удары копьем, но по неподвижным целям, а там — цели будут двигаться, да еще с разной скоростью.

— Занятно. А почему твои всадники после удара копьем бросают его?

— В бою всадник двигается на цель с большой скоростью. Если речь идет о встречной атаке, то ее надо увеличить вдвое. В результате, удар наносится копьем с огромной силой. На такой скорости у всадника нет возможности выдернуть свое оружие. Иначе копье, вонзившееся во врага (землю, дерево, без разницы) становится очень опасным для самого всадника. Это рычаг, который остается на месте в то время, как всадник продолжает движение. Здесь легко вывернуть или сломать руку, а можно и шею. По идее, для безопасности, копье должно ломаться в момент удара. Думаю, что со временем мы к этому и придем. А пока…Кроме того, Ярославич, нужно учитывать, что в реальном бою копье все равно было бы бесполезно в дальнейшей свалке.

— А это что у тебя за тупые колья вбиты, да не прямо, а в наклон?

— Понимаешь, Ярославич. Когда на пеших ратников надвигается вал скачущих на них всадников, земля дрожит от топота копыт, копья грозно сверкают, кони хрипят и рвут поводья, громовой боевой клич рвет уши. Тут кто в штаны не наложил — уже хорошо, потому как, ни одно пешее войско сдержать такой вал, а, значит, и устоять против него просто не сможет. Одно спасение — у пеших ратников должна быть защита. При все моем уважении к стрельцам, такой защитой не может быть меткая стрельба, которая нанесет коннице жестокий урон, но не остановит ее. Такой зашитой (в поле) может быть только стена копий перед дисциплинированным и сплоченным строем пеших воинов. Ополчение тут не годится. И здесь важно понимать, что конь — это живое существо, которому тоже дорога жизнь. На копья лошади просто не пойдут, даже если они возбуждены боем. Там вон видишь, между этими кольями проходы есть. Тут я учу (уже не всадников, а коней) не бояться такой преграды. Полностью разучиться бояться они не смогут, но и шарахаться, внося сумятицу и сбрасывая седоков, не будут.

— А если на конницу послать конницу?

— Хорошая мысль, только где эту конницу взять? Кроме того, я не знаю, каким образом это происходит, но еще до столкновения конных масс люди (а, похоже, и кони) каким-то образом уже чувствуют, кто из противников проиграет, а кто победит. Поэтому конная сшибка на войне вещь редкая. В большинстве случаев одна из сторон, не выдерживая, еще до столкновения разворачивается или уходит в сторону. Если же сшибка произошла, но всадники сильно не увязли, то и такой бой не будет долгим. Одна из сторон «показывает плечи» и начинается самое страшное — преследование и рубка убегающих.

— Ладно, пойдем, посмотрим каков за лошадьми твоими уход.

Двинулись по направлению к коновязи. Я князя понимал, уход за лошадьми крайне важен. Недаром он сам с утра первым делом на конюшню бежит. Дурных примеров в этой части в истории много наберется. Достаточно вспомнить, как в 1859 году французы во время итальянской компании выдвинули к театру военных действий 10000 кавалеристов. Это было в мае, а уже в конце июня лошадей осталось только 300, в основном из-за недостатка корма и плохого, небрежного ухода. Правда, это когда еще будет.

Но, полагаю, что в интересе князя к состоянию моих лошадей не все было так просто. Думаю, что здесь дело было вот в чем. С наступлением тепла главной проблемой стали, вы не поверите, кровососущие насекомые, имеющие общее название «гнус». Болота же вокруг. Под этим общим названием объединяются и мельчащие насекомые — мокрецы и мошки, и более крупные — комары, и самые крупные кровососы — слепни и оводы. Последние особенно омерзительны. Они, в отличие от тех же слепней, не пьют кровь, а откладывают яйца под кожу теплокровных животных, из которых выходят личинки, питающиеся кровью и тканями живого млекопитающего.

Я, конечно, знал о таком геморрое, но его масштабы в период средневековья вообще и в Новгороде, в частности, честно скажу, даже представить себе не мог. Места вокруг влажные, болотистые и этого добра повылазило так много, что просто диву даешься. Выйти на улицу было подобно самой садисткой пытке. Идешь, а вокруг тебя целое облако этих тварей гудит в предвкушении «чего бы покушать». Готов новгородцам в ножки поклониться уже за то, что «мой» лагерь они поставили на сухом, возвышенном и хорошо продуваемом участке. Не это, так, наверное, все мое воинство с мая по конец июня по казармам и просидело бы.