Борис Нефёдов - В лето 6746 года от сотворения мира

Я снова сделал паузу, и снова все промолчали.

— Могут ли наши княжества выставить против монголов для открытого боя достаточно воинов? Ополчение тут не в счет. Битва на Калке каких-то тринадцать лет назад нанесла сильнейший удар нашей обороноспособности. Она унесла жизни трех из каждых четырех профессиональных воинов Руси. А после гибели там же 9 князей — наиболее опытных и способных наших полководцев, на Руси почти не осталось людей, способных управлять большими армиями. Постоянные разборки князей между собой только ухудшают сложившееся положение. Напомнить вам Липицкую битву, в ходе которой, было вырезано столько нашего народа, что никаким врагам земли нашей и не снилось? Что морщитесь? Не нравится, но ведь это правда.

Посадник попытался что-то вставить, но я сделал вид, что не заметил его попытку:

— На восточные славянские княжества монголы двинутся с не меньшими, а с большими силами. Да все на конях. Не меньше 50–60 тысяч профессиональных бойцов. Повторюсь, у каждого — тугой сложный лук новой конструкции, да не менее 60-100 стрел, пробивающих латы за сотню саженей. У них есть не только легкая, но и тяжелая кавалерия, доспехи которой из слоеных пластин бычьей кожи, по прочности не уступают железу, хотя значительно легче, что позволяет их владельцам быть более подвижными в бою. Впрочем, сейчас они и железными доспехами обзавелись, причем научились закрывать ими не только всадников, на и лошадей. Ты как, Александр Ярославич предполагаешь их побить в чистом поле своей дружиной в 3–4 сотни человек? Можно, конечно, попробовать собрать все наши силы воедино, ополчение в помощь, но и тогда их будет разве что треть, а если всех собрать, то в лучшем случае половину от монгольской рати. Наберется и несколько тысяч дружинников. Для мощного удара по монголам может и хватит, но для победы нет. Вон на Калке сколько славных воинов удалось собрать, а победа осталась за монголами, которых было втрое меньше, чем сейчас готовится к нападению на нас. Кроме того, основу нашего войско составит все то же ополчение. О его боевых качествах мы уже говорили. Отваги им не занимать, но что требовать от людей, которые не являются воинами? Но главное даже не в этом. Само такое объединение очень сомнительно. До нашествия такую рать не соберешь, после нашествия — монголы не дадут ее собрать.

— Почему до нашествия не соберешь?

— Потому что угроза монгольская до их нападения правильно оценена быть не может. К другим степнякам мы привыкли. Не сразу дойдет до умов наших, что не было у нас еще столь многочисленного и опасного врага. До последнего отсидеться в стороне попытаются. Не потому, что трусы, другое тут. Конечно, скажем рязанскому князю помогут «свои» владельцы более мелких соседних уделов, владимирскому — свои, но крупных сил для отпора по сказанной уже причине, им не собрать. А когда очухаются вожди наши, времени на общие сборы уже не будет, монголы этого не дадут.

Меня перебил «квадратный»:

— А ты не каркай. У князей наших головы поумнее твоей будут. Разберутся и без твоих подсказок.

— Я со своими советами и не лезу. Я только ответил на вопрос княжеский. Надеюсь, князю задавать вопросы здесь разрешено, а если так, то отвечать на них я обязан. Или не так?

— Ты на рожон-то не лезь. Без тебя тошно. Еще ты тут со свои гонором. А то кликну сейчас…

— Успокойся, Векша, здесь, как я понимаю, врагов нет. Новости не самые лучшие, ну так вестник-то тут при чем. Значит, говоришь, в поле с ними воевать бессмысленно? Значит, лапки вверх? Без всякого сопротивления?

— Я такого не говорил. Русские княжества должны и будут сопротивляться, и я уверен, весьма упорно. И я здесь для того, чтобы предупредить их, чтобы было у них время подготовиться у этому. Я сказал только, что в чистом поле с монголами сражаться бесполезно, что это приведет к легкому уничтожению наших лучших сил и обескровит сопротивление наших городов, а в обороне соотношение потерь с наступающими — один к трем. И пытаться договориться князьям еще есть время. Считаю, однако, что всегда следует рассматривать худший вариант, как возможный.

— С какой стороны пойдут?

— Они начнут с юго-востока, с Рязанского княжества.

— Когда они собираются пойти в набег?

— Решение ими уже принято. Нападения нужно ждать в начале следующей зимы, думаю, в середине декабря.

Но, смотрю, а посадник-то наш после этих слов как-то облегченно расслабился:

— Знаешь, Игнач, если бы не было предыдущего разговора, а ты вот с этого бы начал, то никакой беседы, между нами, просто бы не состоялось. Курам на смех. Ты у нас, Игнач, человек новый, и многого не знаешь. Запомни, кочевники не ходят в набег зимой. Их время — конец лета — начало осени, когда еще есть подножный корм для лошадей, да и хлеб не везде убран. Просто зимой им лошадей кормить нечем. Это русские ходят в походы как раз зимой. Удобнее передвигаться в лесах, и замерзшие реки для них вместо дорог. Продовольствие (и сено), опять же заранее заготовленные, они везут с собой в обозе. Не хватит — можно подвезти еще из запасов. А кочевник — он налегке. Обоз только для полона да награбленного.

— Скажу еще одно, во что ты тоже, не поверишь. Эти кочевники пойдут лесами, т. е. именно в тех местах, которые другие кочевники избегают и где от набегов обычно прячется население. Почему лесами? Да потому что основа обороны в лесах — реки да болота — замерзнут и станут легко преодолимы. Листвы нет, видно далеко, следы на снегу. Все в их пользу. Необычные это кочевники. Действительно, им будет трудно прокормить такое количество лошадей. Но они это тоже знают и часть их войска (даже знаю, что воеводой у них назначен монгол по имени Мунке) пойдет через половецкие степи, отбирая у половцев зимовники с запасами сена. Кроме того, они тоже считают, что зимой их ждать не будут. Пойдут изгоном, убивая захваченных врасплох людей и получая по пути так необходимое им зерно и сено для лошадей. Когда мы между собой войной идем, то простых жителей без нужды не трогаем, я бы даже сказал, бережем (а иначе зачем все, кто будет землю пахать, горшки делать, серебро в казну отдавать?). Здесь война другая. Монголам не нужно думать, как выживет население, они его частью просто уничтожат, а остальные — пусть выживают как смогут. Да и зерно в городах не все сгорит. Как не запрещай и не объясняй, все равно запрячут его купцы в глубоких ямах (в надежде, что обойдется), только монголы эти ямы найдут, обязательно найдут. Через своих людей, через предателей, через пытки, а найдут. Им все равно деваться некуда.

Снова переглянулись мои собеседники, молча стали качать головами.

— Но основная их надежда на их лошадок. Необычные лошадки. Они не крупные, и достоинство их в другом. Они сами себе из-под снега корм добывают, где траву засохшую, а где и просто опавшую с деревьев прошлогоднюю листву. Все едят. Конечно, на таком корме, хотя они к нему и привычные, долго никакая скотина не продержится, но наши кони и такого не могут.