Иван Оченков - Домъ, милый домъ

Одним из немногих людей сохранивших способность ясно мыслить, был, как ни странно, сам шеф жандармов — генерал Дрентельн. Чтобы пресечь панику Александр Романович щедрой рукой наделял своих подчиненных поручениями и в скором времени разогнал заниматься делом всех кого смог, после чего вызвал к себе Вельбицкого.

— Что можете доложить? — буркнул он вошедшему штабс-капитану. — Мне скоро ехать на доклад к Его Величеству, а потому попрошу изъясняться предельно ясно и четко.

— Покушавшийся на Его Императорское высочество злодей схвачен и находится теперь в Петропавловской крепости. При аресте назвал себя мещанином Иваном Непомнящим, что, как легко догадаться, является вымыслом. При нем обнаружен револьвер немецкой марки «Маузер-Зиг-Заг», довольно редкой модели. В барабане отсутствуют две пули, следовательно, можно сделать вывод, что причастность этого субъекта к покушению доказана.

— У вас были сомнения?

— Не то чтобы сомнения, — помялся офицер.

— Ну, говорите!

— Этот молодой человек, очевидно — студент. Имя его мы рано или поздно выясним, но сейчас интересно другое.

— И что же?

— От предполагаемого места выстрела, до коляски великого князя, довольно изрядное расстояние. Почти тридцать пять сажен. Много ли вы, Ваше Превосходительство, знаете офицеров способных положить две пули кряду в яблочко с такого расстояния? Вот и я немного, а чтобы студент…

— Думаете, что у злоумышленника был сообщник?

— Уверен.

— А что он сам говорит?

— Да он больше молчит. Ему при задержании сильно досталось, пришлось даже доктора вызвать, чтобы раньше времени Богу душу не отдал, подлец.

— Что собираетесь делать?

— Для начала допрошу филёров и других свидетелей, может, вспомнят какие-нибудь подробности. Затем займусь выяснением личности террориста.

— Каким образом?

— Прикажу сфотографировать и раздам снимки надежным агентам, в первую голову тем, кто имеет опыт работы со студентами. Наверняка, найдется кто-то встречавшийся с убийцей прежде.

— Прекрасно, действуйте.

— К сожалению, с этим придется повременить. Уж больно хорошо его разукрасили при задержании. Надо подождать, пока синяки сойдут.

— Н-да, перестарались, сукины дети! Кстати, а что там с другими свидетелями?

— Как вам, вероятно, известно, даму, находившуюся в коляске с Его Высочеством, увезли в совершенно расстроенных чувствах. Можно даже сказать в истерике. Поэтому опросить её сразу не удалось, а теперь это, сами понимаете, не самое простое дело.

— Хм. Даму! — саркастически усмехнулся генерал. — Ну, ничего. Я полагаю, государь против такого допроса не будет, а посему готовьтесь. Никуда графиня Богарнэ от нас не денется. Только не забудьте о сугубой деликатности.

— Разумеется, Ваше Превосходительство!

— Прекрасно! И попрошу вас не затягивать со следственными действиями. Обо всем важном немедля докладывать мне, а более никому! Слышите?

— Так точно!

— Ступайте.

Домой Геся вернулась в приподнятом настроении. Легкий завтрак у Шульца с нежнейшими булочками и сладким кофе, полученное от Дмитрия предложение, всё это было так хорошо, что даже и представить себе было невозможно. Приветливо улыбаясь всем от соседей до дворника, она быстро добралась до квартиры и с удовольствием нажала кнопку звонка. У неё, разумеется, был ключ, но девушка не смогла отказать себе в удовольствии воспользоваться подарком Будищева.

— Наконец-то вы пришли, — обеспокоенным голосом заявила открывшая дверь кухарка. — Я уж бог знает, что думать начала.

— Что случилось? — насторожилась модистка.

— Ипполит Сергеевич пожаловали с самого утра. Сердитый страсть, а чего злобятся, не говорят-с!

— Один?

— Нет, с курсисткой, — презрительно скривилась женщина, неодобрительно относившаяся к Искре, из-за её строгости и небрежной одежды.

— Здравствуйте, — лучезарно улыбнувшись, поприветствовала она своих гостей. — Давно вы меня не навещали.

— Вы тоже, теперь не часто бываете дома, — фыркнул в ответ Крашенинников.

— Здравствуй, Гедвига, — ровно ответила ей Искра, не обращая внимания грубость своего спутника. — Нам с тобой нужно очень серьезно поговорить.

— Я слушаю вас.

— Позвольте осведомиться, сударыня, где вы ночевали? — еле сдерживая ярость начал адвокат.

— А вам какое дело? Кажется, вы мне не муж!

— Ах вот вы как теперь заговорили…

— Уж не ревнуете ли вы? А прежде, помниться, называли это — мещанством.

— Так значит, я не ошибся и Будищев — ваш любовник?!

— Ошиблись, причем, как всегда. Он — мой жених.

— Что?!

— Что слышали! Дмитрий сделал мне предложение, и я с радостью приняла его.

— Много чести для такой дряни, как вы — мадемуазель Берг, или как вас там…

— Ипполит, возьмите себя в руки, — тихо, но вместе с тем твердо прервала своего товарища Искра, затем обернулась к модистке. — Разумеется, вы Гедвига — свободная женщина и не должны давать нам отчет в своих сердечных делах. Но также, вы — член нашей организации и у вас есть известные обязательство перед нами. И потому, мы крайне обеспокоены…

— Моим выбором?

— Да. Можно сказать и так. Стань вашим избранником любой другой человек, я бы первая стала на вашу сторону, но этот Будищев… Я считаю, Ипполит совершенно прав на его счет, он может быть опасен для нас!

— И чем же? Уж не думаете ли вы, что он может быть связан с жандармами?

— Кто знает, Гедвига, кто знает. Такой человек способен на многое, в том числе и на любую низость!

— И поэтому вы организовали слежку, к которой не постеснялись привлечь даже Аркашу?!

— Простите, я вас не понимаю!

— Не делайте недоуменное лицо, — зло рассмеялась ей в лицо Геся. — Вот уже неделю за нами по пятам, неумело прячась при этом, ходят люди, которых я искренне считала своими товарищами.

— Ты что-нибудь знаешь об этом? — обеспокоенно спросила Икра, обернувшись к Крашенинникову.

— Нет, — покачал тот головой, — но это многое бы объяснило.

— Что ты имеешь в виду?

— В последнее время Григорий и его друзья очень странно себя вели. Я даже хотел поговорить с ним, но не успел.

— Святая невинность! — не удержалась от восклицания модистка.

— Можешь думать, что хочешь, — отмахнулся Ипполит.

— А тут и думать нечего…

— Помолчи! — бесцеремонно прервал её адвокат, — Мы говорим не о них, а о тебе. Ты помнишь, в какой дыре я тебя нашел? И чем ты отплатила мне? Чем ты лучше любой продажной девки из грошового борделя?

— Замочите! — задохнулась от возмущения девушка. — Вы не смеете говорить мне такие вещи. Да я работала день и ночь в этом мерзком городишке, обшивая чванливых купчих и их перезрелых дочек, но никто не смеет упрекнуть меня, в том, что я делала что-то постыдное. По крайней мере до встречи с вами. И если я и была любовницей, то только вашей, но теперь это, слава богу, в прошлом. А теперь убирайтесь отсюда, я не хочу вас более видеть!