Иван Оченков - Стрелок-2

– Приятного аппетита, – хмыкнул гальванёр и, поняв, что аудиенция окончена, двинулся к выходу и уже в дверях обернулся и сказал своим работодателям: – Вы все же патронов раздобудьте заранее, чтобы пулеметы проверить по-настоящему. А то мало ли…

Покинув кабинет хозяина, Будищев, насвистывая, двинулся к своей мастерской, ускоряя шаг. Есть хотелось неимоверно, и он надеялся, что посланный им в лавку за съестным Сёмка уже вернулся. Парня, правда, на месте не оказалось, но вместо него на лавочке у стены сидела Стеша с судками. По-видимому, она приносила обед отцу и заодно решила подкормить постояльца. Надо сказать, что старик не одобрял подобную щедрость, потому девушка делала это тайком.

– Ну, где ты ходишь? – строго спросила она, увидев Дмитрия. – Остынет же всё!

– Что бы без тебя делал, – усмехнулся гальванёр.

– Должно, с голоду бы помер, – отвечала та, расстилая холстину и выкладывая на неё немудрящую снедь.

– Точно! – согласился парень и втянул ноздрями воздух, почуяв запах. – Эх, Степанида, всыплет тебе папаша за перевод продуктов.

– Ешь давай, – парировала девчонка и беззаботно улыбнулась. – Ничто! Поворчит немного и успокоится.

Будищев не заставил себя просить дважды и, схватив вареную картофелину, макнул её в соль и тут же целиком отправил в рот.

– Вкусно! – Похвалил он, прожевав. – Прямо как в ресторане.

– Скажешь тоже, – зарделась Стеша.

То, что у Будищева язык без костей, она прекрасно знала, но всё же его похвала была приятна. В отличие от строгого отца, немного оттаивающего к постояльцу только при получении платы, а также, когда тот покупал водку, девушка относилась к нему с симпатией. Благо, что тот, бывая в центре города, никогда не забывал покупать ей гостинцы. То леденца на палочке принесет, то полный куль пряников или ещё каких сладостей. Та ценила это отношение и старалась отплатить добром. Стирала ему бельё, подкладывала в миску лучший кусок, если Степаныч не видел. В общем, можно сказать, что они были друзьями.

– Мить, – протянула Стеша, когда Дмитрий утолил первый голод.

– Аюшки?

– А ко мне Аксинья подходила, всё про тебя расспрашивала.

– Да ты что?

– Ага. Откуда ты такой фасонистый взялся и вообще.

– Ишь как, а ты чего?

– А я ей сказала, что тебе такие, как она, не нравятся!

– Ого! А почему?

– Ну, а на что она тебе такая сдалась? Нет, девка-то, конечно, красивая, только простая совсем и необразованная. Даже читать не умеет.

– А ты умеешь?

– Умею!

– Молодец!

– Молодцы в конюшне стоят, а я – умничка!

– Умничка, так умничка, – не стал спорить Дмитрий. – Только для некоторых дел грамотность не обязательна, а можно даже сказать, что и не нужна!

– Это для каких?

– А вот про это тебе знать ещё рановато, – хмыкнул парень и отхлебнул из крынки квас.

– Мить!

– Что ещё?

– Она у нас в слободке уже со всеми парнями перецеловалась!

– Что, прямо со всеми?

– Ну, может и не со всеми, – урезала осетра добровольная осведомительница, – но со многими!

– Это хорошо.

– Чего же хорошего?

– Значит, целоваться умеет!

– Тьфу на тебя!

Дмитрий тем временем отложил в сторону оставшуюся снедь и принялся вытирать руки о холстину.

– Ты чего не доел? – удивилась девушка.

– Так надо же и Сёмке оставить, – пояснил гальванёр.

– А где он?

– Да я его, обормота, за калачами в лавку отправил, но что-то он потерялся. Чует моё сердце, если бы не ты, я бы точно голодным остался.

– Стеша, ты скоро? – раздался снаружи голос подружек, видимо, тоже приносившим обед для своих отцов или братьев.

– Я сейчас, – отозвалась та и снова вопросительно посмотрела на Будищева. – Мить!

– Ну что ещё?

– Мить, а скажи батюшке, чтобы он меня с подружками вечерами гулять отпускал!

– А не рановато?

– Чего это вдруг – рановато! Все мои одногодки уже гуляют, одна я, как дура дома сижу!

– Ну, так-то да, – хмыкнул Дмитрий и, окинув взглядом вполне оформившиеся формы девушки, невольно сглотнул. – Только, боюсь, если я попрошу, тебя Степаныч вообще под замок посадит! Не больно-то он меня жалует.

– Неправда твоя, – не согласилась Стеша и принялась собирать узелок. – Он тебя очень уважает и завсегда слушает, а то, что ворчит иногда, так это он на всех ворчит.

– Ну, ты скоро? – снова позвали её заждавшиеся подружки.

– Иду, – крикнула в ответ девушка и с надеждой посмотрела на молодого человека.

– Ладно, поговорю, – пообещал тот и с улыбкой посмотрел ей вслед.

––––––––––––––-

#Белый генерал – прозвище М.Д. Скобелева, всегда идущего в бой в белом мундире и на белом коне.

Сёмка очень торопился, а потому бежал, не разбирая дороги, сжимая в руке свёрток с парой калачей, за которыми его послал Будищев. Обычно он всё делал быстро, но сегодня замешкался. Сначала поболтал немного с ребятами – такими же учениками, как и он сам. Надо же было им рассказать, что он у гальванёра не прячется и не баклуши бьет, как они думали, а познает крайне сложную и при этом очень важную премудрость. Затем оказалось, что в лавке собралась много народа, а прошмыгнуть мимо всех не удалось, и пришлось дожидаться, пока подойдет его очередь. И теперь он летел как на крыльях, чувствуя за собой вину, тем более, что Дмитрий был человеком не жадным и второй калач предназначался для него – Сёмки.

Увы, сегодня торопливость сыграла с мальчишкой злую шутку, потому что, забежав в цех, он с разбега налетел на какого-то человека, и они вместе покатились по грязному полу. Правда, Семён тут же вскочил и попытался помочь на чём свет стоит ругавшему его пострадавшему, но увидев, кто это, застыл, как громом пораженный.

– Убил! Как есть убил, проклятущий! – Причитал Егор Никодимыч, с трудом поднимаясь.

Затем мастер увидел, кто стал причиной его падения, и глаза его начали наливаться кровью.

– Простите, я нечаянно, – пытался оправдаться ученик, но тот не стал его и слушать.

Совсем разъярившийся Перфильев схватил паренька за ухо и принялся хлестать его изо всех сил по щекам. Сёмка, не смея сопротивляться, лишь молча моргал от ударов, но это покорность лишь ещё больше распаляла Никодимыча. Ко всему прочему, цех по обеденному времени был пустой, и заступиться за мальчишку оказалось некому, не говоря уж о том, что вряд ли кто осмелился бы перечить мастеру. Наконец, гнев его поутих, и он, отпустив свою жертву, залепил ему на прощание со всего размаху оплеуху и, не оглядываясь, пошел прочь.

К несчастью, избитый мальчишка уже плохо стоял на ногах и от последнего удара отлетел в сторону и, приложившись головой об угол станка, затих. Однако этого уже никто не видел.

Нашли его только когда заканчивался перерыв и отдохнувшие рабочие стали собираться в цеху. Сначала подумали, что он заснул, но когда увидели запёкшуюся кровь, поднялся шум.