Джон Ширли - BioShock: Восторг

Билл был ошеломлен:

– Забрать бизнес Фонтейна? Но не идет ли это вразрез с самим духом Восторга?

Райан нахмурился:

– Иногда мы должны сражаться, чтобы защитить этот дух, Билл! Посмотри, что здесь случилось, прямо здесь, на площади Аполлона! Трое констеблей застрелены! Мы проследим за тем, чтобы все враги Восторга были пойманы и покараны!

Билл почувствовал себя дезориентированным, у него даже закружилась голова. Райан говорил как Муссолини, а не как тот, кто выступает за неограниченные человеческие свободы.

– Вы планируете забрать плазмидный бизнес Фонтейна силой? Это точно не свободный рынок в лучших его проявлениях, мистер Райан.

– Да. Это так. Но Фонтейн угрожает Восторгу разрушением! Билл, если мы не будем действовать, вся колония развалится. Он хочет создать хаос! Потому что демагоги его сорта наживаются на слабости масс, хаос для них – это возможность. Хаос – это почва, на которую люди подобные Фонтейну бросают семена власти! Последователи Лэмб тоже на этом процветают!

– Я согласен, – кивнул Кинкайд. – Достаточно у нас уже этого хаоса. Иногда надо обозначать границы. Пора стать жестче. Перейти в наступление.

Билл подумал, что, возможно, Фрэнк Фонтейн только и ждет от Райана этого наступления. Не играли ли они все на руку Фрэнку Фонтейну?

« Эй, ребята , – заговорил счастливый голос из динамиков внутреннего радио Восторга. Фрэнк Фонтейн слушал это сообщения отстраненно, пока шел по коридору «Фонтейн Футуристикс» к отделениям «Воспитания» и «Извлечения». – А вы знали, что девять из десяти женщин предпочитают атлетически сложенных мужчин? Зачем оставаться в стороне, когда новая линейка плазмидных тоников «Спортбуст» может сделать вас силачом, которым вы всегда хотели быть? Приходите к нам на «Медицинскую площадь» и получите бесплатный двухчасовой образец. Вы оцените разницу, она тоже… »

Фонтейн все пытался прогнать это странное давящее чувство тревоги, которое появилось, когда он подошел к особо охраняемой зоне. Нет причин бояться западни. С ним отличные телохранители, в такое время их нужно минимум двое: Реджи и Наз, смуглый, ухмыляющийся сплайсер, который, с этими длинными волосами и кучерявой каштановой бородкой, выглядел как безумный Иисус в замызганном рыбачьем комбинезоне. Его руки нервно сжимали крюк для разделки рыбы, который он так любил носить с собой. Наз был доказательством того, что сплайсеров можно воспитать и управлять ими. Вроде как. Наз увлекался «Спортбустом», принимал даже слишком много, но это позволяло ему всегда быть начеку.

Фонтейн знал, что он должен чувствовать себя в безопасности. Но, приближаясь к «Приюту Маленьких Сестричек», все больше и больше ощущал себя в ловушке. И общественное сообщение, зазвучавшее в этот момент, не помогло. Успокаивающий женский голос произнес: « Приют Маленьких Сестричек». В тяжелые времена дайте вашей малышке жизнь, которую она заслуживает. Бесплатное питание и образование! В конце концов, дети – будущее Восторга ».

Приют. Создавая приют, он выплеснул все свое чувство иронии и, наверное, подкормил свою досаду и горечь.

Фрэнк Фонтейн жестом приказал Реджи и Назу ждать снаружи, в коридоре, сам же прошел через двойные двери. Боты охраны поднялись в воздух при его появлении. Они просканировали Фонтейна и полетели прочь, жужжа что-то самим себе.

Спустя несколько шагов его заметила автоматическая турель, выглядевшая как стул с пушкой, она качнулась, словно была готова действовать, но опознала его маячок и отключилась.

Фонтейн прошел дальше по коридору к маленьким, похожим на ясли камерам, где девочки ожидали имплантации и извлечения. Он заглянул в одну такую через окошко в двери и увидел двух малышек, игравших с деревянным поездом на полу розовой комнаты. «Маленькие Сестрички» были удивительным образом похожи одна на другую, одинаковые передники, одинаковые тельца и лица – побочный эффект слизня. Эти морские твари жили в их животах как ленточные черви…

«Они больше не люди», – сказал он сам себе.

В конце концов, порань одну из них – кровотечение тут же остановится. Отрежь их маленькие пальчики, и они отрастут вновь, точно у ящериц. АДАМ восстанавливал их. Они не были людьми – они были сверхлюдьми, почти. И, похоже, не были подвержены взрослению. Они были в каком-то странном состоянии возрастного стазиса.

К нему подошла Бриджит Тененбаум. Она опять выглядела как призрак, которого могло развеять легким дуновением от вентилятора. Возможно, ему стоило возобновить их сексуальные отношения. Но в последнее время именно у нее находились постоянные отговорки. И его это устраивало.

Она посмотрела через окно на маленьких девочек.

– Они выглядят… нормально, – заметил Фрэнк. – Я все время волнуюсь, что к нам нагрянут какие-нибудь проверяющие и подумают: «Бедные маленькие дворняжки». Но они не кажутся несчастными.

Тененбаум лишь хмыкнула. Стоя перед окошком, она достала из одного кармана лабораторного халата сигарету, а из другого мундштук, соединила их и сунула в рот. Фонтейн дал ей прикурить от платиновой зажигалки. Она выдохнула дым в воздух… но продолжила молчать. Из-за пустоты в ее глазах и впалых щек Фонтейну казалось, что она сама уже почти «маленькая сестричка».

Он снова заговорил по большему счету для того, чтобы заполнить тишину:

– Но теперь, когда людям так непросто в Восторге, они сами приводят к нам детей.

– Эти дети не… несчастны , в обычном понимании, – со словами Тененбаум в воздухе вновь заплясал сигаретный дым. – Не так, как обычный несчастный ребенок. Они почти не помнят свои семьи. Их разум, их разум странный. АДАМ, соединение с морским слизнем делает их странными. Я нахожу, что быть рядом с ними… – она прокашлялась, в ее глазах появился влажный блеск, – …весьма некомфортно. Даже когда… когда эти твари имплантированы в их животы, они остаются детьми. Она играют и поют. Иногда они смотрят на меня, – она сглотнула. – …И улыбаются.

Фонтейн посмотрел на нее. Она что, сломалась?

– Тебе хорошо платят, Бриджит. Времена в Восторге тяжелые. Если ты хочешь продолжать получать финансирование для исследований, просто прими, что все это необходимо делать ради чека.

Бриджит словно не слушала его. Или же ее не волновали его слова. Она просто продолжала курить. Вдохнула дым, смотря через окно на двух маленьких девочек, а выдохнула его, лишь когда заговорила:

– Они не ведут себя словно несчастные. Маленькие Сестрички. Но, в душе, они… Немцы скажут «schmerzensschrei», они «чувствуют боль».

– В душе? Нет такой вещи, как душа, – фыркнул он.

– Есть истории о людях, которые видят призраков в Восторге…