Михаил Бобров - Ход кротом

Помолчав, Юмашев с треском захлопнул собственный блокнот и поднял обе руки:

— Вообще, из прочитанных мною материалов следует, что лучше строить подлодки и миноносцы. А берега оборонять железнодорожной артиллерией. Что рабочая лошадка будущей войны — тральщики, подлодки, эскортники и москитный флот. На худой конец, что-то можно просто купить у тех же немцев… Лев Михайлович, не молчите! Рассудите нас!

Лев Михайлович Галлер почесал выгоревшие добела усы:

— Из материалов товарища Корабельщика лично мне ясно, что нам повезло. Повезло не столько в том, что Корабельщик сюда добрался сквозь невообразимые дали космического океана. Нам повезло в том, что история нашей страны сходна со историей Корабельщика. И потому я предлагаю спор наш прекратить вовсе. Так ведь можно доспориться до мнения некоторых наших сухопутных оппонентов…

Упоминание сухопутчиков развеселило собравшихся. Беренс улыбнулся. Юмашев просто расхохотался:

— Да уж! Их послушать: зачем сухопутной державе океанский флот? Если хочешь уничтожить противника, подари ему крейсер! А лучше сразу полный крейсерский флот! И тогда уж государство точно не протянет, якобы, лет через десять разорится.

Беренс покачал головой:

— Мне тоже часто приходится слышать, что-де у России заморских территорий нет и не будет. Якобы, мелким державам наш флаг показывать незачем, а крупные державы от одного показа наш флаг уважать не станут, пока мы их чувствительно не побьем. Но Англию кто только не бил на морях, а выигрывал, в итоге, все равно Лондон. Посему я весьма и весьма внимателен к словам Горацио лорда Нельсона: «Тысяча кораблей и миллион кораблей — еще не флот»!

— Что же тогда флот? — впервые заговорил Корабельщик, и Юмашев объяснил:

— Флот прежде всего славные традиции.

— Знаю я их традиции, три раза с Черчиллем говорил, — Корабельщик покривил губы. — Ром, плеть и содомия, вот вся их парусно-пиратская гордость. Копенгаген ракетами кто сжег? Но мы прервали Льва Михайловича. Скажите, почему вы предложили прекратить спор?

Галлер посмотрел на Корабельщика. Что-то вертелось в памяти. Что-то, связанное с цветом. Галлер вздохнул, отогнал дурные мысли. Сон ему после бумаг Наркомата Информатики приснился гадостный: суд и взятая на себя вина каких-то мальчишек во флотской форме… Кажется, одного мальчишку Галлер узнал: Колька Кузнецов, бывший рассыльный Архангельского порта, нынче же молодой курсант Петроградского Военно-Морского Училища. Но что там за вина, как во сне разберешь? По молодой дури накуролесили что-то?

Лев Михайлович поглядел на обложку собственного блокнота. Увидел там знакомую картинку: эллипс рассеивания, расчерченный на клеточки, а в каждой клеточке знакомые всякому артиллеристу цифры, нарастающие к центру. Два, семь, шестнадцать, двадцать пять — процент вероятности попадания снаряда именно в данную клетку. Темно-синие, чуть ли не черные, глаза Корабельщика совпадали цветом с клетками «шестнадцать процентов».

Корабельщик поднял взгляд — в падающих из окна лучах глаза его приобрели обычный светло-синий цвет — и Галлер тогда сказал, словно бы очнувшись от наваждения либо гипноза:

— Все мы, товарищи, были когда-то «их благородиями». Помните ли вы, как велись дебаты в Думе? О том, какой строить флот, и почему именно такой. Выбрать расположение башен линейно-возвышенное, линейное, или вовсе от башен отказаться, обойтись барбетами? Нефть или уголь? Как техническое задание на броненосец «Андрей Первозваный» Морской Технический Комитет согласовывал четырнадцать лет! Наши корабли устаревали не то, что к моменту постройки, а уже к моменту закладки, точно как злосчастные «Измаилы».

Галлер отчеркнул сказанное ладонью и в конце движения поставил ее ребром:

— Сегодня у нас есть информация товарища Корабельщика. По неведомым нам законам или капризам природы, история его страны совпадает с нашей почти добуквенно. Настолько, что совпадают принципы построения, к примеру, зенитных автоматов. И те же автоматы наша промышленность разрабатывает уже не наощупь, но сосредоточенной работой в одну точку. Как я вспомню наши тогдашние метания, до костей пробирает. Ведь нам тогда не требовались какие-то сверхсекретные изобретения или вымышленные материалы. Мы безо всякого кейворита господина Уэллса могли получить хороший флот, если бы просто не растрачивали силы на ужимки и прыжки из стороны в сторону.

Лев Михайлович поставил обе ладони на стол и сказал ровным командирским тоном, после которого в рубке разом прекращаются все споры:

— Нам здесь нет нужды надувать щеки и перекидываться словами, как в царской Думе. Я предлагаю не тратить лишних слов и драгоценного времени, а просто выслушать программу товарища Корабельщика. Я уверен, что программа у него есть, и что изложена она коротко и ясно.

— На чем основана ваша уверенность? — больше для порядка прошелестел Беренс.

— На том, что в Думе товарища Корабельщика я не встречал. Следовательно, вирус болтологии поразил его в наименьшей степени.

Под улыбки Корабельщик развернул свой синий экран поверх стола:

— Благодарю за доверие. Тем не менее, зайду я несколько издалека. После мировой войны центром и лидером капиталистического мира стали Северо-Американские Соединенные Штаты, переняв эту позицию у слабеющей Англии. Все прочие страны так либо иначе вынуждены следовать в их кильватере, потому что сила капиталистов этих двух стран превосходит силу всех прочих, вместе взятых. Их доктрина «Атлантизма» заключается в том, что Атлантика должна стать внутренним морем Англии и Штатов, а Тихий Океан и вовсе «задним двором» северо-американцев.

По синему экрану пробежали строки, Корабельщик повторил их вслух:

— Декларация о создании Союза Советских Социалистических Республик. Практически, цель и смысл существования огромного государства… Смотрите: доступ в Союз открыт всем социалистическим советским республикам, как существующим, так и имеющим возникнуть в будущем… Новое союзное государство послужит новым решительным шагом по пути объединения трудящихся всех стран в Мировую Социалистическую Советскую Республику… Из чего, товарищи, логически выводится, что Союзу нужен мир.

Корабельщик улыбнулся и отчеканил:

— Желательно, весь. А уже отсюда с неизбежностью следует: Союзу придется вести бой в любой точке земного шара. И флот необходим океанский, прибрежным тут не обойтись. Дальше понятно: чем раньше начать формирование, тем лучше флот получится.

На синем экране снова возникла карта земного шара, развернутая по плоскости. Союз, в отличие от прочих карт, показывался тут не красным, а черным. Да и не вся территория Союза покрывалась черным — берега морей желтели.