Михаил Бобров - Ход кротом

— Перекусить не хотите? Вы четыре часа отсутствовали. Подадут сюда, на мостик.

— Хочу ответ на вопрос.

Корабельщик все же высвистал многоножку со столиком и, на этот раз, яичницей:

— Тем не менее, кушайте. Суток не прошло, как вы из лазарета. Хорошо хоть, что вам заново ходить учиться не надо, для мышечного тонуса у науки средства нашлись.

— Благодарю. Но ведь обед не помешает нам с вами правильно использовать отпущенные нам наукой дни? Три года уже потеряно. Рассказывайте!

Корабельщик тоже присел за столик, только есть ничего не стал, ограничился чаем. Нет, все же черные у него теперь глаза, чернее антрацита. И голос лишь на волосок живее механического:

— Не претендую на истину, да и странно было бы, после такой-то ошибки. Мнение мое таково, что века угнетения не отменить за десять лет. Люди все те же, а новые, рожденные при СССР, еще бесправные малолетки. Знания-то я передал, но сотни лет обоюдной ненависти не искупить конфеткой да улыбкой.

Тотчас же Корабельщик высветил на воздухе очередную картинку: парни со шпагами в голубых накидках, точно как на обложке читанного в отрочестве романа. Да что же они там, в будущем, вовсе не мыслями мыслят, а набором готовых картинок? Тогда ими правит создатель набора картинок, что ли?

— … Возьмем «Трех мушкетеров», кумиров каждого мальчишки от Мексики до Канады, от Ирландии до Бразилии. Как там герои себя ведут? Благородный Д’Артаньян бьет Планше вместо зарплаты, и это считается нормальным. Вот почему французские крестьяне дворян душили безжалостно, и вот почему крестьяне безусловно поддерживали Наполеона, прощая ему все рекрутские наборы и все войны со всею Европой. Так это еще культурные французы, эталон моды и утонченности…

Картинка с тремя мушкетерами погасла.

— … Наши-то баре о зарплате слугам не заговаривали вовсе. Какое там! Дети у тебя в сапогах? Разжирел, значит! Куда управляющий смотрит? А ну, поднять ему оброк вчетверо. Детям на сапоги нашел, и на оброк сыщет!

Сталин доел в молчании. Теперь из рубки на всю панораму распахнулось одно только бескрайнее море, а над волнами хмурое небо. Словно в театре со сцены убрали все лишнее.

— Из этого следует, что население СССР в массе своей поддержит существующий режим, несмотря на развязанную им войну против целого мира, — тихо сказал Сталин. — Потому что взамен его только возврат к буржуям в кабалу. А уж этого еще никто не позабыл.

И Корабельщик тоже ответил тихо:

— Я пытался избежать крупных потерь. Полезь к нам буржуи, я бы аккуратно флот им снес, порты минами блокировал или попросту выжег. Пока еще они флоты отстроят. Поневоле договор соблюдать придется. Последнее, к чему я стремился — такая вот война всех против каждого. У нас Вторая Мировая завершилась ядерными ударами, здесь же, боюсь, начнется с них.

В молчании прошла еще четверть часа. Сталин заметил, что море впереди по курсу неуловимо поменялось.

— Волна океанская, пологая, — ответил на невысказаный вопрос Корабельщик.

— Ну да, вы же моряк, знаете.

— Да уж, — хмыкнул Корабельщик, — моряк из меня, как все остальное.

И продолжил серьезно:

— Порой с ужасом думаю… Что, если война необходима СССР? Если только эти миллионы убитых, казненных, отсидевших сделали нас из конгломерата единой державой? Точно по Гумилеву: на Куликово поле шли брянцы, тверцы, владимирцы, а возвращались оттуда русские. Так и в нашей истории. Под Курском хохол, чурка, жид и москаль горели в одном танке, и считались все советскими людьми.

— Вы уверены, что эфемерное чувство единства, да еще и очень условное, судя по названным кличкам, да и вашему же фильму, стоило жизней сорока миллионов?

— За отсутствие этого эфемерного «хрен знает чего» мы там, в будущем, уже заплатили куда больше совсем не эфемерных смертей.

Сталин едва не выронил чашку с упорно не желающим остывать чаем:

— То есть?

— То и есть. Уехавшими, недолеченными, спившимися, нерожденными… Наконец, прямо убитыми в междуусобицах Армении с Азербайджаном, Молдавии с Приднестровьем, Абхазии с Грузией, России с Чечней и Украиной… Да в каждом городе на терках пятого микрорайона с восьмым! И счетчик потерь только раскручивается. Молодежь режет всех, кто с чужого района, черные риэлтеры душат одиноких стариков за квартиры. Взрослые и серьезные люди серьезно и взросло делят фабрики-заводы-пароходы с применением всех новейших достижений боевой техники и военного искусства… И все бегут, бегут на запад, на восток, на юг, в сказку, в виртуал, в космос — лишь бы отсюда. Сорок миллионов прямых потерь, а если просто разницу взять между прогнозом и реальностью, так разница миллионов триста.

— Почему же тогда вы полезли к нам? Спасать себя смелости не хватает?

— И смелости тоже. А кроме того, нам там очень даже имеется, что терять. У нас есть ваш опыт, понимаете? Вы десятилетиями шли к революции, сделали ее и победили. Вынесли величайшую войну, первыми запустили человека в космос… Но даже это не помогло! Кончилось все теми же сорока миллионами смертей в одной лишь нашей стране, а потом-то все равно капитализм победил.

Сталин молчал, и Корабельщик продолжил:

— У новых, пост-советских, стран в истории нет ничего, даже отдаленно похожего хотя бы на Днепрогэс, что уж там про Гагарина. Хвалятся не новым, а кто больше старых умений не просрал.

Сталин все молчал. Корабельщик потер нос:

— Хорошо, уговорили. Допустим, составилась у меня партия единомышленников, не выловили ее напрактикованные спецслужбы. Допустим, начали мы вооруженное восстание. Ведь слабыми средствами, полумерами, существующую ситуацию не переломить. А сильные средства как бы планету попутно не переломили. Так и это не самое страшное! Страшное — что нам строить? Коммунизм уже один раз попробовали, больше не хочет никто.

Тут моряк резко хлопнул в ладоши:

— А здесь пока еще возможность не изгадить саму идею.

Сталин вздохнул и ничего не сказал. И это Корабельщик, получается, еще из лучших! Но теперь что сделано — сделано. Как там Фадеев писал в поданом на утверждение романе? «Надо было жить и продолжать выполнение своих обязанностей».

Сталин огляделся, ткнул в слабо светящуюся прямо на панорамном стекле карту планеты:

— Что это за отметка под самыми Филиппинами?

Всмотрелся и прочитал:

— «Но каждый, кто на свете жил…»

— Японский флот. Пока я там их топил, здесь островитяне ухитрились на материк две армии переправить. Минное поле протралили судами-ловушками, и вперед, на орде мелкосидящих лихтеров. Хитрые, сволочи. Оповещение, всепланетную связь наладили. Нет, одному мне везде не успеть. Первое, что впишу в Адмиралтейский Код — изоляцию материков, без разницы, под каким обоснованием.